Неожиданная
возня в сегменте разбудила меня. За ширмой прятались два незнакомца. Их
бессовестные глаза светились от страха, их бархатно-прозрачная кожа
была похожа на голографическую проекцию, черты лица расплывались в
тумане, позы были замысловаты, поскольку высоты ширмы не хватало, чтобы
скрыть их. Сначала я закрыла глаза. "Фазаны", - решила я, но вспомнила,
где нахожусь, и вскочила с матраса.
Оба
пришельца были одеты в костюмы, в которые Миша помещался с аквалангом.
Оба были озадачены моей реакцией. Я просыпалась, их образы блекли.
Когда Джон заглянул в сегмент, здесь уже не было никого.
- Ага! Ты
видела? - его счастливый взгляд остановился на ширме. - Вот они где!
Можно, я буду тут ходить, когда ты спишь? Иначе повадятся.
- Кто они?
- Люди, -
радостно ответил Джон.
- Нет...
- Люди. На
корабле они все выглядят, как лунные гуманоиды. Не удивляйся так, они
ведь не живые. Они слэпы, домовые, то есть, корабельные. Мне удалось
активировать их для контакта. Миша просил... для работы, а ты не бойся.
Не обращай внимания, да и все.
- Почему
они так похожи на "белых"? - удивилась я, но вспомнила, что корабль
имеет гораздо более древний архив, чем монастырь на берегу Балтийского
моря, неумело потревоженный нами.
Джон сиял,
словно сбывались его мечты.
- Ты
предупредил бы...
- Вот, я
предупредил.
Он вошел и
присел рядом на краю матраса.
- Миша
думает, что на борту есть связь шестого поколения. Как это по-русски,
когда информация передается на спиновых вращениях антиподобных
разнесенных частиц?
- Бог с
тобой, Джон! Лучше это не говорить по-русски. Шестое поколение связи!
Даже сигирийцы им не пользуются.
- Им не
нужно. А здесь должно быть. Но я не понимаю, как подключить ее к нашей
технике, поэтому должен наблюдать корабельных.
- Ну и
красавцы, твои корабельные, - сказала я и вздохнула с облегчением. - А
узнать их можно? Что за люди?
- Ты же
видишь, - улыбнулся Джон, - они не хотят представиться, но Миша думает,
что они знают корабль.
- Что еще
думает Миша? Чем он занимался, пока я спала?
- Напоил
Сириуса, испачкал краской стену над столом...
- Зачем?
- У него
так много идей, так много планов!
- Планов,
говоришь?
Самое время
мне было проснуться и пройтись по палубе, оценить обстановку, а также
настроение экипажа, которое казалось чересчур оптимистическим.
Джон
остался наблюдать корабельных, Сириус спал, Имо рисовал иероглиф на
коленке. Миша сосредоточился за компьютером, рядом с ним стояли две
рюмки коньяка.
- Это не
тебе, не трошь! - предупредил он. - Это для нечисти.
Миша писал
программу шифровальщика. Он уже забыл, как недавно также сосредоточенно
писал универсальный дешифратор. Чем это кончилось, Миша также забыл.
Работа протекала в обстановке повышенной секретности, перед черным
монитором. Картинка была спроецирована на мини-экран перед глазом,
синяк вокруг глаза приобрел яркий цвет и четкие очертания. На календаре
пролетело еще три дня. Под календарем растекалась жирная алая клякса.
- Надо было
закуску положить. Кто же так угощает нечисть?
- Мать!
Прогуляйся... - сказал Миша с раздражением.
"Симптоматика
космической болезни была, как на параде", - решила я. Сигирийцы,
наблюдая землян, описали эту болезнь много веков назад. Они уже тогда
обратили внимание, что в одиночном заключении, в капсуле космического
корабля, землянин подвержен ей в меньшей степени. В коллективе он
сатанеет гораздо активнее, его обуревают идеи фикс, одна другой
нелепее, он может с одинаковым успехом залечь в спячку или запеть гимн
в шесть утра по московскому времени. Словом, в коллективе
апокалиптические настроения овладевают человеком чаще и острее. Нас, в
отличие от внештатников, к этому готовили; мы понимали, что делаем, и
знали, на что идем. Мне осталось только понять, для чего Миша пишет
программу, - и ситуация под контролем.
Я
прогулялась. Две рюмки коньяка, только наполовину выпитые, стояли также
у трапа, на свалке незадействованного оборудования, привезенного с
Земли, даже в предбаннике машинного отсека. Только там рюмки были пусты
и стукнули меня током, когда я попыталась забрать их. Это был апогей
идиотизма. От стекла меня прежде ни разу током не било. Я пошла за
Джоном, но не нашла его. Сириус по-прежнему крепко спал в своей
"келье", а Миша по-прежнему сидел за компьютером.
- Сколько
часов в сутки ты можешь спать? - спросил он.
- Двадцать,
- ответила я, эта цифра была проверена практикой.
- И тебе не
стыдно? Вот я, допустим.... Поставил тренажеры, бегаю по коридору
трусцой каждые два часа...
- А зачем
вымазал стену краской? - спросила я, пока у Миши не пропало настроение
общаться.
- Для
эксперимента, - объяснил он. - Макака говорит, если обычную краску
разбавить специальным раствором, она станет прозрачной через какое-то
время. Я разбавил, и ни хрена.
- Он
перепутал раствор.
- Ничего
подобного. Всю нецензурщину он пишет на себе только с раствором, причем
ювелирно дает концентрацию, чтобы надпись исчезла точно в день прибытия
к мамочке.
- Буду
знать.
- Твои
засранцы утверждают, что календарь написан именно такой краской.
- Ясно, -
сказала я и успокоилась.
С той
минуты Мишино поведение перестало напоминать космическую болезнь.
- А я
говорю, что механизм должен быть, - продолжил Миша. - Если не в стене,
то где-то гуляет проектор, активирует изображение. Я это докажу как
только освобожусь.
- Будешь
искать механизм?
- Вот
именно.
- Лучше бы
ты чаще бегал трусцой по коридору. И я с тобой за компанию.
- Ты будешь
готовиться к встрече с Птицеловом, - сказал Миша.
- Всегда
готова! Не могу дождаться. Лишь бы он оказался в царстве живых.
- Лишь бы
мы оказались в царстве Флио, а не в царстве идиотизма. Честно скажу,
этот движок подозрителен.
Чтобы
пошатнуть мое доверие к двигателю, Миша представил расчет, в котором я
не поняла ничего, потому что он был написан сигирийскими
математическими знаками. В такой математике я разбиралась меньше, чем в
человеческой, а в человеческой не разбиралась вообще. Миша все
объяснил: если наш движок разогнать до алгонического предела, мы, на
данный момент прошли одну сотую сегмента Кольца, только неизвестно в
каком направлении, потому что Кольцевой диспетчер нам недоступен. Тот
же самый сигирийский транспорт по Кольцам уже бы отмахал полпути до
Хартии. Соответственно, к концу жизни мы преодолеем то же расстояние.
Этот вывод был Мишей логически доказан, и, тем не менее, раздражал его.
Миша чувствовал: здесь что-то не так. Что-то он упустил в самой
постановке проблемы.
- Это не
мое дело, - ответила я. - По календарю не прошло и недели, а ты уже все
посчитал и сделал выводы.
Календарь
раздражал Мишу еще больше. Не убедив меня расчетом, он бросил писать
программу, и полез на стол со сканером и лазерным резаком, потому что
был уверен, что стены флионерского корабля просто так просветке не
поддадутся.
- Там точно
есть механизм, - уверял Миша. - Цифры не возникают из ничего.
- Может, не
надо? - засомневалась я, увидев, что он настраивает лазер.
- Надо. Эта
хреновина меня достала.
Лазеру
стена не поддалась точно также, и Миша полез в ящик за топором.
- Если ты
не прекратишь, я позову Имо!
