ТАРХИ. ПЕНТАКЛИОН

Крыло дракона внесли в пещеру под крики возбужденных гермафродитов. Огромные лысые существа всегда ждали зрелища, и каждый раз, когда на Совет Пещерных общин несли артефакт, радостно гоготали. Советники спустились с трибун. Староста измерил крыло локтями.
-- Летал у Горелых Ям, застланных туманом дымящего виноградника, -- доложил ловец.
-- Этот сдох еще при династии Мунков, -- сомневался Староста.
-- Нетерпивица плюнула в него ядом у меня на глазах. Зверь заболел и подох.
Советники полезли занимать насиженные места, накинули на головы капюшоны, спрятали руки в широкие рукава.
– Фаланга – пять локтей, -- ворчали они. – С мелкой твари толку не будет.
-- Можно истолочь и осеменить кладку спорой, -- предложил хозяин крыла.
-- В Год Огня не завяжется семя драконье. Что ты хочешь получить от Совета?
-- Место в пещере.
Собрание загудело. Гермафродиты на террасах, прослышав гул, загоготали еще сильнее. Их певчие голоса понесли по долине весть, что конец все ближе и ближе. Притихли общинники в норах, остановились обозы. -- Моя община погибла. Огонь до срока забрал запасы «желтых камней». Мне никто не даст воды и провизии, -- жаловался ловец. – В крыле достаточно спор, чтобы оплодотворить драконьим семенем все норные кладки. Один дракон находит золота больше, чем община старателей. Я прошу только место в пещере.
-- Поселенцы идут сюда по руслу реки, несут орехи и соль, -- ответил Староста. -- На месте домов выгорают ямы, червивая хворь пожирает слабых. Сильные ушли в соляные пещеры и не вернулись. Общинники видели огненных змей, летящих над Пещерной Долиной.
-- Они безумствуют, -- заметил ловец. – А я предлагаю товар.
-- Бывают времена, когда лучше сойти с ума, чтобы выжить, не бороться со страхом, не думать об испытаниях. В пещерах не осталось сидячих мест. Скоро не будет стоячих. В этот год вода ушла из самых низких озер, у копателей руки отнялись от тяжелой работы. Пепел драконьих крыльев нужно сеять в благодатные годы. Кто купит место просящему? -- Староста оглядел собрание. Трибуны притихли. Никто не спешил раскошелиться. -- Еще не привезли бобы, а тень на террасах с каждым днем короче. Не сбиты бочки для озерников, они придут в долину с сушеной рыбой. Мы даем укрытие тем, кто несет провиант. Тем, кто несет мечты, пусть покровительствуют дороги. Иди на север, обменяй товар на лопату, выкопай могилу и жди, когда Великий Мунк вернется на Гезу, чтобы забрать нас в благодатные земли.
-- В сезон родились одни гермафродиты, -- добавил к сказанному советник с трибун. – На их прокорм уйдет весь горох. Вода в реке стала мертвой до срока, а гермафродиты пьют много. Они не знают ремесел, а места занимают больше, чем лодки озерников.
-- Гермафродита можно съесть, -- возразил товарищу сосед по трибуне. – Лодки озерников…
-- Тоже можно съесть, -- оппонировал представитель речных общин и трибуны загомонили.
Староста поднял вверх руку и держал, пока шум не утих. Открылись ворота, и в пещеру ворвался гомон террас. Гермафродиты требовали показать драконье крыло, но продавец засунул товар в мешок. Место перед собранием занял коренастый мужчина в панаме. Его нос краснел от палящего солнца. Обожженные ноги привыкли обходиться без обуви.
-- Ушедшие-за-Водой приносят в жертву Пещерной общине имущество этого человека, -- объявил конвоир.
-- Из дикарей?
-- Из вольных рыболовов. Общинник не утратил речь, не жалуется на бескормицу, не просит места в пещере и сонного яда не хочет. Шерстью покрыты только живот и конечности.
Староста осмотрел обвиненного. Вольный рыболов походил на дикаря обильной растительностью, которая тянулась от макушки до щиколоток. Староста потрогал челюсть мужчины, убедился -- пышная борода не скрывает клыки.
-- Обучен счету и геометрии, -- добавил сопровождающий. -- Мог быть применен для рытья колодцев, но в грубой форме отказался работать.
-- В чем обвиняют странника?
-- Этот человек получил от семьи сорок пять топоров.
-- Сорок пять – срок нечисти, -- зашумел Совет. – Зачем столько?
-- Один топор он клал под голову, когда спал, другой клал рядом с подстилкой, опасаясь, что на него нападут. Третий стоял у входа в нору, отпугивал вора; четвертый он метал в того, кто покушался на свежий улов. Пятый был при чаше, в которой человек варил уху, но ни с кем не делился. Шестой топор предназначался для выделки шкур, седьмой и восьмой были пригодны для колки бамбука; девятым этот человек вытачивал ковш, которым черпал дерьмо из сточных канав, чтобы мазать пятки и ходить по углям туда, куда не ходят благоразумные люди. Три других топора он вращал над головой, добивался свиста, и получал от этого непристойное удовольствие. Еще одним топором…
-- Довольно!
-- Семь ржавых топоров лежали в мешке и никак не использовались, -- добавил сопровождающий. – Когда Ушедшие-за-Водой попросили один топор, самый негодный, пожертвовать для рубки колодца, этот неблагородный человек отказал. Сказал, что в его наследстве негодного имущества нет. Велел собратьям убираться подальше и крепко завязал свой карман. Ушедшие-за-Водой просят Совет отнять у человека имущество в пользу Пещерной общины. Один топор по-прежнему хотят оставить себе.
-- Что за имущество числится за рыболовом?
-- Сорок пять топоров, -- напомнил сопровождающий. – Все лежат на восточной террасе.
-- Сорок три топора уйдут в пользу Пещерных общин. Один отдать Ушедшим за хлопоты. Один оставить общиннику, чтобы обменял на лопату, выкопал могилу и ждал, когда Великий Мунк спустится к нам, чтобы забрать в благодатные земли.
Собрание загудело. Осужденный выругался. Человека вывели под палящее солнце. Гермафродиты обступили топоры, сложенные на ступенях террас. Все с восхищением рассматривали инструменты, сделанные из плотной древесины и металла -- бесценное сокровище, которое вольный рыболов хранил в норе, пока нору не окутал дым. Отдельные экземпляры имели обоюдоострый клинок, другие были отмечены зубцами. Топор из закаленной стали мог одним ударом рассечь толстейший бамбук. В коллекции имелись экземпляры с диковинно изогнутыми лезвиями и рукоятями. Иные вовсе не были похожи на топоры. Обвинители из Ушедших-за-Водой совещались с распорядителями Совета. Решали, какой топор оставить вольному рыбаку, пока не выбрали самый ржавый.
-- Отменный инструмент! – восхищались советники. – Мог продать за колодец и торговать водой.
Странник лишь хмурился и тихо бранился.

