- Иногда в
природе возникают уникальные явления, - проповедовал Сириус, - не
имеющие аналогов. Мы не должны искать аналоги, потому что они ведут по
ложному пути, - проповедовал не кому-нибудь, а Веге, в его собственном
кабинете.
- Нет, -
возражал Вега. - Ничего уникального здесь не может и не должно быть.
Моя задача найти критерий, а не предугадать стихийный процесс. Ирина! -
крикнул он в коридор. - Неси его сочинения за последний год.
- Сейчас, -
ответила я из компьютерной, где делала выжимки из текстов, чтобы не
напрягать начальство повторениями.
- Я не
затем учил тебя на Блазе, чтобы ты вернулся и испортил дело. Учи
прихожан, как следует молиться! Если хочешь учить их гиперматричным
взаимодействиям, придумай умную религию, и за тобой опять пойдут толпы.
- Это по
определению невозможно! Религия предполагает определенный уровень
тупости. Я не ставлю перед собой задачи вязать новый "узел", я хочу
вернуть человечеству знания, которыми одно обладало издревле. Пусть не
в массы...
- Если
знания утрачены, значит, для того были причины, - ответил шеф. - И
кончим об этом. Совершенно ни к чему углубляться в такие знания.
- Без вашей
миссии мы могли бы стать одной из интереснейших цивилизаций Галактики!
Без ваших запретов и недомолвок.
- Без нас
вы остались бы пупом Вселенной. Я запрещаю распоряжаться информацией,
полученной вне Земли.
- Я, до сей
поры, не позволил себе лишнего слова! Только с вашего разрешения...
- Никакого
разрешения, - отрезал шеф, взял крамольную рукопись и надел очки. - Я
запрещаю, - еще раз повторил он, прежде чем углубиться в текст. Ты меня
интересуешь как локальное явление, ни в коем случае не в контексте
развития человечества. Ты к человечеству отношения не имеешь. Если
хочешь начать с нуля, поищи другую планету. Здесь я буду определять
рамки твоих полномочий.
- Вплоть до
Судного Дня, - продолжил мысль Сириус. - А потом? С кем вы будете
начинать с нуля здесь?
- Здесь не
нам с тобой начинать. И Судный День устраивать тоже не нам.
- Может, вы
знаете, кому?
- Ирина! -
злился шеф.
- Что?
- Я просил
тексты без купюр!
- Сейчас.
- Я просил
немедленно. Ты слышала, что он задумал? Техногенную цивилизацию
нагрузить теорией матричных взаимодействий.
-
Безобразие, - согласилась я. - Все равно, что ведьму пересадить с метлы
в звездолет.
- Вот! Один
здравомыслящий сотрудник в конторе.
Вега
скопировал файлы на брелок и пошел к лифту. Сириус пошел за ним.
- Вы не
сможете оставаться наблюдателем. Однажды вы столкнетесь с проблемой,
которая заставит вас пересмотреть эту роль.
- Если ты
не станешь эту проблему усугублять, - ответил шеф, заходя в лифт, - я
справлюсь с ней. Я предпочитаю не создавать проблем, которых не смогу
решить самостоятельно.
Сириус
последовал за ним в лифт. Дверь закрылась. В офисе наступила
неестественная тишина. Слышно было, как Джон шуршит бумагой в корзине
для макулатуры. Именно туда шеф отправил все мои старания выгородить
Сира. Слышен был треск антикварного принтера в кабинете Ксюши, из
которого полз рулон с распечаткой. Еще при советской власти Вега списал
его с баланса какого-то НИИ и пронес мимо свалки.
- Ведь
матричные узлы не вяжутся сами, - рассуждал Джон, стоя на пороге
компьютерной с обрывками выброшенного текста. - Ведь под этим есть
управляющая программа. Что плохого, если люди научатся грамотно с ней
обращаться? Они будут лучше понимать свое поведение. Ведь люди не
занимаются сами изучением матриц. И приборы, которые могут читать
матрицы, пока не изобрелись.
- Шеф
выбросил это в макулатуру? - спросила я.
- Выбросил.
- Пусть там
лежит.
- Разве
нельзя дать человеку лучше разобраться в себе самом? Ведь это не
метафизика. Это логическая наука. Что же ей занимаются только ведьмы?
- Джон, ты
слишком мало жил на Земле.
- Ну, так и
что же?
- Каждый
новый пришелец начинает с того, что берется спасать человечество.
- Но ведь
Сириус здесь жил, и тоже берется.
- Сириус -
особый случай. Поэтому шеф его наблюдает, как локальное явление. А ты
остынь.
- Джон! -
окликнула его Ксения. - Приколоться хочешь?
Джон зашел
к ней и склонился над распечаткой. Некоторое время они хихикали вдвоем,
потом пришли к нам.
- Имо, -
спросила Ксения, - как у тебя с чувством юмора?
- Обладаю,
- ответил Имо, не отводя взгляд от экрана, где изучал творчество земных
коллег, таких же рисовальщиков, как сам.