Имо пришел
сам, когда адский грохот сотряс пассажирскую палубу. Сбежались все,
даже сонный Сириус вытаращил красный глаз в коридор. Кусок стены
вывалился наружу вместе с Мишей. Все разлетелось по полу. Древко
отвалилось от топора, в стене образовалась пробоина в человеческий
рост, из нее выпал блок, который лежал тут же рядом с Мишей, а в пустом
проеме висели бледные цифры, растерянные, словно тень, которая внезапно
лишилась опоры.
Стены тоже
оказались умнее Миши, в них была предусмотрена защита от оголтелых
исследователей. Неясно только, что именно они защищали: загадочный
механизм от посторонних глаз или предмет, которым ударили по стене, от
деформации?
Имо
посмотрел на Мишино ушибленное колено и ушел. Сириус закрыл глаз и
опять улегся. Джон подошел к пробоине, чтобы рассмотреть материал, из
которого сделаны стены. Зрелище показалось ему увлекательным.
- Там
должен быть механизм, - упорствовал Миша, потирая ссадину. - Чтоб мне
провалиться в багажник! Он должен быть!
- Это
биологическая масса, - возразил Джон, - в ней не может быть механизма.
- Пойдем на
кровать, - предложила я Мише.
- Механизм
должен быть!
-
Разумеется.
- Не верите?
- Верю.
Миша
надулся. Он отбил себе колено и локоть, добавил объем синяку под
глазом, но уходить с поля боя не собирался. Он сидел на полу коридора
из принципа до тех пор, пока не пришел Имо, чтобы поставить на место
выпавший из стены блок.
- Не надо,
- сказал ему Джон. - Сама зарастет.
Джону никто
не поверил, но в течение суток пробоина стала заметно уже, обломки
таяли на полу как весенний снег, и цифры календаря вспыхнули с прежней
яркостью. В течение следующих суток исчезла алая клякса, а еще через
пару дней все забыли об инциденте.
С момента
знакомства Миши с кораблем Птицелова между ними сложились особые
отношения. Странные, можно сказать, отношения. Как правило, техника
Мишу уважала. Хорошая техника - любила, плохая - боялась. Корабль
Птицелова над Мишей издевался, если не сказать больше - относился к
нему со здоровым чувством юмора, насколько только может техника
относиться с юмором к пользователю. Такое случилось впервые. Первый раз
я видела, как Миша обиделся на машину. Их отношения складывались
непросто. Их взаимное неравнодушие друг к другу было очевидно. Их
сосуществование приобрело характер позиционной логической игры, в
которой все остальные члены экипажа чувствовали себя предметами
интерьера, ни одной из сторон они не принимались в расчет. Миша
занимался машиной, машина - Мишей. Когда он добрался до работающего
двигателя и все рано ни черта не понял, партия перешла в эндшпиль. Я
стала молить бога, чтобы корабль дошел до Флио, также горячо, как
когда-то этого не желала. Чтобы по дороге мне не пришлось проснуться и
увидеть желтокожего гуманоида, склонившегося надо мной в буром свете
багажного отсека. И если мне еще раз суждено пережить это, - только не
с детьми.
Возраст для
приключений прошел, потому что ужаснее всего на пятом десятке жизненных
лет столкнуться с явлением, противоречащим всему накопленному прежде
опыту. Именно с такими явлениями я сталкивалась теперь постоянно.
- Ксюша,
девочка моя! - услышала я на седьмой день полета, и решила: "Нет! Или я
не в здравом уме?" - Ксюша, ответь, если слышишь! Мы у Флио!
Я
отправилась в Мишин сегмент убедиться, что он не бредит. Миша сидел за
компьютером, улыбался, продолжая подлый розыгрыш.
- Ксюша,
солнышко мое! - кричал он, глядя в черное поле экрана. - Иди, иди!
Смотри скорее, - он замахал руками, заметив меня на пороге. - Не говори
потом, что не видела.
"Я люблю
тебя, Борисыч", - бежал текст по строке приемника.
- Поняла,
да? Она меня любит. Меня! Дурака такого!
Непонятно
было, чему Миша удивлен больше, факту связи с Землей или чувствам
собственной дочери?
- Нет, ты
видела?
- Еще одно
Нобелевское открытие?
- Сто
пятьдесят второе, - уточнил он. - Но, к сожалению, не мое. Это
желторожие алкоголики, которых пасет Финч. Кстати, скажи ему, пусть
нальет! Заработали.
- Напоить
привидение, чтобы привлечь его к сотрудничеству, это из области каких
наук?
- Из
маразматики, душа моя, из маразматики. Другая наука к сей "кастрюле"
неприменима есть... Нет, ты поняла: она меня любит! - повторял Миша,
несмотря на то, что связь прервалась и буквы померкли.
- Кто тебе
сказал, что мы на Флио?
- На Флио?
- удивился Миша.
- Ты только
что это произнес.
- А! -
вспомнил он. - Кнопка хода погасла. Кажется, погасла, - он указал на
спящего Имо. - спроси у него. Я подцепил к медальону датчик, чтобы
намекнул, когда мигать перестанет.
- Ну...
намекнул?
- Ясно дал
понять.
- А
проверить?
- Ты
попробуй его переверни...
Имо спал на
медальоне. Спал крепко, весил много, просыпался неохотно и на попытки
сдвинуть себя с места не реагировал.
- Сынок, -
обратилась я к нему.
Миша пришел
мне на помощь.
- Приехали,
командир! - крикнул он и потряс Имо за плечо. - Подъем!
Подъема не
последовало.
- Ну, что
ты будешь делать?.. - Миша нагнулся к уху спящего. - Макака, пломбир в
ореховой глазури... - сказал он ласково, и на всякий случай отошел.
Имо отлепил
щеку от матраса, но пломбир не увидел. Миша отошел еще дальше.
- Надо
посмотреть пульт, - объяснила я. - Похоже, корабль у Флио.
Командир
лениво вынул из медальона пульт. Кнопка хода и впрямь погасла, но Имо
только зевнул и перевернулся на бок.
- И что? -
спросил меня Миша. - Переведешь на русский эту приветственную речь...
по случаю прибытия на родину?
- Думаю,
что переведу.
- Интересно
послушать, - Миша вернулся к компьютеру.
- Мне
кажется, что торможение в навигационной зоне еще не прибытие, тем более
для таких пришельцев, как мы. Если мы действительно у Флио, надо
притаиться и ждать, когда нами заинтересуются, а уж потом просить
разрешение на контакт.
- Насколько
я должен притаиться, там не было сказано?
- Напомни
ему про мороженое еще раз...
- Ну, нет!
Сегодня твое дежурство, - сообщил Миша и рухнул с кресла на лежанку. -
Она меня любит, - вспомнил он. - Надо же! Любит... А вы из меня дурака
делаете! Теперь сиди и разбирайся. Разбудишь, когда кто-нибудь выйдет
на связь. Если, конечно, выйдет. - Миша закрыл глаза, но спать не
собирался.
- Выйдут.
Им же интересно, что за корабль причалил в зоне.
- Мать! -
воскликнул он. - Вот только не надо гонять понты! Я не знаю, к чему
причалила ваша посудина, но, точно скажу, отсюда до твоей Минской
хибары можно дойти пешком.
- Наберись
терпения, мы все узнаем.
- Кто бы
там ни был, через сутки иду на контакт без предупреждения. Через двое -
иду без предупреждения на таран. А сейчас дай мне выспаться.
Миша все
равно не заснул, только издергался. Он принял снотворное, впал в
сомнамбулическое состояние, которое покинуло его без малейших попыток
перейти в сон. Он уступил мне матрас, на котором я дважды показала ему
пример, как нужно засыпать в нервозной обстановке. И дважды этот пример
его не вдохновил. Нами заинтересовались, когда Миша исчерпал
ультиматумы и готов был признать себя заложником. Все произошло, когда
я сдала вахту и опять приняла снотворное с надеждой проснуться в раю.