На Совет принесли ничем не приметное тело, завернутое в холстину.
-- Женщина… -- догадался Староста. -- Женский грех – самый тяжкий.
-- Самый гадкий, самый грязный, -- согласились трибуны, -- в женском грехе собрана вся дрянь человеческая.
-- Отрезать ей грудь! Пусть мужчины стыдятся взглянуть на отродье.
-- Эта худая, лысая нетерпивица из Горелых Ям, -- сообщил конвоир. -- Та, что плюнула ядом в летучего дюка.
-- Вздор! – женщина села перед советом и скинула капюшон. – Я плюнула в обозного дюка, у которого не было крыльев.
-- Женщина сама взяла слово! – возмутился Совет.
-- Эта женщина не имеет зубов, не имеет детей, не хочет принадлежать семье, только сеет смуту. Портит молодежь, побуждает к фантазиям в ущерб общинному долгу.
Несчастная прижала к груди дорожный мешок.
-- Почему ты нетерпима к драконам, женщина? – спросил Староста.
-- Я не плевалась. Меня стошнило похлебкой, которую они выдали за бобовый кисель, – женщина встала перед Советом. – В тот момент я не видела перед собой ничего, кроме ада. Зверь сдох от старости и тяжелой работы. Общинники поили его спиртом и тыкали в морду факел, -- объяснила она. – Южане верят, что дюки прожигают ямы, когда чуют золото в глубине, но это не так. Ямы образуются по-другому. Я могу рассказать, как.
-- Женщина хитра, она искала место в обозе, -- объяснил конвоир. -- Ее ноги слабы, но она догадалась, что за преступление ее свяжут, положат и отвезут на Совет. Поэтому плюнула ядом в летучего дюка.
-- Я бы сама дошла, если б меня не ограбили, -- сказала в свое оправдание женщина.
-- Что в ее сумке?
-- Мусор, -- доложил конвоир. -- Ценного – только нож из белого камня. – Он вырвал мешок из рук хозяйки и вывернул его на пол.
Советники спустились, чтобы рассмотреть добро. Первым в их карманы перекочевал острый, как бритва, треугольник из «белого камня». В конвертах из пергамента, рассыпанных по полу, были завернуты куски плоти, камушки, сушеные листья, клочья шерсти и клык… Фляга женщины давно не знала воды. Из съестных припасов имелся лишь сухарь бобовой лепешки.
-- Эта упрямая, лысая нетерпивица собирала ходоков на Северное Плато. Обещала спасение молодым общинникам, которые помогут найти окно в прохладную страну Квантагею, но никто не пошел. Все знают, что на Плато живет нетерпивец Клак, который отрежет голову каждому, кто войдет в его земли.
-- Нетерпивец Клак не терпит ни женщин, ни мужчин, -- согласились советники, -- ни детей, ни старцев, ни гермафродитов, ни оборотней, ни дикарей, ни пришлых странников, ни общинных посланцев, отлученных от дома… Нетерпивец Клак на дух не переносит ничто живое. Нетерпивца Клака боятся все. У нетерпивца Клака коса острее молнии…
-- Лысая женщина не боится Клака, -- сообщил конвоир. -- Она шла на север, пока не истерла ноги. Теперь стремится в пещеры, но не платит за это ни горошины, ни бобового семечка. Женщина требует, чтобы ее пустили в пещеры за так. Яростно спорит с охраной, кидается на каждого, кто встанет у нее на пути. Общинники просят суд лишить нетерпивицу языка, чтобы не плевалась ядом и не губила отравленными речами молодежь, готовую верить вракам.
Староста приблизился к обвиненной. На губе несчастной красовалась свежая ссадина. Под глазом расплывался синяк.
-- Год будет для Гезара последним, -- сказала она. – Я дочь Небесных общин и могу вас спасти. В пещерах есть окно на «черное небо». Пустите меня, прикажи страже не драться. Я попробую его найти.
-- Из пришлых, -- убедился Староста. – Тяжелая речь выдает чужака.
-- Не услышал меня, -- огорчилась женщина. – Забыл, что такое «окно». А я еще помню, как оно открывается. Если пещерники не втоптали объект в дерьмо, попробую связаться с Небесной общиной.
-- В ее поклаже ни одного «желтого камня», -- сообщили советники. – Ей не на что будет купить лопату. Ее руки связаны.
-- Дожидаясь суда, эта женщина распутала руки и устроила драку с охраной обоза, -- предупредил конвоир. -- Пришлось связать ее крепкой веревкой. Обозная община требует за веревку горох.
-- Через год солнце приблизится к южным землям, -- продолжила женщина. – Геза станет шаром огня. Она неизбежно достигнет каменного пояса солнца. Булыжники размером с гору разорвут ее в клочья. Вы погибнете. Но я могу остановить катастрофу.
-- Женщина умалишенная, как все нетерпивцы, -- пришел к выводу Староста. – Она видела летящие по небу камни.
-- Женщина обезумела от страданий, -- предположило собрание, не найдя в поклаже ничего полезного для хозяйства.
-- Идиоты, -- вздохнула страдалица. – Здесь материал для анализа. Не разворачивай и не будет вонять. Здесь образцы, которые нужны науке! Вам они не нужны!
-- По причине умалишенности женщина облысела, обезумела, обеззубела, отощала, отказалась принадлежать семье. Возможно, это не женщина, – сомневался Староста.
-- Она не предъявила общинникам мужской орган, хотя ее неоднократно просили об этом, -- доложил конвоир.
-- Пусть предъявит женский, -- попросили советники, и в мертвой тишине стал слышен сквозняк. – Пусть покажет, иначе Совет причислит ее к бесполым. Пусть встанет на четвереньки и оголит зад.
-- Совет верит оголенному заду больше, чем разумному слову? – спросило бесполое существо.
-- Пусть скажет, кто оно есть!
-- Я – ваше спасение! Пустите в пещеры, прикажите стражникам не распускать руки, когда я иду! А лучше дайте крепких мужчин, повозку, веревку и воду. Я найду Квант Агея, и Гезар не погибнет.
-- Она говорит нелепо, отказывается от мяса, -- докладывал конвоир. -- Не просит воды и места в пещере, не просит сонного яда. Просит только мужчин. Нет, это существо не бесполо. Женщина больна головой и может передать хворь молодым общинникам.
-- Небесные плодят безумную тварь! -- вспомнил Староста. – Небесные общинники не едят ни мясо, ни рыбу. Они также глупы, нетерпимы и лжеуверенны. Если она из них – пусть идет на Северное Плато. Пусть забирает гниющую плоть, завернутую в пергамент. Пусть выменяет ее на лопату. Пусть копает могилу, в которой сможет дождаться Великого Царя Мунка, который заберет нас всех в благодатные земли.
-- Не придут за вами никакие цари! – воскликнула умалишенная. – Дай мужчин и веревку. Пусть «небесные гезы» глупы, но они уведут планету от гибели. На Гезу вернутся Холодные Годы, вода поднимется, вы посадите свой проклятый горох и подавитесь урожаем.
-- Из пришлых, -- убедился Староста. – Ее семье не принадлежит ни одного колодца, ни бамбукового стебелька, ни щепотки соли Мертвых Озер. Никто за нее не заплатит.
-- Вы такие же пришлые, как я! – заявила женщина. – Но у вас было время, чтобы отупеть. У меня его нет. Вы не помните дорогу, которой пришли, а я помню. Вы не сможете открыть «небесную дверь», я -- смогу.
-- Руки женщины слабы для работы, -- продолжил отчет конвоир. -- Она считает, читает узоры звезд и трактует их. Женщина говорит, что обучена грамоте, но не хочет заняться летописанием. Грубит ученым старцам, оскорбляет их труд, не желает пачкать пальцы в чернилах. Эта женщина усердствует только в речах, собирая молодежь на поиск прохладной страны Квантагеи.
-- Женщина нагрубила ученым старцам? – ушам не поверил Староста.
-- Ерундой они занимаются! – ответила женщина и собрание ахнуло. – Цена вашим наукам – гнилой орех. Все, что вы придумали о мироздании – бред червивого хворца, который не слушают даже лекари. Жалко время на сказки. У нас его нет. Не хотите помочь – не мешайте. Дайте хотя бы веревку. Я одна пойду на Северное Плато.
-- Женщина оскорбила науку, поэтому облысела и обеззубила! -- дошло до трибун и ропот негодования вознесся под своды. – Умалишенная утверждает, что знает тайну горелых ям, а сама плюет в дракона похлебкой.
-- Уверена, что владеет счетом, но не может рассчитать глубину колодца, -- добавил конвоир. -- Летописание ее смешит, но сама не может составить слово из букв. Эта женщина уверена, что Великий Мунк не сам спустил шкуру с «черного геза», а присвоил славу другого героя.
Женщина заметила дыру в пещерном своде. Весь Совет поднял взгляд к потолку, словно только что обнаружил отверстие.
-- Удивляюсь … -- прошептала несчастная нетерпивица, -- как быстро человек способен тупеть. Ваш несравненный Мунк обмочил штаны, когда огонь «небесной баржи» ударил из потолка. Три трона расплавились и потекли наперегонки по ступеням, на которых вы заседаете. Никто не вернется за вами, никто не уведет в благодатные земли. Ваша история такой же бред, как математика с астрономией!
Получив от судьи затрещину, женщина замолчала, улеглась и завернулась в холстину.
-- Царь Мунк не оставит нас! – заверил собрание Староста. Люди в серых плащах поднялись, чтобы подтвердить согласие с каждым словом. – Каждый, в ком сохранился разум, знает, что Мунк вернется и защитит гезарийцев. Выхватит из огненной пасти смерти.
-- Женщина оскорбила Царя Мунка! -- дошло до Совета.
-- Женщина оскорбила заступника и покровителя гезарийских общин! Сумасшедшая не достойна могилы!
-- Кинуть в огонь! Отрезать язык! – кричали заседатели так яростно, что гермафродиты на террасе примолкли. Кричали и махали руками, пока седовласый старик не встал со скамьи и не снял капюшон.
-- Что скажет Уважаемый Кавва Собиратель Камней? – спросил Староста, и трибуны притихли.
-- Северные общины видели летящие камни, -- сказал Уважаемый Кавва. – Собрание с почтением обратило взор к седой шевелюре старца. Даже женщина с разбитым лицом почтительно смотрела на пожилого советника, в руке которого лежали мягкие, сочные клубни земляного каштана.
-- Я покупаю нетерпивицу, которая знает секреты горелых ям и не хочет пачкать пальцы в чернилах.
-- Она оскорбит тебя, Кавва! – предупредили старца.
-- Безумная женщина не знает слов, которые могут оскорбить разумного человека. Даю за нее пять каштанов.
-- Несчастный Кавва… -- переживали товарищи. – Эта женщина обрушит на твою голову сто камней!
-- Я тот, кто я есть. Каменная Долина – мой дом. От нее до Северного Плато идет дорога по сухому руслу. Если Нетерпивец Клак встретится на пути, пусть имеет дело с ней, не со мной. А я еще посмотрю, кто кого.
-- Уважаемый Кавва Собиратель Камней исполнит мечту безумной, – решил Совет. -- Отвезет ее в Каменную Долину.