- Хочешь
посчитать моих сводных сестричек? - не дожидаясь ответа, она развернула
перед ним рулон. - Ирина Александровна, знаете, каким жизнелюбом был
мой папулечка?
- Господь с
тобой, Ксюша! Почему "был"? Разве папа уже скончался?
- Нет, вы
ответьте, знаете или не знаете?
- Чисто
теоретически, - ответила я.
- Показать,
как это выглядит на практике? - она продемонстрировала мне список имен,
фамилий и адресов, по крайней мере, сотни девушек с отчеством
Михайловна и датами рождения, примерно соответствующими пикам Мишиной
активности. - Индер! - крикнула она, выйдя в коридор. - Смотри и учись,
как надо жить!
Ксюша
понесла список лаборантам. С не меньшим удовольствием она развернула бы
его перед Вегой, если бы тот не удалился. Джон с Имо ехидно улыбались,
но как только Ксюша вернулась, их физиономии, как по команде, стали
серьезными.
- Только не
проболтайтесь Борисычу, что я видела, - сказала она, надела плащ,
достала из сумочки зеркальце и помаду. - Расстроится, бедняжка. Он у
нас такой чувствительный, такой ранимый, ах... - вздохнула Ксюша,
закатила глаза к потолку и похлопала ресницами. - Не переживет удара.
Она
накинула сумочку на плечо и помахала нам на прощанье, а я, едва
закрылся лифт, кинулась к списку. Действительно, там были только
женские имена. Некоторые фамилии казались знакомыми. Ареал обитания
соответствовал Мишиным любовным похождениям. Изучить ситуацию подробнее
не успела. Явился сам Миша.
- Ксюха!!!
- закричал он в пустой коридор, не увидев своей подчиненной на рабочем
месте.
- Она
отпросилась. У нее сегодня зачет, - сказала я.
- О! -
удивился Миша. - С приездом! Как наш Блазон?
- Спасибо...
- Шеф!!! -
закричал он гулко и протяжно, как олень с опушки леса. Эхо прокатилось
в пустом коридоре.
- Вышел он.
Не кричи.
- А я тут
на фиг, если все вышли? - справедливо заметил он.
- И ты
прогуляйся... по адресам, - предложила я, отдавая ему рулон.
Миша взял
рулон и заперся в кабинете. На некоторое время в офисе снова воцарилась
тишина. Если говорить точно, она воцарилась ровно на пять минут. Потом
стены содрогнулись от вопля отчаяния.
- Ни одного
парня! - взревел Миша и выбежал в коридор. Он рвался во все стороны
сразу. Он размахивал руками и задыхался от возмущения. - Я что,
какой-то ненормальный мужик? Ты видела? Ни одного пацана! Ни одного! -
орал он, потрясая списком. - Сплошные девки! Это как называется? Как
это может быть, я тебя спрашиваю?
- Я тут
причем? Что сделал, то и получи.
Миша только
больше взбесился. Он вникал взглядом в строчки, старясь понять, что у
него за аномалия организма, но понял нечто гораздо более важное:
- Что же
это, выходит, у меня сто сорок пять дочерей?
- Сто сорок
семь, - поправила я, - вместе с Дашей и Ксю.
- Так, -
начал соображать Миша, - это что же, каждая третья дура от меня
залетела?
- Я просила
бы не выражаться при детях.
Дети, в
отличие от взрослых, соблюдали спокойствие и нейтралитет. Миша снова
ушел в кабинет и затих, обхватив голову руками.
- Ему не
станет плохо? - спросил Джон.
- Хуже не
станет, - ответил Имо.
- А я
думал, ребенок - это радость.
- Не бери в
голову, - сказала я. - Дядя Миша скоро обрадуется.
- Сто сорок
пять раз, - уточнил Имо.
- Странные
существа земляне, - Джон пошел поглядеть на Мишу поближе, но тот
заметил его и снова выскочил в коридор.
- Они
совсем ошизели, эти бабы? - спросил он Джона, который меньше всех
присутствующих разбирался в вопросах "ошизения баб". - Ирка! Что
делать? Шеф меня убьет!
- Все уже
сделано. Во всяком случае, все, что зависело от тебя.
- Имо! -
закричал Миша. - Мне конец!
- Ерунда, -
ответил Имо, продолжая смотреть картинки, - не может быть. Пошутили над
тобой.
- Ничего
себе шуточки! - удивился Миша. - Кто это, интересно? Что за шутник
завелся в конторе? Быть не может, - он обернулся ко мне, - если только
Славабогувич не вернулся?
- Может, и
вернулся. Почему сразу Славабогувич?
- Вернулся
или нет? - сердито спросил Миша.
- Могу
сказать тебе одно: я не знаю, кто это сделал.
- Зато я
знаю! - заявил он. - Тысяча чертей ему в задницу! Убью, гада! - и,
грозно потрясая рулоном, понесся к лифту. - Убью!!! - повторил он,
прежде чем в офисе опять стало тихо.