- Вставай,
- услышала я над собой голос Сириуса и поняла, что произошло событие.
Экипаж
возбужденно толпился у трапа. Вид у Сириуса был озадаченно-растерянный.
- Кто здесь
был? - спросила я. - Что в капсуле?
- В какой
капсуле? - удивился Миша. - Матушка, проснись! Трап угнали!
- Как
угнали?
- Украли, -
уточнил Сириус.
- Угнали
или украли?
- Был трап
- и нет трапа, - объяснил Миша. - Это кража или угон?
- Ждем, -
объявил Сириус, и занял позицию напротив двери, чтобы первым встретить
пришельцев.
Гости не
торопились. Спустя час это выглядело невежливо. Сириус принес табурет и
устроился на прежнем месте сидя. Остальные встречающие по-простецки
расселись на полу.
- Может,
корабельные смылись? - предположил Миша. - Мы их достали и они того...
Джон не
торопился опровергать догадку.
- Пусть
хоть трап отдадут.
Трап не
вернулся. Ожидания надоели всем. Народ стал разбредаться по сегментам,
только Сириус стоически возвышался на табурете, но вскоре сдался и он.
Следующее
событие произошло, когда мне снова удалось заснуть.
Пробуждение
было подобно кошмару. В коридоре стоял шум и гвалт, Миша с Сириусом
ругались у пустого капсульного отсека, кричали друг на друга, пытаясь
найти виноватого. Джон с загадочной улыбкой зашел ко мне.
- Что? -
спросила я.
- Миша
видел привидение. Сириус видел привидение... А я не видел.
- Почему?
- Потому,
что оно не привидение, - развел руками Джон.
- Миша! -
крикнула я, и в коридоре наступила странная тишина.
Мишина
физиономия появилась в дверной арке и улыбнулась также хитро и
загадочно, как только что улыбался Джон.
- С
прибытием на Флио! - сказал Миша.
-
Давайте-ка, не темните. Что случилось?
- Это мы-то
темним? - удивился он. - Это ты давай рассказывай... - Миша вошел в
комнату. За ним вошел Сириус. У меня возникло ощущение, что я в кольце
вражеских войск. - Рассказывай, рассказывай... Что за существо дамского
пола носится сегодня по кораблю? Такое наглое, такое шустрое, что мы
рассмотреть не успели. - Улыбка вдруг исчезла с его лица и тон стал
неожиданно официальным. - Сколько детей вы наделали с Птицеловом,
признавайся?!
- Мы? -
испугалась я.
- Ну-ка,
хлопцы... - распорядился Миша. - Дайте-ка нам с мамой посовещаться.
Джон с
Сириусом неохотно покинули комнату.
- Ну не я
же!
- Не знаю...
- Сбилась
со счета? Или не считала? Он делал тебе детей, а ты цветочки нюхала на
лужайке? Сейчас же признавайся! Никто не мог зайти на борт без кода,
кроме твоих засранцев! Я хочу знать, сколько их?
- Миша! Я
бы даже постеснялась спросить...
- Нет, вы
посмотрите на суперскромность! Стыдно спросить, сколько у нее детей!
- Не пугай
меня так!
- Знаешь,
красотка, уж насколько я был хорош, и то с тобой не ровняться. Чем
ближе к Флио, тем чаще я спотыкаюсь об твоих...
- Это не
мои!.. - в отчаянии закричала я.
- Ну,
погоди! В следующий раз я ее поймаю.
- Миша,
вдруг это я сама двадцать лет назад?!
Миша сел
рядом со мной на матрасе и грустно покачал головой.
- Какой
фантаст пропадает, - сказал он.
- Не
смейся, я вполне серьезно!
- Вай,
хабиби, какой фантаст! Стругацкие отдыхают...
- Делай,
что хочешь, - рассердилась я. - Только имей в виду, корабль ведет себя
странно. Не так, как другие нормальные корабли.
- Станислав
Лэм, - задумчиво произнес Миша, - уволился на пенсию...
- Можешь не
верить. На корабле происходит что-то не то.
- Если эта
нахалка не вернет трап...
- Тогда
что? Что ты ей сделаешь?
- Ой... -
вздохнул Миша. - Сколько раз зарекался, не работать с женщинами. И вот
результат!
- Миша,
послушай меня...
- Нет, ты
меня послушай. Мало того, что женщины всегда создают проблемы, теперь
эти проблемы размножаются сами собой.
В следующий
раз существо появилось на корабле, когда ловцы привидений расслабились
за бутылочкой. Они полагали, что вечер по московскому времени
соответствует общевселенскому, и на ночь глядя на корабле ничего
произойти не может. Мужики утомились ждать, решили снять стресс и не
послушали Джона, который предупреждал, что вероятность посещений
подобного рода усиливается многократно именно в момент расслабления.
Мише и Сириусу с пьяных глаз померещилось юное длинноволосое создание,
которое на секунду застыло у порога, пронеслось сквозняком по коридору
и исчезло вместе с трапом.
- Поймал,
да? - злорадствовала я.
- Двадцать
лет назад у тебя не было таких длинных волос, - заметил Миша. - И
дерюга, в которой ты носилась по Хартии, выглядела иначе. Нет, ты меня
не путай, признавайся, сколько у тебя детей?
Мне не
посчастливилось увидеть загадочное создание. У тех, кто видел,
сложилось единое мнение: девушка на меня похожа. Она что-то искала,
вероятнее всего, не нашла, потому что испугалась Мишиной небритой рожи,
и правильно сделала. Миша, хоть и не являлся "преподом" мехмата, тем не
менее, представлял опасность для юных легкомысленных особ. А, коль
скоро, наша гостья не нашла того, что искала, стало быть, придет еще
раз.
Пьянству на
корабле был положен конец. Точнее, введен мораторий до наступления
ясности. Мужики побрились и приоделись, ввели круглосуточное дежурство
у трапа. Стратегию Миша разработал лично: он поставил у двери багажный
футляр, сел в него и просверлил дыру для наблюдения.
- Как
только существо, ничего не подозревая, отойдет от трапа на несколько
шагов, - объяснил он, - я сразу отрежу ей путь обратно, - объяснил и
засел на дежурство.
Через час
из футляра донесся раскатистый Мишин храп, резонируемый эхом пустого
коридора.
- Михаил
Борисович, - Сириус постучал по крышке.
Храп
прекратился.
"Так
нельзя", - решили мы и стали дежурить по двое, по трое, чтобы снизить
вероятность прокола, и, если не поймать существо, то хотя бы вернуть
себе транспорт.
- В крайнем
случае, я отстегну "ходок" от "Марсиона", - утешал нас Миша, - и
прогуляюсь по окрестностям.
- Ни в коем
случае, - возражал Сир. - Это может быть воспринято как агрессия. Мы
здесь совсем с другой миссией.
- Может, ты
знаешь, где мы?
- Знаю. И
вы знаете, Михаил Борисович.
- Думаешь,
флионеры испугаются "Марсиона"? Скорее, обхохочутся.
- Не будем
торопить события.
- Что-то я
давно не наблюдал событий.
- Подождем,
- постановил Имо.
Все умолкли
и стали ждать. Даже корабельные. Джон рассказывал, что в отсутствии
часового на посту, один из них забирается в футляр и прикидывается
спящим, другой подходит и стучит ему кулаком по голове. Именно по
голове, потому что кулак слэпа проходит сквозь коробку.
Гостья
появилась на борту опять не в мое дежурство. Приблизилась бесшумно.
Шатер волос навис над моим лицом, палец коснулся века и бесцеремонно
приподнял его.
- Проснись,
- услышала я, - а то я тебя ущипну.
Я
проснулась и девушка отпрянула. Абсолютно нагая. На вид не больше
шестнадцати. Ничем не похожая на флионерскую расу. По всем признакам -
активная фаза привидения.
- Я Айра, -
сказала девушка, тыча в себя мизинцем. - И ты Айра. Я то же, что и ты.