Женщину вывели на террасу. На горячие камни, с которых в полдень сбежали даже гермафродиты, жадные до скандалов. Веревка крепко впилась в ее руки.
-- Пойдет в Долины! – сообщил конвоир человеку, приставленному к обозам. – Женщину, которая оскорбила Царя, купил Уважаемый Кавва Собиратель Камней!
-- Идиоты! – вздохнула несчастная. -- Пока я решаю ваши проблемы, вы создаете новые. Дураки! Сдохнете, если не поможете мне сейчас! – крикнула она. – Вы сдохнете, а я выживу! Увидите, я вернусь домой и буду смеяться над вашим прахом!
На Совет повели разбойника с камнем на шее, и гермафродиты снова облепили ворота Храма.
-- Рубить ему руки! Руки ему рубить! – кричали они.

Конвоир оставил женщину на горячих камнях, где осужденные ждали исполнителей приговора. Рядом упал ее опустевший мешок.
-- Уроды… -- шептала она, изучая разграбленное хозяйство. – Где мои образцы? Где кусочек плаценты? Зачем полоумным уродам, собранным со всех Доменов, плацента гермафродита? Кем они себя возомнили? Дючье дерьмо, а не люди. Второго такого рассадника идиотов в Галактике нет. Даже тархи не ведут себя как кретины, если знают, что им капец! Все знают, что такое «капец». А эти… живут, как будто вызвали бригаду спасателей. Как будто спасателям есть дело до одержимых придурков! Царь Мунк за ними придет! На кой Царю Мунку столько уродов? Что они хотят себе доказать? Обокрали человека и считают себя героями! Зачем Совету кусок гнилой плоти, завернутой в соль? – обратилась она к бородатому мужику в панаме.
-- Жрать будут, -- предположил мужчина.
-- Я думала, в Совете Пещерных общин найдется хоть один здравомыслящий гез. А здесь ополоумели раньше, чем южане. Раньше свалились на Гезу – раньше отбили мозги. Даже их язык не имеет отношения к гезарийскому. Их ученые – маразмирующие дебилы. Дючий глист рядом с ними – академия всех наук. Кто им рассказал про Царя Мунка?
-- Верно, -- согласился общинник, – с хорошего глиста бульон гуще, чем с ученого старца.
-- Зачем Царю Мунку мешки, набитые самородками? – спросила женщина у мужчины. – Зачем придурку, сдохшему на заре гезарийской эры, дары от будущих покойников?
-- Гезы не верят в смерть.
-- Человек всегда верит в смерть. Это отличает разумное существо от ошибки природы. В смерть не верят тархи. Что и требовалось доказать. Но ведь мне опять не поверят.
-- Не поверят, -- согласился мужчина.
-- А ты? – женщина посмотрела в глаза, спрятанные в тени панамы. – Понимаешь, что мы в дерьме? Чего сидишь? Почему не копаешь яму?
-- Жду топор. Наточу, очищу, пойду копать.
-- Иди за мной в Каменные Долины!
-- Что там делать с одним топором? – удивился мужчина.
-- Еще один дебил! Оттуда до Плато можно добраться за несколько дней. Кавва напьется, уснет – я свободна! Мы пройдем по сухому руслу!
-- В Долине падают камни.
-- До серьезных камней еще далеко. Успеем. Иди со мной искать квант, «баржу», которая зайдет на «черное небо». Квант на Плато. Если Пентаклион для меня закрыт, то модуль я без проблем подниму на орбиту. О, Бессмертные Цари Гезы! Может быть, у тебя есть веревка длиннее, чем эта? – женщина показала связанные руки. Такая же веревка висела на ее шее со времен, когда несчастная угрожала самоубийством Червивой общине. – Длинная заменит шеренгу тупиц, потому что квант может быть скрыт от глаза.
-- Только ржавый топор, -- ответил мужчина.
-- Как звать тебя?
-- Уже никак.
-- Ладно, буду звать тебя Ржавый Топор.
-- Их было сорок пять, -- припомнил рыбак.
-- Ладно, буду звать тебя Сорок Пять Топоров.
Мужчина ухмыльнулся.
-- Странная ты. Как с неба упала.
-- Упала, -- не стала отрицать женщина. – Моя посадка не была ни мягкой, ни точной. Но я жива.
-- И хорошо тебе от жизни?
-- Если б мне не отшибло половину чипов… Если б «небесная баржа» смогла увидеть меня и забрать… Одну половину отшибло при посадке. Другую -- отбили червивые. Чего хорошего? Я Тайра Экзорциста, дочь Небесных общин, -- представилась она. -- Послушай, Топор! Небесные уверены, что Геза ненаселенная планета. Они не знают, что здесь собираются люди, и зачем они собираются, тоже не знают. Их уговорить на экспедицию сложнее, чем выпросить дождь у Великого Царя Мунка. Если в моем глазу уцелел пишущий чип, я покажу им то, что перевернет науку. Мне надо вернуться. Помоги.
-- Северное Плато закрыто огнем.
-- Хотите сдохнуть – подыхайте! -- обиделась Тайра. -- Продолжайте верить, что Мунк заберет вас в благодатные земли. Повторяю: вас, дураков, здесь собирают не просто так. Вас используют. Неужели не интересно знать, для чего?
-- Ты мне нравишься, -- признался мужчина женщине со связанными руками.
-- А… -- дошло до Тайры, – ты тот жадина, который не дал Ушедшим-за-Водой топора!
-- Топоры мои.
-- Кто спорит? У меня правило: с дикарями не спорить. Спорить только с равными интеллектом. А ты пришелец дремучих общин. С какой планеты тебя похитили, Ржавый?

Исполнитель не позволил услышать ответ. Поднял женщину, поволок к обозам. Тайра не упиралась. Она пошла бы сама, потому что разбитые ноги успели зажить в ожидании аудиенции на Совете. Раны на ней заживали быстрее, чем на общинниках, но тело не выдерживало нагрузок. Она была готова рухнуть на бамбуковую подстилку и отоспаться, потому что сон заменял еду и лекарства. Без сушеных ягод и размоченных сухарей Тайра могла обходиться неделю, без надежды – ни секунды невозможно было дышать горячим ветром Гезара. Она мечтала поспать под дорожную тряску и крики погонщиков. Однорогие дюки, запряженные в баржи, мечтали сдохнуть от истощения. Шерсть на холках пожелтела от солнца, веки слиплись. Только удары хлыста указывали животному путь. Один такой едва не убил ее на южной дороге. Не заметил странницу, наступил на плащ, оставил на рукаве следы трех огромных, окаменевших когтей. В тот день Тайра в первый раз была в шаге от смерти. В тот день она открыла счет реальной опасности, но до Пещерных общин успела сбиться со счета. «Доказано! -- сказала себе несчастная. – Если я не умерла до сих пор, значит, выживу и вернусь».

Кавва Собиратель Камней был уважаем не только в Пещерных, но и в Колесных общинах. Лысую нетерпивицу погрузили в повозку и ни каштана не взяли. Тайра надеялась, что в трактире для нее тоже найдется матрас. Уважаемый Кавва послушает историю о горелых ямах, поймет, что женщина не безумна, доставит ее в Долину, даст молодых мужчин и веревку. А может, напьется браги и уснет, не дослушав рассказа. Нож из «белого камня» резал все... Тайра полезла в мешок. Инструмент, который она с риском для жизни выкрала у торговца, отошел советникам, как само собой разумеющееся.
-- Стой! – крикнула она вознице, но обоз уже тронулся и голос лысой женщины никто не услышал.

Дорога к Каменным Долинам тянулась неспешно. Под шкурой, пропахшей дерьмом и потом, солнце не жгло. Навстречу шел обоз северян. «Хорошо, что меня не пустили в пещеры, -- рассуждала Тайра. – Не стоило тратить время на сомнительную вероятность. Теперь у меня есть транспорт, и я на верном пути. Если поговорить с Уважаемым Каввой, можно продвигаться еще быстрее». Тайре стало жаль старика, который потратил каштаны. Мог купить себе повозку с большими колесами. И дюку было бы легче, и дорога бы побежала быстрее. В конце концов, он мог купить готовую могилу, глубокую и прохладную, из которой его достанет только Великий Мунк. Земляной каштан на южной дороге когда-то меняли на целый мешок воды. Теперь -- на место под бамбуковым тентом.

Старик не спешил домой. Утро нового дня обожгло лицо лучом озверевшего солнца. Острым, горячим. Голова налилась свинцом, мир -- тишиной. Не стучали колеса, не кричали извозчики. Баржа встала у дорожной харчевни. Из тех, что утоплены в грунт по крышу. Где подают вареную пищу в посуде. Где постояльцев кладут ночевать на чистые соломенные мешки. Здесь не ждали оборванцев и оборванок. Перед такими харчевнями путники мылись и меняли заношенные одежды на приличные. Те, кто имел. Когда-то здесь продавали вещи, которые потеряли хозяев; утварь из золота, которая ценилась меньше, чем самородки. Общинники плавили кувшины и ложки на золотые горошины, чтобы покупать себе воду глотками. Нещадно пилили золотые пряжки, чтобы менять кусок на каштан. Странники везде и всюду набивали карманы разменными «желтыми камешками». Кое-где их подбирали с земли, потому глаза старателей никогда не смотрели в небо. В такой же харчевне на заднем дворе Тайра нашла моторную баржу, заправленную углем, которая никому не была нужна. Хотела украсть, но получила от хозяина хорошую оплеуху. В тот день она надолго потеряла интерес к воровству. Много дыма растеклось по равнинам прежде, чем интерес вернулся. Никаким другим способом странница не могла добыть себе воды и места в чужой телеге.