На моей
памяти это был второй случай, когда жизни Адама на Земле угрожала
реальная опасность. Первый раз с таким же решительным намерением убить
к нему отправился шеф, только потрясая газетой. Увесистой английской
газетой, на первой полосе которой была фотография фермерского поля с
таинственными кругами, которые ужасно возбуждали уфологов. Да ладно бы
один круг. Вся территория посева по периметру была оформлена орнаментом
таинственных кругов так виртуозно, что автора можно было упрекнуть в
чем угодно, только не в отсутствии художественного вкуса.
В те
времена шеф имел вредную привычку читать по утрам прессу на всех
доступных ему языках. Английский Вега знал лучше, чем русский, тем не
менее, не стал тратить время на статью. О происхождении орнамента он
знал больше любого журналиста. Свидетели решили, что Адаму конец. Если,
по счастливой случайности, он не будет убит ударом газеты по лбу, то уж
точно будет уволен и выстрелен с Земли в созвездие Кузькиной Матери.
Свидетели
успели предупредить Адама по телефону, а Адам успел выпрыгнуть из окна
своей дачи, перемахнуть через забор и укрыться в придорожной канаве.
Вероятно,
местное население не увидело в этом ничего такого. Вокруг хижины Адама
всегда происходили странные вещи. Там он входил в образ человека, и ему
требовались соответствующие декорации: пьяная драка у калитки и
разломанный мотоцикл в сарае. Домик находился в дачном поселке, поэтому
массовка была, как положено: бомжи, братки да заблудившиеся туристы.
Адаму нравилась такая жизнь, за что он регулярно получал то в глаз, то
в челюсть, и не собирался менять ни жилья, ни компании. Только в тот
день, увидев на своем заборе шефа, он, вероятно, догадался, что дело
дрянь. Выпрыгнул из канавы и пустился, куда глаза глядят.
По легенде,
шеф шел по следу, как полицейский бульдог. Адаму некуда было деться, он
выбежал на ржаное поле, где во всей красе предстал свирепому оку
начальника. По той же легенде, оба гуманоида до ночи вытаптывали посев.
Поле стало похоже на место брачных игрищ тиранозавров.
- Это не я,
- кричал Адам! - Мамой клянусь, не я!
Шеф
продолжал преследовать его, потому что знал, у Адама Славабогувича в
помине нет никакой мамы. Еще лучше шеф знал почерк нижних силовых полей
своей летучей машины и никогда не питал иллюзий насчет благоразумия
подчиненных.
Ржаное поле
было приведено в непотребный вид, но никто не заподозрил инопланетян, и
не стал фотографировать с самолета. Ничего художественного в этом
зрелище не было.
По старой
дружбе мне захотелось и теперь предостеречь Адама, но я забыла его
номер, и с автонабора он давно был снят.
- Адам
вернулся? - спросил меня Джон.
- Боюсь,
что да.
- Он всегда
так шутит?
- Когда
башкой стукнется, - ответил Имо.
- Придется
терпеть, если хотите работать с ФД, - сказала я, и дети сделали вид,
что проблемы родителей их не волнуют.
Неизвестно
чем закончилось выяснение отношений между Мишей и Адамом. Они оба
пропали до утра. Они пропали бы на больший срок, если бы Ксения опять
не напортачила с корректировкой орбиты.
- Твоя дочь
задалась целью поссорить Китай с Америкой, - сообщил Мише шеф.
На этот раз
в американский спутник врезался кусок космического мусора с надписью
"сделано в Китае", на котором Миша установил следящий глазок и поднял
на орбиту, нехарактерную для предметов такого типа. Двадцать лет назад
никто в конторе не обратил бы внимание, но Лунная База предупредила:
человечество подрастает и начинает кое-что понимать в инопланетных
технологиях. Секториум, в свою очередь, изменил политику в отношении
земного прогресса. Миша перестал контролировать космические экспедиции
и заботился только о сохранности оборудования. Он наблюдал, как другие
миссии, пришедшие сюда в последние годы, пробиваются нашим путем,
совершая наши ошибки. "Если они опять полезут на Марс, - предупреждал
Миша, - я здесь ни при чем! Нечего на меня смотреть, мне все равно не
стыдно!"
Ксюхе
перестало быть стыдно после второго испорченного радара:
- Будут в
следующий раз думать о защите корпуса, - заявила она, но Миша взялся
расстыковать объекты. Тем более что "глазок" зависал как раз над
монастырем.
- Есть два
варианта решения проблемы, - обучал он Ксю. - Первый: отбить его
импульсом, но тогда сдвинется орбита спутника, и НАСА будет заниматься
этим вопросом. Или второй: развернуть радар вместе со спутником, чтобы
восстановить обзор, и стабилизировать. Но тогда НАСА тем более будет
заниматься...
- Будут
разворачивать спутник обратно? - догадалась Ксюха.
-
Разумеется.
- Тогда
лучше сдвинуть орбиту. Пусть думают, что метеорит.
- Посмотри
на схему, - сердился Миша. - Может метеорит подлететь с такого угла?