Узнала меня?
Шли
секунды, привидение не растворялась. Ее волосы пахли сухой травой из
гнезда флиона. На меня она была похожа еще меньше, чем на флионерку.
- Не
узнала, - догадалась Айра, - а я так тебя ждала, так встречала. Я
думала, ты никогда не приедешь.
- Что ты
делаешь на борту?
- Тебя бужу.
- Зачем?
- Хочу тебя
похитить на Флио.
- Його тебя
прислал? Його жив?
- Умер. Я
хочу похитить тебя для себя.
- Разве
умер? - не поверила я, видя, с какой радостью она произнесла это слово.
- Давно
умер, - сказала она, - а я живу, жду тебя, а ты не едешь.
- Как он
умер?
- Никак.
Просто умер, - с раздражением сказала она. - Сидит как дурак на горе и
только смотрит в небо.
- Мертвый
сидит?
- До ужаса
мертвый.
- До ужаса
мертвый Його сидит на горе и смотрит в небо, - подытожила я и стала
одеваться. - Это то, что надо! Именно это я мечтала услышать! Ты
проводишь меня к той горе, чтобы я смогла своими глазами убедиться.
Айра
умоляюще посмотрела на меня.
- Нет.
Кроме меня, его никто не может увидеть. Он умер для космоса, значит и
для тебя тоже умер, а ты... - она приблизилась к зеркалу и застыла,
увидев свое отражение рядом с моим.
Никакого
сходства в этих двух отражениях не присутствовало. Мы были похожи, как
тетка с племянницей. Она мне не напомнила даже детскую фотографию. У
меня в жизни не было таких пушистых ресниц, невинных глаз, а также
румяных щек и не сходящего с лица постоянного выражения счастья.
Пожалуй, похожи мы были только ростом и то относительно. "Она не может
быть моим клоном, - решила я. - Його опять напутал. Она похожа на меня
как очень дальний, самый дальний родственник, который приехал
поселиться в моей квартире".
- Видишь,
мы совсем одинаковые, - заявила Айра. - Только ты старая, а я - новая.
Иди со мной. Тебе понравится.
- В таком
виде я никуда с тобой не пойду. Сейчас же надень халат. С ума сошла,
подруга! Полный корабль мужиков! И, дай-ка я тебя расчешу...
Айра не
сопротивлялась. К тому же она впервые в жизни видела зеркало и
расческу. Я же нашла в ее волосах всю флору и фауну родной планеты. По
крайней мере, вычесала оттуда гербарий и дохлое насекомое, что
окончательно развеяло сомнения. Мы у Флио.
- Його не
учил тебя следить за собой? - спросила я. - Это надо же быть таким
мертвым, чтобы ни разу не причесать ребенка. Сейчас ты отправишься к
нему и передашь следующее...
- Нет, мы
пойдем вместе! Я знаю, где тебя спрятать. Нам будет ужасно хорошо!
- Послушай,
ужасная Айра! Ты передашь Його, что мы здесь. Что, если он немедленно
не воскреснет, другого шанса увидеть сына я ему не дам.
- Мой сын?
- удивилась девочка. - Ты привезла маленького Имо?
- Да, но
отнюдь не маленького и совершенно не твоего. Не говоря о том, что не я
его везла сюда, а скорее он вез меня.
- Имо! -
воскликнула Айра, кинулась мне на шею и стиснула в объятиях так, что я
поняла: девушка управляет флионами. Может быть, мелкими и простыми.
Только если бы я в свое время обладала той же силой рук, ни за что бы
не опозорилась в реаплане. Во всяком случае, не опозорилась бы так
сильно.
- Как я
ждала! - обрадовалась она. - Как я рада, что ты вернулась! - и
пустилась по коридору на поиски Имо.
Посторонние
рожи шарахнулись с ее пути. Имо, разумеется, спал, но Айра узнала его.
- Сыночек,
- сказала она и припала щекой к мускулистой спине, - маленький, так
вырос...
"Ну и
сюрприз будет сыночку, если проснется", - думала я, но Айра не знала
заветного слова. Сыночек продолжал спать. Он честно отдежурил смену и
не имел причин бодрствовать дополнительно. С большим усилием мне
удалось оттащить от него юную мамочку.
- Ты
поняла, что надо сказать Його?
Девчонка
упиралась. Она была гораздо сильнее меня, никто из мужчин не спешил на
помощь.
- Не пойду,
- капризничала Айра.
- Еще как
пойдешь!
- Нет! Я
уйду, а вы улетите. Обещай, что ты не улетишь.
У трапа нас
встретил Джон с тканиной в руках, которая, видимо, служила Айре
утепляющей накидкой, но была сорвана при неудачной попытке задержания.
Теперь, вместо того чтобы помогать, он виновато краснел.
- Я не
хотел... - оправдывался Джон. - Я нечаянно...
Айра
вырвала из его рук одежду и сунула ее мне.
- Носи, -
сказала она. - Одень, тогда я поверю.
Я накинула
тряпку на себя, и она снова исчезла вместе с трапом.
Миша с
Сириусом тотчас высунулись из укрытий.
- Думаешь,
вернется? - беспокоился Миша. - Точно вернется? Ты уверена?
Моя
уверенность пошатнулась. На месте Птицелова я надавала бы ей по попе и
посадила под домашний арест, но Айра вернулась тотчас же. Примчалась,
запыхавшись, потеряв по дороге поясок халата и теперь... что он был на
ней, что его не было - разницы не ощущалось. Девушка была взволнованна
и металась, расталкивая остолбеневших мужчин.
- Где Имо?!
Имо! Скорее сюда! Идем же, идем!
Имо подняли
с матраса не разбуженным. Никто опомниться не успел, как они оба
исчезли в капсуле. В следующий раз трап зашел на борт через месяц.
Может быть,
спустя миллионы лет человечество придет к выводу, что природа индивида
находится в противоречии с природой социума. Может быть, спустя
миллионы лет оно поймет, почему. Сириус объяснил это сразу, только
человечество не стало его слушать. Сириус рассудил так: человек и
социум - есть порождения совершенно разных природ, не связанных между
собой изначальным замыслом, ибо, сотворив Адама и Еву по своему
подобию, Бог не предполагал тиражировать творение в миллиардах
экземпляров на ограниченном участке пространства. Так же, как логика
Вселенной, по своему начальному проекту, не предусматривала участия в
своем бытии великого множества существ, наделенных способностью
творить, вместо единого Бога. Теперь между человеком и человечеством
идет непрерывный поиск разумного компромисса.
С тех пор,
как я согласилась с этой идеей, поиск компромисса между мной и прочей
разумной природой приобрел характер головоломки. Когда "стакан"
отчалил, я была уверена, что убью всех. Когда я увидела восход солнца
над Флио с низкой орбиты, идея мне показалась преждевременной. Наверно,
я слишком соскучилась по рассветам и закатам.
"Стакан"
завис над расщелиной, стал снижаться на серые острия скал. Гнездо
флиона узнать было невозможно. Нельзя было догадаться, что это оно.
Рельеф скалы изменился, лоза разрослась и накрыла каменную площадку,
оставив лишь малый пятачок над пропастью для посадки космического
транспорта, размером как раз под днище "стакана". Я так разволновалась,
что забыла главное Мишино напутствие: "Держи связь! - предупреждал он.
- Что бы ни случилось, каждую минуту будь на связи и рассказывай, что
происходит. А если чего доброго сработает видео..."
Видеотранслятор
флионеры отключили на верхней орбите. Они бы отключили и звук, но Миша
перехитрил всех. Он использовал антикварный приемник, пользователи
которого, по логике флионера, не то, что высадиться на чужую планету -
не смогут оторваться от своей собственной. Местное карантинное поле
оказалось не готово гасить вражеские частоты.