После оплеухи Тайра распростилась с чипом-переводчиком и заново начала осваивать «гезарийский», так похожий на ее родной. В речах общинников новых слов оказалось много. Контакт случился не сразу. «Только не по голове!» -- было первой фразой, которую затвердила несчастная. Еще работал чип, ответственный за аварийные вскрытия портов. Без него в «прохладной стране Квантагее» нечего было делать. Если только добрый хозяин сам не откроет порт. «В крайнем случае, порт откроет здравомыслящий интерфейс, -- утешала себя Тайра, -- даже самые защищенные модули не враги себе. В контакте с человеком им проще справляться с проблемами. Здравомыслящая машина не будет верить в спасителя-Мунка и насмехаться над Экзорцистой».

В харчевне, к которой причалил обоз, можно было украсть костяной резак и спрятать в рукав до поры. Тайра пробовала освободить руки, но хитрый узел только сильней затягивался. Она поранила десну о бобовый сухарь и спряталась под шкуру, чтобы перетерпеть боль. Вместо соломенного матраса, Уважаемый Кавва привязал ее к решетке окна с видом на пыльный дворик.
«До Плато по сухому руслу… -- рассуждала она. -- Вся Долина в Холодный Год разливалась реками. Как найти русло, которое идет к цели?» Чип, который хранил географический ориентир, первым пришел в негодность. В экспедиции на Гезар Экзорциста совершила главный профессиональный промах – понадеялась на удачу. Знала, что техногенный тарх легко испортит настройки модуля. Знала, что тархов в соляре достаточно, и не подумала дважды. Она видела только цель, но вместо Северного Плато угодила на Дымящие виноградники.
В тот год выжившие шли за спасеньем в Пещеры -- и странники, и общинники. Бамбуковые плантаторы, потому что лишились плантаций. Рыбаки, потому что вода ушла. Собиратели самородков, потому что на юге кончились самородки. Говорили на чудных языках, но понимали друг друга. Падали от усталости, но помогали попутчикам. Обходились без еды, страдали от жажды, но делились последним и шли. Пока была надежда, были силы идти. Когда надежда пропала -- общинники расселись у обочин, стали менять семена, заработанные трудом, на бесполезные «желтые камни». «Когда Великий Мунк вернется за нами, чтобы забрать в благодатные земли, мы наградим его», -- решили они и сошли с ума.

Компания оборотней вошла в харчевню. У Тайры испортилось настроение. Стигматы боялись ее всегда и везде. Когда-то они чуяли Экзорцисту издалека и прижимали уши от одного ее взгляда. Теперь твари, поросшие шерстью, пили брагу в ее присутствии и ржали над глупыми шутками. Когда в трактир вошли белокожие гуманоиды, настроение поднялось. Червь величиною с голову рос в горбу одного из них. У другого от червивой хвори распухла челюсть. Высокие существа, похожие на космотов родного Домена, даже не лечились от опухолей. Их беспокоило только золото. Белокожие не пропускали ни один трактир на дороге. Кто-то им сказал, что инфологи дают работу бездельникам; кто-то намекнул, что меняют самородки на деньги. «Как их заманили сюда? Зачем?» -- спрашивала себя Тайра и не находила ответа. Безработные пилоты верили в сказки охотнее, чем колониальные поселенцы. Когда Экзорциста была странницей Виноградных общин, она надеялась, что найдет себе друга среди таких. Верила: где-то под грунтом спрятаны их быстроходные глиссеры и только ждут команды «на старт». За одним белокожим она волочилась днем и ночью, но человек полез в огонь и погиб, прижимая к груди мешок с золотым песком. Космот не знал, что такое огонь, и Тайра не смогла предупредить об опасности. Светлокожие странники не слушали Тайру. Вчерашние пилоты быстро забывали язык, не умели пересчитать пальцы на руках, падали лицом в пепел, когда небо прояснялось от дыма и шлейф Галактики светил ярче Гезарийского солнца. Белокожие прибывали на планету за легким золотом, но набив мешок, забывали, зачем это сделали. «Зачем Великому Царю, которому принадлежит весь мир, твой несчастный мешок самородков?» – спрашивала их Тайра и слушала сказки о «золотом тоннеле», который будет построен в «черном небе» и всех поджаренных гезарийцев направит в благодатные земли.

В трактире не удивлялись никаким постояльцам. Не удивились бы и крылатому дюку. Лохматые спины оборотней склонялись над чаном с похлебкой. Уши на затылке шевелились от работы челюстей. Кожаные хвосты свисали с лавки до пола. Трехпалая дючья лапа рвала лепешку, как паутину и отправляла в пасть.
-- Что творится… -- прошептала Тайра. – Еще и брагу закажут.
Так и случилось. Твари вынули из ушей золотые «бобы», и Уважаемый Кавва Собиратель Камней вошел в долю. За ночь он не отказал ни одной компании. «Так мы не приблизимся к цели», -- решила Тайра. Северные земли отправляют в пещеры обоз за обозом, значит огонь близко.

За корзиной для мусора Тайру не было видно. В ее сторону летели рыбные кости, среди которых не было острых и прочных. В Год Большого Огня крупную рыбу съели, остались засоленные мальки. В дорожных харчевнях пленников привязывали у отхожих корзин и не кормили, рассчитывали, что недостойные могут перекусить объедками. Ужин Тайры состоял из кожуры кислого плода. Раненая десна разболелась.
-- Не доживешь до Царя, -- добрый трактирщик указал на ее распухший синяк. – Хворь тебя заберет.
Он кинул женщине рыбью голову. Такую же дал червивому дикарю. Подарок Тайра завернула в пергамент вместе с шерстью оборотня. Рыба могла приговорить ее к мучительной смерти. Рафинированный организм космота не принял бы даже глоток молока, но рыбью голову можно было обменять на воду и размочить бобовый сухарь. Тайра не собиралась загнуться от гезарийской заразы. Кровь небесных общин имела «противоядие» к хвори. Только к глупости противоядия не имела.
Дикари подливали Кавве мутную жидкость. Тайра потихоньку терла веревку о ножку стола, но руки только пухли от бесполезной работы. До ночи нужно было найти резак, но Уважаемый Собиратель Камней вдруг рассчитался за ужин и вышел в отхожее место, подпоясав халат, как это делали странники перед долгой дорогой. «Сейчас или никогда…» -- решила Тайра и стала тереть веревку о край корзины, пока не опрокинула ее. Постояльцы обернулись. Не обернулся только хозяин топора, что стоял под скамейкой. Его шевелюра, прилипшая к потной спине, показалась знакомой.
-- Ржавый… -- окликнула Тайра. – Ржавый Топор! – Мужчина не услышал. -- Эй! Сорок Пять Топоров! Я здесь... -- Обладатель семейной реликвии только шевелил ушами, пережевывая еду. -- Сорок Пять Топоров!!! -- закричала она.
Странник обернулся. В тот момент несчастная снова получила по голове и очнулась от затрещины, лежа в повозке под толстой шкурой, пропахшей дерьмом и потом.

Дорога не снилась, а чудилась. Убегала в марево раскаленного дня. Из пыли являлись видения: то бородатый странник в соломенной шапке, то коллеги из колониального департамента, которые наконец-то приняли аварийный сигнал. С серыми лицами, понурые и обреченные, коллеги шли за баржей, как за гробом. Если б Тайра не знала наверняка, что это остаточные фантомы, она бы кинулась в объятия каждого, кто шел по дороге. Голова болела так, будто фантомы уже делили ее на куски. Оторвалось все, что связывало Экзорцисту с Разумным Миром, пало в неравной схватке с кулаком Советника Каввы. Даже система кванта могла не опознать разумного существа. Но кто-то определенно шел по пятам. Не исключено, что голодный дюк. Кто-то крался вдоль дороги канавой, прятался за камнями, пускал густую слюну. «Если острая боль в виске, значит, оторвался аварийный чип, -- рассуждала Тайра. – Если аварийный чип оторвался, значит, до сих пор он работал. Если работал, возможно, что база приняла сигнал и уже послала спасателей». Идея никуда не годилась, но охлаждала душу, давала возможность забыться.