Прежде чем говорить, думать надо, - он открыл перед ученицей каталог
американских спутников. - Ну-ка, определяй его тип и назначение. Вид,
класс, срок службы...
- Да ну,
Борисыч! - канючила Ксю.
- Скоро она
поссорит нас с Лунным братством, - сообщил Миша шефу. - Если в
Галактике из-за этой куклы начнется война, я здесь ни при чем. Ты
притащил ее на работу.
Под Мишиным
руководством Ксения справилась, и показала нам перекопанную коробку
монастыря сквозь пелену облачного балтийского неба.
- Узнаете?
- спросила она. - Если опустить зонд, мы точно узнаем, есть ли на
территории люди.
Но у Миши
было настроение поработать.
- Как надо
опускать зонд, чтобы на него не сбежались зеваки? - спросил он свою
ученицу, и та смутилась в предчувствии "незачета". - Иди, погуляй, -
сказал он и сам сел за компьютер.
Ему на
помощь пришел Антон. Шеф вызвал его, как специалиста по геологии и
ландшафтам, чтобы тот проанализировал древние отложения. Шеф подозревал
на глубине поселение первопроходцев - ровесников черепа, который до сих
пор украшал его кабинет.
Вместе с
Антоном приехал Этьен, сдать материал, отснятый им для сигирийских
нужд. На человечество Этьен уже не работал, наверно разучился держать в
руках камеру. В кабинете стало не протолкнуться, но я влезла, чтобы
поздороваться с французами.
Антон
перебрался в Париж, как только стал работать в Секториуме. Сначала он
арендовал мансарду в доме Этьена, потом они вдвоем съехали в пригород,
стали жить единым хозяйством, обзавелись лифтом и модулем на двоих, что
дало Мише повод для пошлых шуточек. Иной раз, обидных. На одну из
вечеринок Миша откровенно явился в голубом галстуке, сел напротив двух
товарищей и стал всем своим видом демонстрировать осведомленность. Его
не побили только потому, что шеф до сих пор никого не освободил от
обязанности терпеть Мишу во всех его безобразных проявлениях.
Подготовка
к экспедиции проходила в той же узкой Мишиной комнатушке, отвоеванной у
холла. Попытки перенести совещание в компьютерную ничем не увенчались.
Миша лип к своему рабочему месту, все остальные - к Мише. В его
кабинете сидели на шкафах и на тумбах, даже на старом принтере, который
давно следовало сдать в Политехнический музей. Адам присоединился к нам
в последний момент. Для него осталось лишь место на пороге.
Адам
выглядел так, словно с утра отработал спектакль: он уже стоял на ногах,
мог внятно говорить и воспринимать речь, но взгляд его блуждал, и лицо
казалось мертвецки бледным. Он был одет в старую проклепанную косуху,
кожаные штаны и сапоги, вышедшие из моды в конце восьмидесятых: не то
рокер на пенсии, не то байкер в отставке. А может, просто забыл, что
такое мода, - некогда определяющее понятие своего бытия. Зато догадался
перекрасить волосы из сине-черного в каштановый, характерный оттенок
землян, и припустил седины. Мне всегда было интересно, какими
красителями он пользуется, а с годами особенно.
- Вах! Кто
пришел! - воскликнул Миша. - Все вздрогнули и развернулись к двери. -
Только гляньте, каков красавец!
Адам
оглядел собравшихся, припоминая, где он уже видел такую тусовку?
- Лечение
принял? - спросил его шеф, и, получив утвердительный кивок, достал их
кармана паспорт, который тут же оказался у Миши в руках.
- Кто это у
нас такой супермен? - Миша развернул документ с важностью гаишника,
который поймал водителя на парковке в неположенном месте. - Ах, как же,
как же! Адам Богуславович! Давненько вас не видать! Смотрите-ка...
61-го года рождения, 30-го ноября... соответственно, документик-то
устарел еще в прошлом веке.
- Кстати,
Миша, сделай ему документ, - распорядился шеф.
- На
двадцать лет моложе, - согласился Миша, - за вычетом прогулов. Адам
Богуславович у нас оказывается Стрелец, а ведет себя, извиняюсь, как
гад ползучий. Скажи ему, шеф, Стрельцы не подкладывают друзьям
заподляны.
- Вы все у
меня Змееносцы, - сказал вдруг шеф неожиданно серьезно.
- Кроме
Миши, - добавила я и отобрала паспорт, - не может придержать свое
скорпионье жало.
Адам
положил паспорт в карман и с хрустом застегнул молнию, которая не
застегивалась с прошлого века. В другой карман он опустил кредитку, с
корой шеф направил его в магазин приодеться. Затем он пошел в
лабораторию лечиться дальше.
- Не
проспался мужик? - предположил Антон.
-
Нормальная ломка, - ответил Миша со знанием дела. - Переломается -
человеком станет. А нет, так я помогу.
- Да, боже
мой! Индер не может его с иглы снять?