"Включись,
как только встанешь на грунт", - умолял Миша, но мне было не до него. Я
была уверена, что отправляюсь на новый позор. Алена бы сказала, что я
комплексую перед флионерами, но это не так. Дело не в комплексах. Дело
в том, что флионеры меня раздражают и бесят уже много лет, с первого
посещения Хартии, чем дальше - тем сильнее. Ничего нового в моем
отношении к ним не намечается, потому что папаша-Птицелов на сей раз
разозлил меня не на шутку. Продержав у себя ребенка столько дней, ни
разу не дал знать, в порядке ли он? Когда вернется и вернется ли
вообще? Ребенка, от которого, замечу, когда-то избавился. Я была в
бешенстве. Последние дни на корабле я стала противна самой себе. И вот,
злая престарелая ведьма едет в ступе на разборку с контрабандным
передатчиком в ухе и в дерюге от Айры на голое тело, потому что
карантин не позволил ничего на себя надеть.
К
посадочной площадке не вышел никто. Босыми ногами в одиночестве я
ступила на камень. "Стакан" взмыл, освободившись от пассажира. В тени
шатра горел голубой огонь, вокруг которого сидели два гуманоида:
Птицелов-отец и Птицелов-сын. Сын приветствовал меня кивком, словно мы
утром встречались на кухне. Он что-то мастерил из проволоки, оплавляя
ее в огне, вокруг были разложены инструменты и склянки. Птицелов-отец
обернулся, чтобы поглядеть на меня, и не поздоровался, как будто и с
ним мы вообще не расставались.
- Войди, -
разрешил он.
Из-за его
плеча выглянула Айра, собралась бежать ко мне, но была удержана, и
только жестом изобразила, как страстно она хочет меня обнять, и как
ужасно, что ее не пускают.
- Войди, -
повторил Птицелов и стал рассматривать меня желтым взглядом.
Наверно, я
неприлично постарела, а может, он вспоминал русский язык? Или пытался
понять, зачем я опять стою здесь? Все, что хотел, он от меня уже
получил. "Отдай ребенка, гад, - телепатировала я ему. - Верни ребенка,
крокодил ты этакий. Мне ничего от тебя не надо. Отпусти его, и мы
уберемся".
- Сядь, -
сказал Птицелов-отец, когда я приблизилась к огню.
Я села, но
суть своих требований не изменила.
- Мы тут...
тащились мимо, - начала я, - решили тебя навестить...
Имо
улыбнулся. Вблизи стало видно, что он плетет окантовку чистого
медальона, на котором едва размечен будущий узор.
Птицелов
поднялся, словно вспомнил о чем-то важном, снял с себя Айру и вышел
из-под навеса.
- Ты домой
собираешься или нет? - спросила я Имо. Имо кивнул. - Когда? - ответа не
прозвучало. - Совесть у тебя есть? Я же волнуюсь! - Айра положила мне
голову на плечо. - Сидите здесь, пока я не поговорю с отцом, - сказала
я и пошла догонять Птицелова.
Його
спускался со скалы по узкому серпантину, в сторону, где с гнезда
свисали в пропасть плетеные лестницы. Вид мятой поляны открылся с
высоты. Местность изменилась до неузнаваемости, скалы раздвинулись,
выросли, преобразив рельеф ущелья.
- Тебе
понравился Имо? - спросила я Птицелова-отца, когда тот заметил мое
преследование.
Птицелов
остановился, чтобы еще раз меня осмотреть. Теперь, когда мы остались
одни, его взгляд стал более внимательным и откровенным.
- Да, -
ответил он. - Имо понравился мне сразу. Больше других сыновей. Поэтому
я дал его на Землю. Моей защиты ты не приняла.
- Спасибо,
- ответила я.
- А тебе
понравилась Айра?
- Хорошая
девочка. Только невоспитанная.
Його не
нашел в моих словах должного восхищения и продолжил спуск. Само собой
понятно, что он и не думал ее воспитывать. Она росла, как росла. И
выросла. Я не вполне поняла, для какой цели, но заподозрила, что Айра -
это именно то, ради чего Птицелов завлек меня сюда много лет назад. А
Имо - так... презент в знак благодарности. Видимо, после изготовления
Айры, у Птицелова остался лишний генетический материал. То есть,
картина сложилась следующим образом: пока я, выбиваясь из сил,
воспитывала на земле флионера, он держал на Флио человеческое существо,
как обезьянку, для развлечения.
- Главное,
чтобы ты был доволен своей Айрой, - добавила я. - Хотя, если бы она
росла на Земле, она действительно была бы на меня похожа. Сходство,
чтобы ты знал, определяется не только генетикой, но и воспитанием. Я,
например, Имо воспитывала.
- Зря, -
сказал Птицелов. - Не надо было.
- Может
быть, для Флио не надо, но ты, если помнишь, дал его на Землю.
- Не надо
было воспитывать. Это лишнее.
- Зачем ты
отдал ему корабль? Чтобы он вернулся? Вот, он вернулся, и что дальше?
Птицелов-отец
прибавил шаг, потому что почуял скандал. Я пустилась за ним, рискуя
улететь в пропасть. "Нашла подходящее место качать права, - думала я. -
Что теперь делать? Драться с ним? Чем мне насолить флионерской расе?
Еще раз испортить ее человеческой генетикой? Я даже не имею возможности
задобрить Птицелова мухой, потому что этот тип уже изучил мух, а
природа Земли с тех пор не придумала ничего нового в технике
воздухоплавания".
- Ты
позволишь Имо вернуться с нами? - спросила я. - Или у тебя другие планы?
- Имо
принадлежит тебе, - ответил Птицелов.
Из его
ответа мне ровным счетом ничего не стало ясно. Похоже, за месяц общения
с сыном, отец не потрудился вникнуть в его натуру. В противном случае,
он должен был объяснить, каким образом я должна реализовать свои права
на младшего Птицелова? Тащить его на себе или вырубать из скалы вместе
с камнем, за который он схватится, чтобы не возвращаться в Галактику?
Что-то я не заметила в нем стремления покинуть отцовское гнездо.
С
выключенной связью я слышала Мишину ругань, камни летели у меня из-под
ног. К тому же на меня была возложена миссия, устроить переговоры с
Сиром, о которых вообще не хотелось думать. Это была сущая блажь на
фоне моих собственных проблем. Следом за мной бесшумно пробиралась
Айра. Я не заметила ее, пока она не повисла у меня на шее.
- Не ходи
за ним, - сказала Айра. - Ходи за мной. Я соскучилась.
Проблемы
Айры были от меня еще дальше. Птицелов продолжал путь, я продолжала его
преследовать, Айра продолжала висеть у меня на шее.
- Как тебе
удалось ее так разбаловать? - спросил я. - Объясни ей хотя бы
элементарные правила приличия.
- Айра! -
сердито сказал Птицелов и обернулся.
Айра
оставила в покое мою шею и пошла сзади.
- Она кому
принадлежит? Тебе? Или я в доле?
Птицелов
остановился, грозно поглядел и моргнул белым веком.
- Ясно, -
сказала я. - Вопрос снят. Тогда, пожалуйста, сам поучи ее манерам.
- Она - как
ты, - заявил Птицелов.
- Нет, она
совершенно не как я. Если не сказать больше, она моя абсолютная
противоположность во всем.
- Она - как
ты.
- Тогда
почему она ко мне липнет, как отрицательный заряд к положительному? Я
бы на ее месте постеснялась.
- Айра,
поди... - сказал Птицелов девочке.
Айра
надулась и пошла обратно. То есть, поступила именно так, как я не
поступила бы ни за что. Я бы, по крайней мере, постаралась понять,
действительно ли мой поступок достаточно ужасен для изгнания?
Мы
продолжили спуск по тропе, пока лестницы не преградили путь. Його начал
сматывать их, укладывая кольцами, колючку к колючке. Вероятно, решил,
что ночью на скалу могут влезть злоумышленники в образе Миши Галкина.