Боль отступила, когда дорога пошла по песчаному руслу. Все чаще возвращалось сознание, все реже мерещилась борода. Берега сухой реки поднялись до небес. Повозка шла медленно, еще медленнее плыло над головою желтое небо, наливалось пеклом, становилось мутным, как плавленое стекло. Когда солнце вошло в зенит, надо было встать и идти. Встать, пока упрямый Кавва не переломал ей ребра, волоча по камням.
Тайра отказалась от потрохов издохшего дюка. В Каменных Долинах не осталось ни людей, ни еды. Только дороги, изуродованные ямами. Глубокими и страшными. Бамбуковая телега лежала на краю вверх колесами. Ее скелет заносило пеплом горящих равнин. Накидка давала призрачное пятно тени.
-- Вперед! – приказал Уважаемый Собиратель Камней и поднял женщину на ноги.
-- Отпусти меня, Кавва…
-- Вперед, -- приказал старик.
Дорога вскоре закончилась. С вершины холма открылось ущелье между высокими скалами. По сухому руслу блуждал огонь. Вспыхивали обугленные камни, песок шевелился от жара. В глубине ущелья плясал по кругу хоровод из огненных смерчей.
-- Сколько времени я валялась в телеге? – ужаснулась Тайра.
-- Мы опоздали, -- согласился старик. – Ты – вернуться на небо, я – проститься с общиной. Мой дом превратился в Долину Огненных Змей.
-- Не может быть, что к Северному Плато одна дорога. А если обойти по горам? «Квант Агея» не мог сгореть, у модулей хорошая оболочка.
-- Я помогу тебе вернуться на небо, – Уважаемый Кавва Собиратель Камней достал из сумки аптекарскую бутылку. За темным стеклом что-то булькнуло. – Половину выпью я, половину ты, -- обещал старик. – Если братья небесные придут за тобой, найдут и меня.
Старик опустился на горячие камни.
-- Развяжи веревку, -- попросила Тайра. – Мои чипы связи погибли. База не примет сигнал тревоги, если я выпью яд. Но если отпустишь, я пойду по горам! Я буду грызть камень, но дойду до Плато!
-- Когда я появился на свет, рядом со мной была безумная женщина – моя мать, -- сказал Кавва. -- Когда рос, рядом со мной были безумные женщины – мои сестры. Когда завел жену – безумных в семье стало больше. Когда появились дочери – безумной стала вся моя жизнь. Всех забрала червивая хворь. Тогда я сказал себе: соберусь уходить, пусть сумасшедшая женщина в последний раз возьмет меня за руку. Стану прахом – пусть над ним поплачет безумица. Пусть проводит меня из этого мира так же, как встретила.
-- Но я не безумная! Кавва, покажи дорогу к Плато. Развяжи меня, дай немного воды. Она тебе все равно ни к чему.
-- Женщина не пройдет по горам.
-- Однажды женщина прошла через горы до Пещерных общин…
Уважаемый Кавва открыл бутыль и сдержал обещание -- отпил половину. Другую оставил безумной Тайре.
-- Отпусти, -- просила она. -- Я придумаю, как подняться в небо, и остановлю огонь. Поверь. Тебе ведь больше не во что верить.
Старик расстелил на камнях серый плащ, лег, положив под голову шапку.
-- Не умирай! Не умирай, пока меня не отвяжешь! -- Тайра упала на грудь старика.
Сквозь горячий ветер, долетающий из Долины, она слышала биение сердца. Неровные удары становились все тише, все реже, надолго замирали, пока не прекратились совсем.

Нетерпивица обыскала карманы советника, вывернула его мешок. Веревки, что привязали ее к покойнику, не могли перегрызть даже острые зубы дюка. Тайре не хватило сил разбить аптекарскую бутылку. «Не торопись, успеешь!» -- было написано на стекле уверенной рукой фармацевта. Бутылка стояла насмерть, охраняя глоток благодатной смерти.
Тайра прикинула, сколько дней придется сидеть на привязи, пока разложится плоть. Как далеко она сможет утащить мертвое тело, если огонь Долины перекинется на возвышенность. «Подумай еще раз!» -- советовала надпись на бутылочке с зельем. Тайра вцепилась в пояс Каввы, но узлы были слишком крепки для ее слабых пальцев. Жара нарастала. От яркого света темнело в глазах!
-- Жить! – приказала себе Экзорциста и зажмурилась, растирая о камень прочные нити. – Жить!..
-- Замри!!! -- услышала она. Над головой блеснуло лезвие топора. В мутном небе явилась рыжая борода рыболова. Искры полетели от разрубленной веревки. -- Идем! – мужчина собрал в мешок барахло покойника. – В полдень огонь будет здесь. Ну… -- женщина неуверенно поднялась. – Просила помощь? Иди за мной!

В тени горячая пыль казалась прохладной. Ржавый Топор соорудил навес из перевернутой баржи. В сумке Каввы имелась фляга с тухлой водой. Печень дюка, найденная на дороге, была обжарена на углях. Тайра заинтересовалась клинком из бамбука, который висел у мужчины на поясе.
-- Особенный вид, -- сказала она. -- Волокна гезарийского бамбука гасят черную плазму. Снимают информацию, но не воспроизводят ее. То есть… -- Тайра задумалась, подбирая нужное слово, -- блокируют. – Удивительно, чем больше я исследую гезарийцев, тем меньше узнаю в них людей. Вы оборотни, помешанные на «желтых камнях». И ты такой. Где твои «камешки»?
-- У меня чесотка на «камни», -- ответил рыбак, уминая жареную печенку.
-- У каждого десятого полу-тарха аллергия на золото, -- согласилась Тайра. – Представляю, какая чесотка начнется у Великого Мунка, когда общинники вручат дары. Но разве им объяснишь? Разве они услышат? Странно, что Совет не признал в тебе оборотня. Ешь много, соображаешь медленно, говоришь тяжело.
-- Я молчал.
-- Правильно делал. Открыл бы рот – остался б без топора. Оборотню топор не положен, -- Тайра потрогала клинок фамильного инструмента, взялась за деревянную рукоять, но оторвать от земли не смогла. -- Откуда древесина? На Гезе дерево не растет. Где твоя община, Топор?
-- За каменной стеной.
-- На Гезе не строят стен. Чем ты занимался, когда жил за стеной?
-- Стволы резал. Дома складывал.
-- На Гезе не складывают дома из стволов. Тебя обвинили в поджоге дома? – догадалась Тайра.
-- Жег не я.
-- Знаешь, сколько таких историй на южных дорогах? Тебя перебросили на чужую планету, Ржавый, а ты не понял?
-- Пьяный был, -- признался мужчина.
-- Пьяницы болеют червивой хворью. Выпивохи, которые любят разорять дючьи кладки, заражаются спорой, которая активно растет на отравленной алкоголем крови. Их видно.
-- Я не разорял кладки, -- ответил мужчина.
-- А чем занимался на Гезе?
-- Дом искал.
-- Тот, что за стеной – не найдешь. Он летает на «черном небе». Даже я не найду без каталога. И с каталогом не найду. Твоим генотипом заселена половина Галактики. Знаешь, что такое Галактика?
-- Мой дом здесь, -- заявил Топор, вытряхивая из мешка советника Каввы последние крохи.
-- Здесь рассадник оборотней, стигм, полу-тархов. Часто вокруг тебя случались пожары? – спросила Тайра.
-- Я не навязывался, -- напомнил Ржавый Топор. – Сама просила помощь.
-- Хоть бы понять, зачем вас здесь собирают.

За время пути мужчина обзавелся мозолями на ступнях и веревкой, не хуже той, что выделили для Тайры обозники. Все, что уцелело в скарбе Каввы, тоже примкнуло к хозяйству. Мужчина вздремнул, подложив под голову рукоять топора. Тайра осторожно срезала клок его шерсти и завернула в пергамент, который украла у пещерного летописца.
Ее никто не готовил к экстремальным переходам. Ни в ледниках, ни в горящих долинах. Когда Экзорциста была счастливой и глупой, ей в голову не могло прийти, что на свете есть испытания серьезнее, чем грызня за причал. Она поднялась на холм, когда солнце спряталось за горами. Хоровод «огненных змей» продолжал плясать в глубине ущелья. Когда небо остыло, по кругу продолжали ходить столбы пепла.
-- Если вернусь, если расскажу, что Геза собирает реликтов со всей Галактики, не поверят, -- рассудила она. -- А если пойму причину -- это заявка на статус! -- Она вспомнила нож из «белого камня», острый как лезвие бритвы. Сколько было споров с южанами, сколько доказательств, что это не камень, а зуб, занесенный на планету зверем других миров! Скарб какого-то несчастного полу-тарха, не подозревающего о своем «огневом проклятье». -- Покажу им Ржавого Топора – никто не посмеет смеяться, -- решила Тайра. – Да что там такое? Смерчи будто приклеены! -- Экзорциста спустилась с холма, но снова вскарабкалась на вершину. – А чем я рискую? – спросила она себя. – Ничем! Все что могла – уже потеряла.