- Чувак на
сцену подсел, - объяснил Миша Антону. - Со сцены его только вперед
ногами.
- Миша... -
попросила я.
- Тогда на
Блазе бы его подлечить, - не угомонился Антон.
- У Адама
энергетическая зависимость, - объяснил шеф всем присутствующим. - Таких
как он, на Блазе не лечат. Вместо того, чтобы дразнить его, лучше
загрузите работой. И вообще, - он с укоризной поглядел на Мишу, - я бы
рекомендовал соблюдать осторожность в общении с ним.
- Я
прослежу, - пообещала я. - В экспедиции они у меня будут молчать. Оба
будут Рыбами по гороскопу.
- Ты никуда
не поедешь.
- Почему?
- Потому
что останешься в офисе.
Миша
удовлетворенно хмыкнул.
- И ты
останешься, - сказал шеф. - Адам работает с ФД, Джон ассистирует, Имо
управляет машиной. Все! Колхоз там не нужен.
- Как это
Имо управляет машиной? - испугалась я.
- Я буду на
Лунной Базе, Миша останется за главного в офисе...
- Что же
это, Имо будет управлять "тарелкой"? - не понимала я. - Имо?!
Имо
меланхолично возвышался в углу.
- Его учили
пилотажу, - сообщил шеф. - И если он прогуливал занятия, у него будет
хороший повод пересмотреть отношение к учебе.
- Имо, тебя
учили, - испугалась я еще больше, - и ты прогуливал?
Имо кивнул
в момент второго вопроса. То есть, из контекста стало ясно, что он
именно прогуливал. Но, если вспомнить, что мой сынок "тормоз" и просто
не успел среагировать, то, стало быть, его все-таки учили.
- А
практические занятия ты тоже прогуливал? - поинтересовалась я.
- Он
справится, - ответил шеф, и Имо еще раз кивнул. Из чего опять не было
ясно, прогуливал или справится?
- Мне надо
быть там, - настаивала я. - Это моя работа. Никто кроме меня не
распознает фон.
- Поэтому
ты будешь сидеть в офисе, - напомнил шеф, - готовиться к работе. Как
только будет нужно, тебя пригласят.
Экспедицию
ждали. Миша весь день не отлучался с рабочего места. Ксю не пошла на
зачет. В ответственный момент они ладили особенно. Может, оттого, что
Ксю наконец смирилась с человеком, которым ее с детства пугали. Может,
Миша изобрел универсальное средство против ее капризов:
- Выгоню с
работы! - грозил он. - Так и будешь жить на папины алименты!
Это было
категорически неприемлемо для самолюбия Ксюши. После такой фразы она
умолкала, оставляя последнее слово за Борисычем. Даже теперь, когда
Миша выгнал ее из кабинета, она не стала спорить. Только надулась и
пришла ко мне в холл.
- Не
угостите сигареткой, Ирина Александровна? - спросила она, развалившись
в кресле.
-
Действительно, не угощу. А как ты догадалась?
- Ну,
пожалуйста... Безникотиновую.
- Где ж я
возьму такую?
- Там, -
указала она, - на верхней полочке бара. - В коробке, на которой
написано "марихуана".
Похоже,
сигарета здесь была ни при чем. Ксюше нравилось выпендриваться перед
Сиром, который сидел как раз у стойки бара и что-то писал.
- Сириус,
поищи там какую-нибудь ириску, - попросила я, - и дай ребенку, пока мне
не пришлось дать ей ремня.
- Почему не
идешь домой, Ксения? - спросил Сир и отложил рукопись.
- В Минске
дождь, - ответила она. - А я без зонта.
- Он
прекратится, когда ты выйдешь.
- Черта-с
два! Шлейф идет через всю Прибалтику. Не верите? Посмотрите с радара.
Сириус
достал черный зонт, откуда ни возьмись, словно из рукава вынул, и
положил перед девушкой.
- Открой
его и дождь прекратится, - сказал он.
Ксюша
сперва смутилась, чего прежде не делала никогда. Потом раскрыла зонт и
повертела над головой.
- А
автограф? - спросила она. - Кто мне поверит, что это ваш подарок?
Даритель
достал белый маркер, также, непонятно откуда. Подошел и написал на
куполе: "Сириус сказал, что дождя не будет". Затем он снова устроился с
рукописью в кресле и стал ждать, когда Ксения выйдет.
- Что вы
будете делать, если нашли архив фронов? - спросил он, как только мы
остались вдвоем.
-
Постараемся дешифровать его.
- А потом?
Вега уедет, а мы? Что будет с нами?
- Сир,
когда, по-твоему, наступит конец света?
- Он уже
наступил.
- Что еще
шеф должен для нас сделать?
- Что? -
удивился Сириус. - Разыскать их. Вот что!
- Фронов?
- Мы же не
имеем технической возможности сделать это сами.
- Фроны
опережают сигирийцев в развитии больше, чем сигирийцы землян. Никто не
знает точно, живы ли они до сих пор. Сиги не волшебники и не ставят
задачу нас спасать. О каких возможностях ты говоришь?