Или, чего доброго, я сбегу со скалы и снова угоню алгоплан. Молодые
поросли лианы со времени моего прошлого посещения претерпели
метаморфозу, стали завиваться колечками, чтобы избавить флионеров от
необходимости плести ступени. В лаборатории они добились такого эффекта
или природа сама сжалилась над мозолями ремесленников? Його складывал
толстые кольца и сбрасывал в грот, а я делала вывод:
- Боишься,
что сбегу вместе с Айрой? Зря. Я не знаю, как направить твой корабль
обратно.
- Имо
знает, - ответил Птицелов, и у меня с души отлегло.
Он
вытягивал лестницы, укладывал их, а я смотрела и собиралась с мыслями.
Надо было начать разговор. Надо было настроиться, сосредоточиться,
чтобы вспомнить, ради чего земляне оказались на Флио?
- Його, -
начала я, - с нами на корабле человек, который хочет говорить с тобой.
- Нет, -
отрезал Його.
- Ты ведь
не знаешь, о чем я собираюсь просить! Надо, чтобы кто-то вроде тебя
этому человеку раз и навсегда объяснил...
- Нет, -
повторил он. - То не человек. Его надо бросить за борт.
Поразительно,
как могут совпасть убеждения двух совершенно разных существ. Мишино
тайное желание прозвучало бы точно так же. Но, к сожалению, с таким
результатом переговоров мне стыдно было вернуться на борт.
- Может
быть, если ты скажешь ему, он поверит, что фронов искать бесполезно.
Ужас в том, что кроме тебя он не поверит никому.
- Фронов
глупо искать, потому что их нет. Говорить о них тоже глупо, потому что
флионеры не могут знать. Флионеры ушли из космоса.
- Тогда кто
похитил меня из Хартии? - спросила я. - Кто, если не флионеры?
- Такого не
было, - ничуть не смутившись, ответил Птицелов.
- Не поняла.
- Событие,
о котором ты говоришь... я не знаю.
- Неужели?
Может, ты не понял вопроса?
- Я не знаю
такого события, - стоял на своем Птицелов.
- Не
знаешь? - удивилась я. - А это ты узнаешь? - я показала белое пятно на
запястье, которое с годами не затянулось пигментом. Что еще можно было
предъявить в доказательство? Только память. Наши с ним общие
воспоминания, от которых он с наглой легкостью отказался. - Його,
опомнись! - взмолилась я. - Я имею право! Мне уже не семнадцать лет и я
пока еще в космосе. Если не флионеры, кто же похитил меня из Хартии и
зачем?
Птицелов
швырнул в грот последний моток лозы и грозно встал над обрывом.
- То были
не флионеры.
- Тогда
кто? Не хочешь признаться, что это был ты?
- Не я.
-
Интересно, кому до тебя принадлежал корабль? Может, у тебя угнали его?
- Угнали.
- Кто?
Скажи мне, по совести, Його, кто мог угнать его? Разве можно его
угнать?
- Тот
человек, который пришел с Земли... Его надо бросить за борт.
- Я поняла
мысль, но мы не об этом человеке сейчас говорим.
- То не
человек. Человек не будет искать фронов. Ты не понимаешь.
- Да, не
понимаю. Поэтому спрашиваю. Заметь, не о фронах. Я спрашиваю, кто меня
похитил? Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было!
- Что было
тогда, того нельзя знать сейчас. Чего нельзя знать, того объяснить
нельзя.
- Это
почему же?
- Потому
что нет органа, которым понять, - сказал он, указывая на мою голову.
- А может
быть здесь, - я указала на его загорелую лысину, - нет слов, которыми
выразиться? Или слова есть, но нет храбрости?
Птицелов
нервно моргнул, но не ответил. Кажется, он начал понимать, что Айра и
впрямь мне не копия, что я не убегу от одного слова "поди".
- Молчишь?
Не знаешь, что сказать? Правильно делаешь, потому что сказать тебе
нечего. Потому что ты лучше меня знаешь, где искать фронов. Каждый
флионер это знает, иначе ты не принимал бы меня на дикой скале. Это не
вопрос. Вопрос в том, какой ценой Сириус до них доберется. Ты поможешь
сделать это или мы будем пробовать сами?
Лицо
Птицелова не выразило эмоций, почти как Имо в момент плохого
настроения: спокойствие и безразличие ко всему, этакая непроницаемая
стена сарая, за которой кустарным способом изготавливается водородная
бомба.
- Флионеры
не знают фронов, потому что фронов нет, - ответил он. - Их не знает
никто. Фроны не живут. За ними нет космоса, только белые планеты.
Землянам там быть не надо, флионерам тоже не надо. Там не надо быть
никому.
На Флио
меня никто не держал, но и не гнал. Миша психовал и выражался на языке
Юстина. Сириус приобщался к микрофону с полезными советами, которые
должны были помочь заманить на борт Птицелова. Но солнце впадало в
ущелье, огромное и красное. Його бросил мне на циновку плащ, видя, что
я не собираюсь возвращаться, а также отогнал Айру, которая к вечеру
успела меня утомить.
Имо
по-прежнему сидел у синего языка плазмы, и что-то плавил на поверхности
медальона. Напротив него неподвижно и безмолвно сидел отец. Проводив
солнце, я перетащила циновку к ним ближе.
- Можно
посмотреть, что ты делаешь?
Имо
протянул мне на ладони медальон. В синем свете я разглядела контуры
самолета, распластанного христианским крестом. Вокруг него изгибались
свастикой четыре звездных рукава, напоминая контур Млечного Пути.
Поверх был размечен треугольник с кругом внутри. Если круг превратится
в глаз, получится сигирийский символ наблюдаемой цивилизации, который
был присвоен Земле раньше, чем на ней возникло человечество. Это был
наш обратный билет. Теперь я знала абсолютно точно, что Имо не
сдвинется с места, пока не закончит работу.
Утром Миша
ультимативно потребовал меня на борт.
-
Насладилась рассветом? - злобно спросил он. - А о нас, простых
тружениках космоса, не позаботилась?
- Он не
согласен на переговоры. И слушать не хочет.
Сириус
пришел Мише на помощь:
- Если он
не хочет, может, найдется другой флионер? Мы могли бы сами прийти на
станцию клана или договориться о встрече на нейтральной территории.
- Вас никто
не подпустит к станции. Мне не позволили даже сойти со скалы на
равнину. Трап идет только на скалу и управляется местной навигацией.
Исключено.
-
Допустим... если я хочу просто увидеться с ним, я могу сойти на скалу?
- Нет,
Сириус, извини. Трап с чужаком не пройдет даже границу системы. И
Птицелова я больше уговаривать не буду, он упрямее, чем Имо.
- Имо не
отказывался меня выслушать.
- Потому
что на тот момент не имел собственного мнения, а теперь он с отцом
заодно.
- Я так и
знал! - злорадствовал Миша. - Я сразу сказал, нахрен в это ввязываться?
Чтобы Макака развлекалась с папашей, а мы здесь торчали за так... Я ему
в почетный эскорт не нанимался!
- Твой
акваланг уже пригодился, - напомнила я и пошла в душ.
- Это
последний раз, когда меня поимели флионеры! - сказал Миша и пошел за
мной. - Ты хоть полетала и все такое... А я тут зачем? Что я делаю в
экспедиции, я не понял? Багажники для вас открываю?
-
"Полетала" - ты имеешь в виду, без скафандра в космическом вакууме? Или
удары током, от которых у меня ожоги по всему телу годами не заживали?
Или ты завидуешь тому, что у меня чуть череп не треснул от перегрузок?
Уйди сейчас же, дай мне принять душ!
Миша не
ушел. Кроме того, его общество дополнилось угрюмой фигурой Сириуса,
которую я узнала сквозь полупрозрачное окно душевой кабины. Все время,
пока я мылась, они стояли рядом и совещались.
- Что они
сделают, если я просто встану в "колокол" рядом с Имо? - спросил Сириус.
- Ничего
хорошего, - ответил Миша.