-- Проснись, Ржавый! Иди за мной! -- сонный мужчина схватил топор. – Положи! Поднимайся на холм, ни о чем не спрашивай, ни о чем не думай.
-- О чем не думать? – уточнил рыболов.
-- Сейчас проверим, как работает «синдром тарха». У нормальных людей он включается в измененном сознании, у тебя должен работать всегда. Поднимайся на холм и смотри вперед. – мужчина поднялся, потирая заспанные глаза. Как было велено, осмотрел долину. -- Видишь пепельных змей? Почему они гуляют по кругу и никуда не уходят?
-- Ищут пожрать, – предположил мужчина.
-- Даю подсказку. Двигатель «небесной баржи» имеет поле, которое вращается в режиме автоматической подзарядки. Смотри туда. Говори, что там, под пеплом? Первое, что приходит в голову, говори.
-- Бочка с соленой рыбой.
-- Беспросветный дебил! – расстроилась Экзорциста. -- Что может быть там, где «змеи» ходят по кругу?
-- Дом Каввы. В нем погреб. В погребе – бочка. В бочке – рыба.
-- Баржи, способные подняться в небо, бывают невидимыми без чипа. Подумай еще раз, что там может быть?
-- У Каввы в подполе? – удивился мужчина. – Летучая баржа?
-- Ржавый! Если ты не поможешь, мне поможет только бутылка с ядом! Думай еще раз. Чтобы идея стала фактом, она должна сама прийти в голову. Как инфолог тебе говорю!
-- Схожу, когда остынет равнина, -- решил рыболов. – Узнаю. Зачем гадать?
-- Никто не гадает, Ржавый. Мы формируем реальность из вероятностных переменных. Это проще, чем собирать дома из стволов.
-- Схожу. У Каввы в подполе должна быть еда. В Долине жили богато. Ставили каменные дома.
-- Где дом? Там ровное место!
-- Так… камнем зашибло.
-- Вас зашиб гравитационный удар!
-- Сказали, камень. Сказали, Кавве по крыше. Он же «Собиратель Камней».

«Все верно, -- дошло до Тайры, когда раскаленное солнце снова выплыло из-за горы. – Вокруг следствия, как правило, крутится не одна причина. Какая именно привела к событию – неразрешимый вопрос. Предмет, упавший с горы, вызвал гравитационный удар, или атака колониальной базы обрушила камень, который пришелся в крышу – неважно». Важно было поспать перед походом, но тело космота, привыкшее к холоду и низкому кислороду, не привыкло спать по причине «надо». При высоких температурах Тайре совсем не спалось, плохо думалось и лениво работалось. Только паника лезла в душу. Она вспомнила, как хвасталась перед Каввой, что пройдет по горам, найдет квант Агея, спасет планету. Как привела в пример женщину, которая проделала это в жестокие холода. Та женщина умела ставить цели и достигать их. У Тайры Экзорцисты жизнь не задалась буквально с первого шага. Вся складывалась из провалов и тупиков, но не лишала надежды. Полная безнадега наметилась здесь, в ущелье пепельных «змей». Если в кругу не стоит прибор с живой батареей, она не знала, что делать. Дорога к Плато была закрыта горящей землей и непролазными скалами. В час, когда Экзорциста решила посвятить себя поиску Оператора, она перестала быть инфологом и превратилась в «балду». Ее карьера могла закончиться только окончательной безнадегой. Жесткая посадка должна была погубить ее сразу. Каждый шаг по Гезару мог стать последним, но Тайра верила, что прорвется. Даже когда провалилась в горелую яму. Южные были неглубоки, но в северных вполне мог уместиться бортовой челнок.
-- Ржавый, как за каменной стеной объясняли горелые ямы?
-- Не было ям за стеной.
-- Хочешь знать, откуда они взялись?
-- От дырокопов. В них плавят «желтый горох». Превращают в «желтые тыквы».
-- Зачем?
-- Чтобы проще тащить на небо.
-- Нет, Ржавый. Яму прожигает «драконья грибница». Она всегда имеет форму правильной чаши. На юге ямы мелкие. А на севере каменистая почва, поэтому гриб ищет питание и растет глубоко. Грибница дает такую высокую температуру, что плавит камни и почву. А общинники находят оплавленные самородки на дне и верят, что драконы чуют золото под землей…
-- А на юге упряжный дюк несет вареные яйца, -- добавил Топор.
-- Я серьезно.
-- А дючий глист прячется от жары в потрохах человечьих.
-- Ваша «червивая хворь» вообще уникальна. Ни в одной колонии ничего подобного нет, -- Тайра вспомнила гермафродита, который должен был родить, пока она отлеживалась в гроте. Огромный живот не давал гермафродиту идти с обозом. Шло время, живот становился больше, но гермафродит не рожал. Шло время, и живот становился больше гермафродита. Несчастный не мог встать с подстилки, когда лекарь понял – гермафродит по-хорошему не родит. Не сразу он решился вскрыть опухоль. Долго вытачивал нож. Лекарь боялся, что из пузыря на свободу вырвется огромный червяк, но в животе гермафродита оказался воздух. -- Вообще-то «червивая хворь» – неправильное название, – пришла к выводу Тайра. – В опухолях червяков не находят.
-- Ушедшие-за-Водой нашли, -- вспомнил странник. -- Хотели съесть. Удрал.
-- Значит, выжил мутант. Гезарийская фауна, от грибов до драконов, самая неправильная мутация из известных науке.
-- Чего? – не понял Топор.
-- Я говорю, если мы не найдем прибор связи с Небесной общиной, самая интересная мутация во Вселенной сгорит в адском пекле.
-- Ац…цкое пекло… -- повторил в полудреме мужчина. – Ац…цкое пекло.

«Конечно, в доме Каввы не лежит Оператор, – решила Тайра на свежую голову. – Но прибор с живой батареей -- вполне логичный источник «смерча». Старик не сомневался в существовании небесной общины, значит, видел «летучие баржи». Знал, что братья не бросают своих, ищут по аварийным сигналам, которые может активировать глоток яда. Старик знал так много, что заработал место на трибуне Совета. В его роду все были сумасшедшие, и мать, и жена, и дочери… Если жить на батарее в режиме автоматической подзарядки, можно испортить не только рассудок».
-- Ржавый! – окликнула она странника. – На крышу Каввы упал прибор! Скорее всего, часть орбитального модуля. Мы найдем его, как только ты перестанешь думать о рыбе и поверишь, что мы найдем его там. Все предельно понятно.
-- Не знаю, -- упорствовал рыболов.
-- Если не веришь, зачем шел за мной?
-- Жаль тебя стало.

Когда солнце выпалило на равнину дневную мощь и приблизилось к горизонту, мужчина добыл ком грязи, вылил на него остатки тухлой воды. От массы воняло дерьмом, но общинник мазал им и лицо, и плечи. Тайра опасалась, что процедура затянется до рассвета, но торопить рыболова было бессмысленно. От этого мужчина тормозил еще больше.
-- Сейчас или никогда, все или ничего, -- повторяла она. – Только поверь мне, Ржавый! Поверь! Все остальное не твоего ума дело, потому что вера тарха сильнее очевидной реальности. Она направляет по верной дороге даже слепых. А я не ослепла. Я знаю – если жива, значит в игре. И эта игра с хорошими призовыми. Как тебе «жизнь» в качестве приза, Ржавый?
-- Что с нее толку?
-- Когда-то я занималась наукой, думала, что только в науке толк. Оказалось, нет. Толк здесь, между жизнью и смертью. Не знаю как ты, а я приму свою жизнь в подарок, скажу спасибо, и дальше, прежде чем сделать глупость, буду думать по многу раз, спрашивать совет у машины. Знаешь, какая умная у меня машина, Ржавый? Не знаешь! Знай, я перешла через пропасть. Обратной дороги нет. Только вперед.
-- Зачем машина тебя отпустила? – не понял рыбак.
-- Она не пускала. Просто я ее не послушала. Идем скорей!
-- Ты останешься.
В активе экспедиции оставался флакончик с ядом, которого могло хватить на двоих. Избавиться от долгой мучительной смерти на случай окончательной неудачи – тоже было неплохо, но сейчас об этом не было речи.
-- Кавва – конченый псих, -- повторяла Тайра, -- такой же была его мать, такими же были дочери. Что топтало мозг клану Каввы? Там что-то есть. И это не бочка с рыбой. Идем! – скомандовала она, когда странник завершил процедуру.
-- Ты останешься.
-- Но аппарат не пустит на борт дикаря. Или ты умеешь вскрывать порты топором?
-- Я умею идти по горячим камням, – ответил мужчина, закинул на плечо инструмент и указал на хлипкую обувь подруги. -- Наверно на небе дороги холодные. Останешься!
-- Нет! – Тайра кинулась за товарищем, но вернулась, как только ступила на горячие камни. -- Объект не лапай! – крикнула она вслед. – Не махай топором вблизи! Заблокируешь! Ржавый…