- О
технических, - напомнил он.
- За
пределами Кольца сиги бессильны. Фроны, если они есть, близко не
подойдут к Магистралям.
- Шеф
боится... Тоже мне, миссия! Как только он убедится, что Землю сделали
фроны, он закроет контору и задаст стрекоча. Увидишь.
- Давай
сначала дождемся экспедицию.
- Но вы же
команда! - разошелся Сир, словно влез на трибуну. - Он же выбрал вас
специально для этой работы. Он же все делает вашими руками, а вы
глядите на него, разинув рты...
- Что ты
предлагаешь? Свергнуть шефа и посадить тебя на престол?
Сириус
умолк. Отложил бумаги на стойку бара, стал набивать трубку табаком.
Рукопись тем временем рассыпалась по полу, но Сир не нагнулся к ней,
пока не закончил.
- Ты что,
не можешь взять компьютер? - не понимала я.
Мне его
пристрастие писать на бумаге с самого начала было категорически
непонятно.
- Он
запретил, - ответил Сириус с намеком на шефа, и сделал первую затяжку.
- Ты пишешь
что-то крамольное?
- Вся жизнь
- крамола. Ты знаешь.
- Нет.
- Ты
знаешь, что мы пишем архив для фронов. Других целей в жизни на Земле я
не вижу. - Он поглядел на меня, чтобы удостовериться, что проповедует
не впустую. - Других целей не предусмотрено, но информационные носители
планеты не беспредельны.
- Что ты
хочешь сказать?
-
Представляешь цивилизацию на фоне матричной перезагрузки? - спросил он.
- Выйди наверх и оглядись.
- Там
дождь. И что?
- Если мы в
ближайшее время не найдем творцов, здесь будет тотальный дурдом. Ты
получишь возможность наблюдать выпадение в маразм большинства населения
планеты. Ты увидишь общество, которое поклоняется фантику от конфеты.
Выжить смогут только дикие племена, если их еще не истребила
цивилизация.
- Поговорил
бы об этом с шефом, - предложила я.
- Разве он
станет слушать?
- У сигов
нет техники, способной слоняться по Вселенной в поисках фронов. Они
также бессильны, как мы.
- У сигов,
- согласился Сир. - А у нас?
- А у нас
что, особое положение в Галактике?
- Если я не
ошибаюсь, твой сын наполовину фрон.
- Флионер.
- Не важно.
Его отец должен знать, где искать братьев по разуму.
- Добраться
до Флио, - объяснила я, - у нас тоже нет возможности. Координата,
которую они дали, недосягаема от Кольца, к тому же заведомо фальшива и
десять раз поменялась в силу естественных космодинамических процессов.
- Но
однажды ты там была.
- Это
устроил Його-Птицелов, и хватит обсуждать эту тему. Я не поверю, что он
жив, пока не увижу лично.
- Другие
родственники наверняка могут знать, - намекнул Сир и снова спрятался в
бумагах.
Экспедиция
вернулась в контору с победой: фон был списан на редкость четко,
невооруженным ухом можно было определить, что это не волны Балтийского
моря наводят помехи, что это именно информация с древнейших матриц,
которые до нас на Земле, пожалуй, не находил никто, потому что не умел
искать. Вне всяких сомнений, ископаемые матрицы обладали сильнейшим
энергетическим зарядом, способным влиять на современные матричные узлы.
А точнее, "выключать" их, мешая контактеру понимать родной язык, а
наблюдателю ориентироваться в реальности. Только эта победа не
приблизила нас к тайне Вселенной, древние матрицы расшифровке не
поддавались.
Шеф собрал
консилиум из всех сотрудников, способных соображать, привлек к работе
сигирийский лингвистический архив, содержащий ключи ко всем известным
языкам Галактики. Без результата. Кончилось тем, что он накричал на
Мишу и приказал ему думать:
- Здесь
какая-то хитрая кодировка, - сказал он. - Ломай, как хочешь! Делай все,
что сочтешь нужным, только дай мне ключ!
Миша,
поддавшись влиянию шефа, стал создавать универсальный декодер, но
сигирийская техника отказался решать задачу, сославшись на нехватку
памяти. Мише некогда было разбираться с ее капризом, он пересел за
человеческую машину, которую собрал сам, до последней детали. Впервые я
увидела, как он, сидя за компьютером, удивился. Не думала, что в этих
машинах есть что-то, способное его удивить.
- Шеф, -
сказал он, - чтоб я сдох! Тоже не открывает файл.
Компьютер
не подавал признаки жизни.
- Не может
быть, - ответил Вега.
- Сам знаю.
Ну-ка, - обратился он к Ксюхе, - отвертку сюда тащи... - но Ксюха не
собиралась уходить на самом интересном месте. Что-то нам всем
подсказывало: кульминация близко.
- Ну,
Борисыч...
- Там в
столе, - Борисыч указал на соседнюю комнату.
- Зачем?
Дело же не в железе.
Миша был
полон решимости.