- Можешь
обсудить свою проблему с Айрой, - предложила я, - если тебе все равно с
кем.
- Разве это
моя проблема? - удивился Сир. - Разве она не наша общая? Если вы,
конечно, считаете себя землянами.
- Лично я
не вижу проблемы, - признался Миша.
- Потому
что вас в любой момент примет Блаза, и вам наплевать на несколько
миллиардов...
- Да,
наплевать! Еще как наплевать! Я же не презираю весь мир за то, что ему
наплевать на меня!
- Не
сравнивайте ваши возможности, Михаил Борисович, с возможностями
обычного человека. То, что вам дано Богом, отнюдь не ваша заслуга. Это
скорее налагает ответственность, нежели дает права.
Я ушла,
чтобы не слышать их, но дебаты переместились в мой сегмент.
- Что
Айра?! - возмущался Сириус. - Айра ребенок. Вот, если бы отстегнуть
ходовую часть от "Марсиона"... Мы бы за сутки достигли Флио. Не будут
же они стрелять в нас, в конце концов!
- Э... -
возражал Миша. - Причем тут мой "Марсион"? Хочешь проверить, лети сам.
Лети на автономном движке скафандра. Лет за двадцать доберешься.
- Наверно,
я так и сделаю, - ответил Сириус и пошел к себе.
Миша пошел
за ним. У него было настроение поругаться с Сиром. В этом удовольствии
он не мог себе отказать.
Имо
вернулся вскоре. Булочку проведать, взять кое-что из инструментов. На
нас, выстроившихся парадом, он внимания не обратил. Ну, как же! Теперь
у него на шее висело целых два медальона, он стал дважды командиром
корабля, который приобрел способность совершить обратный бросок. Джон
уловил разницу раньше всех:
- Дай! -
сказал он на "сиги" с интонацией озарения и, получив в руки новый
медальон, убрался с дороги.
Имо сложил
в рюкзак баллончики с краской, взял без спроса с Мишиного стола
лазерный резак. Он выглядел посвежевшим, загорелым на фоне бледнолицых
сородичей. Его ненормальная мускулатура стала еще шире. Он и на Земле
имел свойство быстро наращивать мышцы, чем всегда вызывал зависть Миши.
Теперь это начало раздражать и меня.
- Что-то я
не воткнулся, - заехал Миша издалека, - что за пришельцы шастают по
нашей палубе? Ты чей будешь, гуманоид?
- Скоро
вернусь, - ответил ему пришелец, закинул рюкзак за плечо и пошел к
трапу, но дорогу ему преградил Сириус.
- Может,
обсудим наши проблемы?
Имо
посмотрел на Сириуса, посмотрел на пустое место, где только что стоял
Джон.
- Да, -
согласилась я, - некрасиво как-то получается.
- Что я
сделаю, если он не хочет? - удивился Имо.
Поразительно,
но все моментально с ним согласились. Даже Сир отошел в сторону.
Действительно, не хочет Птицелов, что поделать? Не волоком же его
тащить. То, что он именно не хочет, стало вдруг само собой очевидно.
Именно в этот момент, а не тогда, когда я объясняла то же самое.
Имо вошел в
капсулу трапа и не досчитался на себе одного медальона.
- Джа! -
произнес он также на "сиги" с интонацией начальника, которого
задерживает подчиненный.
- Иди сюда!
- отозвался Джон из глубины коридора. - Все идите сюда, быстрее.
Джон стоял
у стены, огибающей двигательный отсек.
- Я вам
говорил, что здесь была дискотека... Здесь были диски вдоль стен до
самого потолка, - он отпустил медальон, и тот на полсекунды завис в
воздухе. - Я вам говорил? - спросил Джон, справедливо сомневаясь, что
его слова были услышаны. - Здесь терракотовый сектор, там синий, внизу
красный и фиолетовый, а возле пола идет белая полоса, я вам говорил?
- Подожди,
подожди, - вмешался Миша. - Хочешь сказать, что флионеры вынесли отсюда
навигационную библиотеку?
Имо уже не
торопился к отцу. Он поставил на пол рюкзак, что говорило о многом.
Похоже, для него это тоже стало открытием дня.
- Точно,
вынесли, - подтвердил Джон.
- Чтобы
Макака не имела искушения шастать по Вселенной, - уточнил Миша.
- Нет, -
возразила я. - Ее вынесли до Макаки. В мою бытность никакой библиотеки
здесь не было.
- Подожди,
мать! Где-то же она есть? - Миша пошел за фазодинамическими очками, но
даже в очках не увидел того, что видел на стене Джон. - Где-то есть...
Библиотека кодировок. Конечно. Ты видел что-нибудь похожее на станции
клана?
Имо
отрицательно покачал головой.
- Отец
пускал тебя во все отсеки? - спросила я.
- Я не лез.
- А если
заслать тебя на разведку? - предложил Сириус.
- Их за
жизнь не обшарить...
- Это
точно, - сказала я. - Там миллионы закрытых сегментов. Но если
координата восходящих фронов существует, она может быть только там.
Со мной
согласились все присутствующие, чего прежде не бывало.
- Шанс
небольшой, но, похоже, единственный, - заявил Сир.
- Да, -
согласился Миша. - Осталось спереть библиотеку целиком, а потом всю
жизнь разбираться. Желательно спереть ее вместе с каталогом. Что
скажешь, Джон, она большая?
- Багажника
"Марсиона" не хватит, - сказал Джон, и общий хохот слегка разрядил
обстановку.
- Господа!
- торжественно произнес Миша, словно приглашал общество приступить к
банкету, но потом осекся. - Я должен подумать. Прошу не беспокоить меня
без крайней нужды, - с этими словами он уединился за компьютером.
Миша был не
в себе. Перед ним возникла новая задача. Как все прочие загадки
флионеров, она не решалась с ходу.
В тот день
Имо к отцу не вернулся. Все мужчины племени собрались на большой совет.
Джона послали присмотреть за корабельными, чтобы не шатались в пьяном
виде вокруг костра, не совали носы в чужую проблему. На повестке дня
стоял один вопрос: как добраться до "дискотеки"? Взять флионеров
измором или на абордаж? Доканать их тупостью или интеллектом? Отчаяние
пришло, когда стало ясно, - украсть леденцы с базы "белого братства" и
украсть навигационную дискотеку с базы флионеров, - две разные вещи как
по масштабу содеянного, так и по тяжести возмездия, которое засим
последует. И, если Миша до сей поры успешно крал все, что плохо лежало,
то сейчас перед ним возникла дилемма, признать экспедицию
несостоявшейся по возвращении на Землю, или признать то же самое в
момент, когда флионеры поймают его на месте преступления.
- Я на
станцию не полезу, - заявил он, - и вас не пущу, - он уже собрался
внести предложение убраться отсюда, как вдруг его осенило. - А Айра
могла бы попробовать. Это существо лазает везде, всюду сует свой
любопытный носик...
- Нет! -
возразил я.
- Почему не
попробовать? - спросил Сириус.
- Потому
что мы вернемся на Землю, а ей здесь жить.
- Да что же
мы, зря сюда перлись? - нервничал Миша.
- Мне
совсем не нравится идея красть здесь что бы то ни было. Имо, скажи им.
Имо ничего
не сказал. Он думал. Мысли в его голове проворачивались со скрипом.
- Почему же
красть? - не понимал Миша. - Мы просто возьмем, а потом положим на
место. Наследство фронов - это и наше наследство. С какой стати они
распоряжаются им без нас?
Фаза
обсуждения затянулась. Стороны не пришли к единому мнению, только
отдалились от него. Отчаяние овладевало нами. Никто не заметил, как
ушел трап, никто не забеспокоился. Кроме Айры на борту не мог появиться
никто. Внутри мы были защищены как нигде и никогда, оттого идея грабить
станцию клана выглядела столь безобразно.