Проводив Топора, Тайра вернулась к опрокинутой барже, намотала на ноги шкуры, но было поздно. Фигура рыболова удалялась от холма, сливалась с темнотой и терялась из вида. Экзорциста ждала. Приближался рассвет. Ржавый не возвращался. Небо желтело, пепелище ворошил сквозняк, предвкушая новый жаркий денек.
-- Ржавый! -- закричала она, когда лучи озарили небо над скалами. – Ржавый, миленький… Не бросай меня! -- Тайра ждала на вершине холма, но первый огненный вихрь уже поднялся из вчерашнего пепла. – Ржавый, пожалуйста… -- Она накинула капюшон, когда солнце обожгло голову, вспомнила про аптекарскую бутыль. Надежда держала ее на холме, пока «огненные змеи» не завладели долиной. – Вот и все, -- сказала Тайра. – Ну и что, что не получилось. В следующей жизни получится. Она представила, какую мучительную смерть принял странник и ком сдавил горло. До сих пор ей не приходилось терять близких. Профессия сделала ее одиночкой, но «игра», которая обещала хорошие призовые, подарила друга, готового идти на смерть вместе с ней. Ком сдавил горло еще сильнее. Странник мог уйти к соленым морям, где до сих пор выращивают тыквы размером с кулак, прожить еще год, пока огонь не сожрет планету. Существо, которое она отказалась признать человеком… «Тарх не допустит случайной смерти, -- осенило ее. – А Ржавый не собирался погибнуть. Он бы не шел за мной, если б не верил, что это правильный путь. Даже самые глупые тархи чуют опасность».
Тайра спустилась в укрытие, но червяк сомнения грыз ее душу. Рука тянулась к аптекарскому флакону. «Не торопись, успеешь», -- предупредила этикетка. Экзорциста заставила себя подумать еще раз. Не совершить второпях ошибку, которую невозможно исправить.
-- Нет! -- сказала она и обмотала веревкой шкуры, накрученные поверх сандалий. -- Я умру завтра. То, что решено сегодня, до завтра не пропадет. Что изменится? Ничего! Я уже умерла. От меня ничего не осталось, кроме безумия.

Когда солнце село за горизонт, Экзорциста была готова на все и подпоясана остатком веревки. Шкуры на ногах были намазаны дерьмом, что позволяло отправиться в путь раньше на тысячу ударов сердца.
-- Я – сильная! – сказала она себе. – Я выдержу все испытания, чтобы перед смертью не в чем было себя упрекнуть.
Тайра спустилась в долину и больше не оборачивалась. Идти было легче, чем ждать. Надеяться проще, чем предаваться отчаянию. Она твердо знала: через много лет ее именем назовут школу, а идеи займут место в разделе Вселенской Энциклопедии. Этот раздел будет посвящен великим ученым. Ее жизнь и смерть будет служить примером новому поколению экзорцистов. Не абстрактных теоретиков, а отчаянных практиков. Идея была категорически бестолковой, зато охлаждала душу. После потери друга она считала себя человеком по всем признакам мертвым, но на всякий случай взяла с собой яд. К полуночи Тайра достигла места, которое огонь пометил особым кругом.
-- Ржавый… -- вздохнула она, когда нащупала череп в горячем пепле, но предмет оказался котелком, в котором общинники мяли горох. – Ржавый!!!
-- Не кричи. Спускайся.
В камне зияла дыра. Аромат дерьма, смешанного с гарью, встретил ее в каменном подполе.
-- Ржавый! – воскликнула она. -- Я думала, ты… Я чуть не выпила яд! Дебил! -- Ржавый Топор рассмеялся. -- Не делай так. У меня никого, кроме тебя не осталось. У меня последний чип оторвался от страха!
-- Хорошо, -- рассудил мужчина. – Будешь пользоваться мозгами.

Посреди подвала зиял колодец. Поперек колодца был положен топор, с топора свисала веревка в пропасть, из которой шел прохладный сквозняк. Мужчина первым спустился вниз.
-- Неглубоко, -- сказал он. – Лезь сюда.
Эхо деревянной бочки донеслось до ушей Экзорцисты.
-- Что там? Если там – ничего не трогай.
-- Только банка с повидлом. Разбитая.
-- Почему разбитая?
-- Я камень кинул, -- признался мужчина. – Вдруг дюки сидят!
Тайра спустилась по веревке вслед за товарищем. Ноги встали на неровный пол, залитый липким «повидлом». Ничего похожего на общинный подвал. На модуль «небесной баржи» – тем более. На оболочку фальфорды помещение совсем никак не тянуло.
-- Не знаю что это, -- призналась дочь Небесных общин. -- Из этой штуки есть выход? Как ты залез?
-- Пробил дыру. Кора некрепкая.
-- Идем отсюда, Ржавый. Я не знаю, что это. Впервые раз вижу!.. -- вдруг Тайра поймала себя на мысли, что никогда не видела оболочек спускаемых модулей. Не щупала, не пыталась разбить. Как пользователь таких аппаратов, она знала два святых правила: поставить визуальную маскировку от дикарей и самому не вести себя как дикарь -- не трогать руками, чтобы не получить удар защитного поля. Техника безопасности не рекомендовала рассматривать корпуса аппаратов невооруженным глазом. Особенно тех, что маскируют от дикарей.
-- Значит, не твоей общины скарб, -- догадался Ржавый.
-- Что здесь, кроме варенья?
-- Ничего съедобного.
-- Что несъедобное?
Рыболов поднял камень, гладкий, как дючье яйцо.
-- Золото, -- сказал он. – Тяжелое. Кавва припрятал, я нашел. – Рыболов треснул золотым предметом по оболочке, из которой сочился нектар и масса разлилась по полу.
-- Ну-ка… -- Тайра едва удержала тяжелый предмет, вымазанный повидлом. – Ржавый, это не самородок. Где нашел? Знаешь что это? Это могила тарха.
-- Чего? – не понял мужчина.
-- Не знаю, -- растерялась Экзорциста. – Тархи Демоники хоронили себя в золотых яйцах. Правда, не в таких огромных. Хоронили и прятали так, что без спецтехники не достанешь. Здесь могила огромного тарха, Ржавый! -- улыбнулась она.
-- В яме лежал, -- объяснил рыболов, -- в горшке из глины.
-- Не бывает таких самородков. Даже в Демонике не бывает, -- вздохнула Тайра, – таких здоровых. Здесь есть закрытый лаз или шлюз? – она аккуратно положила предмет в лужу с повидлом. Не ешь это, Ржавый!
-- Зачем еде пропадать? Кавва не вернется, -- рыболов макал пальцы в лужицу вязкого вещества и с удовольствием облизывал их.

Ничего, кроме разбитой цистерны, в шарообразном контуре действительно не было. Ни скрытого шлюза, ни вентиляционной шахты. Золотое «яйцо» и то было спрятано мужчиной за пазуху. Воздух сочился из стен. Тайра знала, что у спасательных модулей «газит» кислородом внутренняя оболочка, но она ли это? Поверхность была сморщена, покрыта бороздами, похожими на затвердевшие сосуды. Жесткие, как бамбуковые стволы. Такие же она видела в чреве гермафродита, который «родил» пустоту.
-- Нет! – сказала Тайра. – Не может быть, что на Гезе не работает Оператор. Естественная эволюция не способна на такие сюрпризы.
Подозрительная «цистерна с повидлом» крепилась к окаменевшим жилам. Вязкое вещество растекалось. Ничего похожего Тайра не видела даже во чреве гермафродита. Даже проходя подготовку в колониальном департаменте, не была инструктирована о подобных объектах. Не знала, как на них реагировать. Тайра прижалась щекой к прохладной стене. Воздух, выходящий из пор, напомнил рафинированную атмосферу рабочей лаборатории, но модуль не был похож на хозяйство Небесной общины. Гезарийские аборигены тем более не выращивали гигантских орехов. В годы, предшествовавшие Большому Огню, на Гезе не росло почти ничего. Если бы Тайре пришлось давать классификацию объекта, она бы отнесла его к фантомам, но это был не фантом.
-- Если это то, что я думаю, -- сказала она, -- это сильнее, чем заявка на статус. Ржавый, какая оболочка у этой штуки? Она похожа на кожу?
-- Не знаю, -- ответил Ржавый, облизывая пальцы, -- надо спросить у моего топора.

Слизь, разлитая на полу, напоминала варево сладкого плода, которое общинники сушили на солнце и нарезали брикетами. Оно никак не походило на содержимое семени. Тайра старалась уловить запах, но все вокруг основательно провоняло дерьмом.
-- Не надо это есть, -- просила она.
Ржавому Топору было все равно, он проголодался и уплетал угощение пригоршнями. Из треснутой тары, кроме липкой массы, выплывали косточки.
-- Орех! -- мужчина раскусил одну, но из «ореха» брызнул в рот горький сок.
-- Ржавый, прекрати! Ты нужен мне живым. Ты -- мой шанс. А я – твой.