- Неси,
сказал! В нижнем ящике. Отвертка с крестовиной!
- Подожди,
- остановил его шеф. - Ксения, в чем по-твоему дело?
Ксюха
сначала сконфузилась, а потом указала на датчик загрузки процессора,
который замер на отметке 100%.
- Это не
текст... Это программа, - сказала она, и шеф задумался.
- То есть,
тест читается как команда?
- Конечно,
- подтвердила Ксю. - Я смотрю, смотрю... думаю, чего это он делает? Он
же не понимает, что это текстовой файл.
Шеф сел за
компьютер рядом с Мишей.
- Вернись
назад, - сказал он. - Запускай в пошаговом режиме.
Миша не
спорил. Никогда прежде шеф не брался руководить им, как паршивым
студентом. Таких оплеух от жизни Миша еще не получал.
- Читай,
что показывает? - продолжил шеф.
- Диск
переполнен, памяти не хватает, - прочел Миша и успокоился. - Что я
говорил? Шеф, ну не может быть такого.
Шеф
задумался.
- Может,
если матрица Земли записана в режиме машинного кода, - сказал он. -
Кто-нибудь из вас предполагал, что природа планеты подчиняется
технической программе?
Безнадежное
молчание наступило в ответ. Шеф иногда задавал нам каверзные вопросы,
но с глазу на глаз, пригласив в кабинет, усадив в кресло. Аудитория
безмолвствовала. Мы, как "апостолы" Сириуса, молчали в надежде, что
Учитель сам объяснит. Шеф молчал вместе с нами. Компьютер читал текст,
как сигнал "SOS", и предупредил: "Архив переполнен, если не принять
мер, произойдет автоматический сброс".
- Вот вам
информационное воплощение апокалипсиса, - объявил Вега. - Вот вам
назначение гиперузлов. Вот вам аномалия развития. Работа закончена.
Всем спасибо.
Он встал,
дошел по коридору до своего кабинета, но у двери задумался и свернул в
лабораторию. Там у Индера в шкафу лежали таблетки с успокоительным, а
может, с ядом. Я такой же неуверенной походкой пошла за ним.
-
Поговорите с Сириусом, - предложила я. - Расскажите, что произошло и
послушайте, что он скажет.
- Что
рассказать? - не понял Вега.
- Что
ментальный фон перенасыщен. Послушайте, что он ответит.
- Кто
ответит?
-
Расскажите Сириусу. Обещаю, вам будет интересно. Думаю, он лучше всех
понимает, что происходит.
- Всем
пророкам так кажется.
-
Поговорите, прошу вас. Хуже не будет.
Шеф остался
стоять у шкафа с таблетками в нерешительности. Сириус спал за стеной на
гостиничной койке. В Мишином кабинете по-прежнему было столпотворение.
Не
исключено, что разговор между Вегой и Сириусом все-таки состоялся. Оба
"светила" с той поры вели себя подчеркнуто нейтрально в отношении друг
друга, словно великий передел космоса закончен, и мы, маленькие
планетки, можем продолжать вращаться вокруг них по разрешенным орбитам.
Миша погрузился в работу и велел Ксении особо не задаваться: ничего
гениального ее догадка не содержала, а потому ее дело по-прежнему
слушать гуру и подносить отвертки. У детей закончился срок пребывания
на Земле, а вместе с ним исчерпались возможности его искусственно
продлевать. Они уже не пропадали по ночам, а тащили сверху все, что
могло пригодиться на Блазе.
Имо добыл
на барахолке большой серебряный крест на цепи и повесил на шею, чтобы
сбивать с толку индикаторы в пропускных коридорах. Джон накупил
настоящих книжек и принюхивался к переплетам. Первый раз он
почувствовал запах клея, использованного по назначению. Ему и раньше
был знаком этот запах, потому что Имо провозил его в тюбиках от зубной
пасты и давал своим товарищам нюхнуть, сунув голову в полиэтиленовый
пакет.
- Теперь
меня точно в конторе не оставят, - жаловался Джон. - Я сделал свою
работу, но она вас только огорчила.
- Оставят,
- утешала его я. - Потому что без тебя тут годами ничего не делалось.
- Вега
сказал, я должен учиться фазодинамике.
- Учись,
сынок.
- Тогда я
нескоро вернусь на Землю.
- Ничего.
Если Вега сказал, значит, надо учиться. Сейчас тебе главное хорошо
пройти тесты. И Имо тоже. Ему особенно надо постараться... Слышишь,
Имо? Все-таки выпускные, если для тебя это что-то значит.
- Чему
научили, то и получат, - ответил Имо, обувая магнитные ролики, с
которыми на Блазе не расставался, как чукча с лыжами. С его груди
свисал крест и угрожающе покачивался.
"Все-таки,
- подумала я, - мое сознание безнадежно устарело для понимания
некоторых вещей".
- Видел бы
тебя Сириус.
- Он видел,
- ответил за Имо Джон.
- И что
сказал?