Айра
явилась к нам зареванной и надутой:
- Ты больше
никогда не придешь? - спросила она у Имо и обернулась ко мне. - И ты?
Решили все-таки меня бросить? Вы больше не хотите меня знать? Вы меня
больше не любите?
Безусловно,
кое в чем Птицелов был прав, в пятилетнем возрасте я вела себя точно
так же. Если родители отказывались играть со мной в куклы, им это с рук
не сходило.
- Идем со
мной, - я постаралась вывести ее из комнаты, но девочка топнула ногой.
- Меня
больше никто не любит!
- Пойдем, я
кое-что скажу тебе по секрету.
Нехотя, в
порядке одолжения, Айра согласилась уединиться со мной в соседнем
сегменте.
- Если ты
будешь хорошо себя вести, я попрошу Його, чтобы он отпустил тебя с нами
на Землю. На целый год.
- Нет! -
закапризничала она. - Не буду! Я так ждала, так мучилась и страдала. Я
думала, вот теперь у меня начнется человеческая жизнь, а ты!... Я не
хочу год! Я хочу жить на Земле, а не сидеть на этой противной Флио. У
меня аллергия на Флио. Вот, посмотри... - она задрала рукав халата,
чтобы предъявить мне синяк, который остался, вероятно, от первого
воспитательного мероприятия Птицелова.
- А Його? -
удивилась я.
- Он
надоел, - жаловалась Айра. - Если ты меня не возьмешь, я украду
корабль, улечу в космос и там умру.
- Даже если
вы повздорили, он все равно тебя любит и совсем умрет, если ты его
бросишь. Так сильно умрет, что не сможет сидеть на скале. Ему не для
кого станет жить, понимаешь?
- Ну и
пускай, а я хочу с вами.
Айра
расплакалась. Глядя на нее, я расплакалась тоже, и тоже стала
жаловаться на жизнь. Я рассказала Айре, что тоже люблю своих близких, и
мне также обидно, когда они уезжают. Мне, как и ей, хочется, чтобы все
вокруг делали только то, что скажу я, и не делали того, что я не хочу.
Я рассказала ей о том, что мне когда-то также надоело жить на Земле, и
о том, как я скучала по дому, когда меня увезли из Галактики. О том,
что Флио - ее родина, по которой она также будет скучать, потому что
другой не будет.
Айра,
размазывая сопли, жаловалась на Його. Рассказывала, какой он
бесчувственный болван и эгоист, как не хочет постичь ее тонкую,
романтическую душу. Я с теми же соплями объясняла ей, что все особи
мужского пола примерно такие же, и Його совсем не худший вариант. А
вообще, среди них водятся такие паршивцы, что лучше сидеть на скале. Я
рассказывала девочке, что на Земле такой же патриархат, как в ее
семействе, общество удобное для мужчин и созданное для них же. Можно,
конечно, примкнуть к партии феминисток и сражаться за справедливость,
только справедливости от этого ни грамма не прибудет. Гораздо разумнее
смириться с участью любимой игрушки флионера, который может уберечь от
жизненных неурядиц. Айра жаловалась, что старшие сыновья Його смеются
над ней и ни в грош не ставят, что только Имо отнесся к ней с добротой,
но я просила ее не торопиться с выводом. Имо не смеется только потому,
что ему ни до чего нет дела. А на усмешки его старших братьев я
посоветовала отвечать пинками под зад, и поклялась, что ничего ей за
это не будет, потому что больше всего на свете сыновья Птицелова боятся
своего папусю.
Мы
увлеклись и не заметили зрителей, столпившихся в дверях. Еще немного и
они рыдали бы вместе с нами, но Сириус решил положить этому конец.
Сначала он подошел и сел рядом с Айрой, а когда убедился, что не будет
укушен, обнял ее и стал гладить по голове, как щенка.
- Послушай
меня, девочка, - сказал Сириус, - послушай меня, хорошая. Мы возьмем
тебя на Землю. Возьмем, если захочешь.
Айра
затихла в его объятиях. Затихли все, затаили дыхание.
- Возьмем
хоть сейчас, но ты больше никогда не увидишь Флио. Ты простишься
навсегда со своей планетой и с Його, который обидел тебя...
В глазах
Айры появилась тревога.
- Совсем
никогда? - прошептала она.
- Обещаю,
ты проживешь свою жизнь на тесной и грязной Земле, среди чужих людей,
которые буду к тебе равнодушны. Там тебя научат жить по-человечески,
станут воспитывать и упрекать, но уже никто и никогда не будет тебя так
защищать и любить... Никто не согреет тебя холодной ночью...
- Нет! -
воскликнула Айра. - Тогда я тоже умру!
- Само
собой разумеется, - подтвердил Сириус. - Но ты умрешь на Земле, там,
куда так рвется твоя душа.
- Нет! -
закричала Айра и разрыдалась на его груди.
Сириус
подождал, пока Ниагара схлынет. Он имел опыт общения с возбужденными
малолетками. Во всяком случае, больше, чем я.
- Но я не
желаю тебе такой доли, - продолжил он, когда Айра затихла.
- Правда? -
всхлипнула девочка.
- Я хочу
видеть тебя счастливой, я знаю, как это сделать, только не в силах
справиться с этой задачей один. Мне нужна твоя помощь.
Айра вмиг
стала взрослой. Она выпрямилась, нахмурилась и решительно вытерла
остатки соплей рукавом моего халата.
- Объясни,
- приказала она.
- Не знаю,
умеешь ли ты хранить тайны?
- Говори
тайну, - потребовала Айра. - Тогда скажу, буду хранить или нет.
- Знаешь,
что это? - спросил Сириус, указывая на медальон.
- И дурак
знает, что это кардаш, - презрительно заявила Айра.
- Что такое
"кардаш"? - уточнил Сир.
- Это
кардуш, - пояснила Айра.
- Ира, как
это сказать по-человечески? - спросил он.
- Вероятно,
талисман, - предположила я, - оберег... амулет...
- Знаешь,
где хранятся талисманы?
- Я все
знаю, - обиделась девочка.
- Ты
сможешь вынуть такой же диск из белого сектора? - спросила я. - Так,
чтобы никто не заметил? Несколько белых дисков?
- Я все
могу. А когда вы вернетесь? Вы мне должны сказать сразу, когда
вернетесь.
- Как
только сможем.
- Нет, я
так не договаривалась.
- Ну, что
ж... - вздохнул Сириус.
- За каждый
кардаш - один приезд, - уступила Айра, и мы ударили по рукам. - Долгий
приезд, - уточнила она на пороге трапа, - пока сама вас не отпущу...
Мы еще раз
ударили по рукам, хотя очень тянуло надавать ей по попе. Только когда
капсула унесла девочку на задание, Миша спросил как бы, между прочим,
уверена ли я в том, что делаю?
- Уверена,
- ответила я, - когда-нибудь я ее выпорю. Увезу подальше от Птицелова и
так выпорю... Пусть только попробует ее не отпустить. Что это за
тюремные порядки? Она имеет право бывать на Земле. Имеет и все!
- Так я и
думал, - признался Миша. - Если Птицелов ничего не слышал о правах
человека, ты его ознакомишь.
-
Безусловно.
- Вообще-то
я хотел спросить о "белом секторе", да уж ладно... Интересно, на каком
языке ты с ними общаешься? Ты слышишь что-то, чего я не слышу даже с
"переводчиком"?
- Это моя
работа, - ответила я.
- Так я и
думал...
- Миша, ты
же знаешь меня лучше, чем Птицелов. Неужели я была в молодости на нее
похожа?
- Ты и
сейчас ее копия.
- Нет!
- Да, да!
Как с одного конвейера.
- Не может
быть!
- И
замашки, и лицо, и фигура...
- Нет!
- И в
халате, и без халата...
- Замолчи!
-
Абсолютная копия!
- Не верю!
- Поверь!
Айра - это ты двадцать лет назад. Она больше чем твоя копия. Она - твое
истинное лицо!