- Видела бы
тебя мама, - процитировал он. - Знаешь, чего он не видел? - Джон
подошел к Имо и задрал рукав его футболки. На бицепсе моего младшего
сыночка красовалась свежая татуировка: обезглавленная птица с обручами,
оплетающими ноги.
У меня
потемнело в глазах.
- Ну-ка,
где у нас были остатки мыла?..
- Подожди,
ты не видела, что написано у него на животе, - сказал Джон, но показать
не смог, Имо решительно заправил футболку в штаны.
- Имо, -
испугалась я, - как бы мне прочесть, что там написано?
Имо встал
на роликах, застегнул на животе жилет и оказался больше прежнего
недоступен.
- Ты не
читаешь на "сиги", - напомнил он, и стал собирать рюкзак.
- Дай-ка я
догадаюсь. Там написано: "Я бестолковый фрон, будьте ко мне
снисходительны". Так или нет?
Он собрал
остатки багажа, взвалил рюкзак на спину и пошел к лифту.
- Джон! То,
что написано у него на животе, прилично?
Джон
вздохнул.
- Хоть
передай смысл.
- Лучше не
надо, - сказал Джон и поволок свой рюкзак следом за Имо. - Я не могу
сказать, не проси...
В
лаборатории, перед тем как проститься, он неожиданно отвел меня в
сторону и озадачил еще больше:
- Извини,
если виновен перед тобой, - сказал Джон.
- Виноват,
- поправила я по привычке. - Господи, Джон, в чем ты можешь быть
виноват?
- Ну, если
был...
- Что ты
придумал?
- Если буду
виноват, тогда прости.
- Когда
будешь виноват, тогда и попросишь прощения, - сказала я, но Джон еще не
закончил каяться. Он только задумался над фразой по-русски. Он всегда
задумывался, прежде чем сказать что-то важное, но Имо не дал ему
раскрыть рта.
- Иди, -
сказал он, и повел Джона в капсулу. - Припадок совести, - объяснил он
мне, и тайна уехала от меня на Блазу.
День я
мучилась в догадках, а вечером решила поступить, как Имо: наплевать на
все и расслабиться, пришла к Мише в офис, села рядом и стала ждать,
когда он обратит на меня внимание. Миша работал в одиночестве и на
посещение не реагировал. Пришлось поставить на стол бутылку вина и
намекнуть, что в сумке закуска.
- Дети
свалили? - догадался он. - Оттягиваемся?
- Приглашаю
тебя сделать это в "пещере" Адама, старой компанией, - сказала я. -
Алена сейчас подъедет. Без Геры. Чуешь момент? Советую воспользоваться.
-
Беспупович пригласил? - невозмутимо спросил Миша.
- Я тебя
приглашаю к Беспуповичу.
- Вот еще!
А вдруг вы захотите заняться любовью?
- Тогда мы
попросим тебя уйти.
- Я бы
взглянул на этот цирк.
- Замочная
скважина в твоем распоряжении. Или шкаф. Хочешь, я постелю тебе в шкафу
подушку? Или тебе непременно надо свечку держать?
- Не
свечку, - поправил Миша, - канделябр таких свечей, от которых у
Беспуповича разовьется комплекс неполноценности!
- Похоже,
вечеринка отменяется, - сообразила я, но Миша уже разглядел бутылку и
прицелился к закуске.
- Прости! -
воскликнул он и положил мне голову на плечо. - Я болван! Как я мог! Как
я посмел упомянуть канделябр? Ведь эти двое влюбленных наедине
наслаждаются высокой поэзией!
- Заткнись
по-хорошему, - попросила, но Мишу несло.
Из него
извергалось накопленное годами, обложенное запретами, утоптанное
обидами. Ему физически надо было высказаться, прежде чем залить в себя
первый бокал. К тому же он привык в моем обществе бесцеремонно
выражаться на любые темы, даже те, от которых я краснела по молодости
лет. Мишу несло, и я была бессильно заткнуть фонтан. Я всегда была
бессильна против его хамства, но приехала Алена и заткнула его с порога.
- Адам
приглашал? - повторила она тот же вопрос. - Хотя, впрочем, раз я уже
здесь, то какая разница?
В хижину
Адама мы проникли из лифта. Уже в подвале был слышен неистовый грохот,
свидетельствующий о том, что хозяин не ждет гостей. Он сидел посреди
комнаты в рваной майке, барабанил по ударной установке и не обращал
внимания ни на пришельцев, ни на аплодисменты. В ушах у него стоял
грохот, а глаза закрывали ужасно длинные волосы, которые ниспадали на
барабаны, сотрясаясь в такт. Адам не заметил нас, пока Миша не выставил
бутылку на главный барабан.
- Совсем
одичал мужик, - сказал Миша. - Я ему женщин привел, а он грохочет на
всю деревню.
Адам
откинул "гриву", приподнял бутыль и исполнил заключительный удар.
- Так, -
произнес он, озирая развалины своего земного быта. - Где мой штопор?
Как будто
мы четыреста лет должны были стеречь его штопор.