Ребристый пол плавно переходил в потолок. Из адского пекла в прохладный мир торчала только веревка. Здесь была температура, от которой Тайра с непривычки замерзла. Можно было дышать, потому что стены не только выделяли кислород, но и чистили воздух. Ни один из уцелевших чипов не реагировал на объект. Ржавый Топор попробовал на вкус «цистерну» и нашел ее такой же съедобной.
-- Нет! – Тайра отказывалась верить догадкам. – Не может быть. Или это стигма, которую я не могу распознать, или модуль непонятного назначения. Зачем гезарийцам модуль под домом Каввы? Ржавый! – осенило ее. – Вылезай, побудь наверху.
-- Почему? – удивился мужчина.
-- Потому что я попросила. Твоя высокая плазма сбивает настройки. Посмотрим, как поведет себя эта штука, если я останусь одна.
Ржавый Топор взялся за веревку, и ее конец рухнул в лужу с повидлом.
-- Кто там? – испугалась Тайра.
-- Дыра закрылась.
-- Руби!!! – закричала она, но последний топор остался за оболочкой. У Ржавого испортился аппетит, когда золотой самородок отскочил от стены как мяч. Оболочка стала упругой и мягкой. -- Спокойно! – сказала Тайра. – Модули имеют свойство затягивать пробоины, как раны на коже. Знаешь, что?..
-- Что? – с надеждой спросил мужчина.
-- Не знаю, что делать, Ржавый.
-- Надо поспать.
-- Не сейчас! – Тайра почувствовала, что ее саму клонит в сон. – Уснешь – не проснешься! Не спать! Ржавый, не надо!
Мужчина улегся в липкую лужу. Вместо топора положил под голову самородок. Тайра почувствовала слабость в ногах.
-- Нет! -- сказала она себе. – Я не съела ни капли «повидла», значит, сонный газ выделяют стены… -- приятное спокойствие наполнило тело. – Нет… -- повторяла она. Глаза закрывались. Пол стал мягким, как рабочее кресло лаборатории, брошенной в Гезарийском соляре. – Нет! -- От страха Тайра очнулась в последний раз. – Ржавый, если я не проснусь… Если небесные пришлют сюда баржи, скажи им: «Опера» существует. Скажи, что это доказано. «Опера» где-то здесь, иначе не сходится… Иначе у цивилизации никаких перспектив.

Солнце залило модуль пронзительным светом. Сознание с трудом возвращалось. С трудом возвращалось понимание ситуации. То ли Тайра уснула в кресле, заработавшись. То ли умерла и воскресла. Возможно, жизнь свела с ней счеты за все и не имеет лишних претензий. Тело больше не лежало в повидле, оно парило над вздутой кляксой липкого вещества. Рядом парило тело Ржавого Топора. Капсула, пленившая их, прорывалась сквозь кипящие облака. Стремительно, как орбитальный челнок, проходила верхние эшелоны. С каждым рывком тело становилось легче. Прошла минута, и невесомость перевернула пятно «повидла» с пола на потолок. Вместе с пассажирами по капсуле летало золотое «яйцо», изрядно вымазанное в коричневой жиже.
-- Кипят грунтовые воды, -- подумала Тайра. – Сейчас что-то будет.

Кипяток вытолкнул модуль в «черное небо» и ничего не случилось. Оболочка пара окутала обшивку кристаллами льда. Кипящая планета превратилась в туман, из которого поднимался диск гезарийского солнца. Оболочку расперло так сильно, что пузыри между жил стали прозрачными и непременно бы лопнули, если б не держал каркас. Модуль вращался, словно предлагал пассажирам обозреть панораму сквозь множество ледяных «окошек». Капсула с путешественниками уносилась в космос. Мужчина молчал. Тайра искала ориентиры в мерцающих пятнах звезд.
-- Идем по гезарийской орбите, -- предположила она. – Похоже на базу.
Вращение замедлилось, когда планета превратилась в туманный шлейф. Стали видны очертания базы. Несимметричный, похожий на загрунтованный спутник, вытянутый на полюсах. Тайра не знала, как выглядит снаружи гезарийская база. Она не показалась ни ей, ни колониалам. То, что это Пентаклион, была лишь догадка. Самонадеянная, но единственная. Оболочка стала прозрачной и тонкой. Пузыри начинали взрываться, выпуская в вакуум порции кислорода. На их месте вздувались новые. Тайру озадачили скопления объектов, похожих на орехи, которые стремились параллельным курсом. Целый флот спасательных капсул, закопанных под домами общинников, о которых никто и не знал. Во всяком случае, трепа не было на дорогах. Тайра хотела обратиться с вопросом к Ржавому Топору, но товарищ лишился опоры и чувствовал себя не в своей тарелке.
-- Погиб мой дом, -- грустно произнес рыболов.
-- Твой дом за каменным забором. Я найду его.
-- Погиб топор.
-- Добудем инструмент получше.
-- Так и не наточил. Только очистил от ржавчины.
-- Прибор не мог себя уничтожить, -- рассуждала Тайра. – Это абсурд. Теперь он может быть только на базе. Или на базе или нигде. Или я его получу, или никто его не получит. Если я ошибаюсь… Да, я иногда ошибаюсь, но мои ошибки стоят всех великих открытий. Ржавый! Мы спасены. Обещаю!

Модуль приближался к геоиду, когда Тайра перешла на родной язык, и странник перестал ее понимать. Он провожал последний топор, с грустью рассматривая шлейф планеты. Рассматривал, пока перед ним не выстроились в ряд пять штук летучих «орехов». За ними подлетали сотни таких же, одинаковых, и ни на что не похожих. Строились, заходили в карантин грузового причала.
-- Не знаю, кто нас будет встречать, но представляю, как они удивятся, -- предупредила Тайра. -- Будет сюрприз не только для департамента. Они меня, дюки плешивые, рано определили в «балды».
Модуль поймал гравитацию. Путешественники упали в лужу «повидла». Оболочка покрывалом опустилась на них. Корпус, защитивший людей от забортного вакуума, таял, словно лед на жаре. Пузыри тончали, лопались, пеной сползали на пол и хлюпали под ногами. Экспедицию никто не встречал. Из соседних капсул выходили люди с мешками, молча и организованно двигались к коридорному шлюзу. Одна из капсул оказалась пуста, зато четыре других были полны людей с мешками. Общинники бросали в пену скарб, набитый самородками, и семенили к коридору, словно слышали зов.
-- Стой!
Тайра одернула товарища, который поспешил за толпой. Из капсулы, что зашла на базу пустая, поднялось высокое существо. Черное, как головешка. Похватало мешки, понесло их к багажным отсекам. Другое, такое же черное, стало хватать людей за голые шеи, выстраивая в ряды. Люди направлялись из отсека шеренгами. Никто не обернулся, никто не задал вопрос. Тайра заметила еще одно существо, которое выравнивало прибывающих, принуждало плотно прижиматься плечами друг к другу. Следующая шеренга выставлялась так, чтобы нос стоящего сзади упирался в затылок предыдущему. Новые мешки с самородками падали в пену и тут же были подхвачены черными существами. От ужаса у Экзорцисты подкосились ноги. В каждой следующей спасательной партии на базу вместе с людьми прибывал, как минимум, один трехметровый урод. Его длинные руки заканчивались пальцем-крючком. Этим приспособлением уроды перемещали людей, как кукол, тяжелые мешки кидали на транспортеры, как пух. У некоторых не было головы. Ее место занимала мозолистая шишка, лишенная глаз и ушей. У других имелись дополнительные конечности, а колени гнулись в обратную сторону.
-- Мураны, -- дошло до Тайры. – Безмозглые роботы, которые работают от общего центра. Замри, когда он к тебе подойдет, закрой глаза, ни о чем не думай. Не смей на него смотреть. Ржавый, это серьезно! Надо выйти из зоны, которую они контролируют. Мураны глупы, их легко обмануть, поверь мне, Ржа…
Существо приблизилось к Тайре сзади и взяло за горло крючком. Шипы впились в кожу. Ржавый Топор вынул из-за пазухи самородок.
-- Нет… -- прошептала Тайра, а товарищ был мигом поставлен рядом, вслед за шеренгой безмолвных общинников. – Не надо, -- предупредила она. – Медленно положи «яйцо» и иди.
-- Оно -- все, что осталось от родины, -- ответил Ржавый и прижал реликвию к животу, вздутому от чесоточных волдырей.
-- Ржавый…
-- Последний «камень» Гезара.
-- Заметят -- впрыснут транквилизатор. Будешь как все. Посмотри вокруг.
Ржавый Топор только крепче прижал к себе золото.

Люди спали на ходу, не закрывая глаз. Их лица выражали отрешенную покорность. За спиной прибывала новая партия, следующая шеренга уперлась носами в затылки. Коридору не было видно конца.
-- Ржавый, без глупостей, -- просила Тайра. – Произошла ошибка. Нам ничего не грозит. Здесь моя цивилизация, и я найду на нее управу. Только не уходи далеко. Вот увидишь, пройдет время, система меня опознает. На базе должен быть диспетчер. Хотя бы оператор муранов.
Пентаклион не спешил идентифицировать Экзорцисту. Время шло, колонна двигалась. Вместе с колонной двигалась в неизвестность и Тайра с товарищем. Верила, что приняла разумное решение, поскольку другого не было. Надеялась, пока не поняла, что впереди стена, а колонна все шла, замирала и снова шла. От стены валил пар. Тайра вздрогнула, когда что-то хлопнуло впереди. Взяла товарища за руку. Топор еще крепче прижал к груди золотое «яйцо». Что-то ухнуло, словно тяжелый предмет упал на толпу, и передние ряды пропали из вида. Облако пара осталось на месте шеренги. Еще один шаг и в пар превратились люди, в которых Экзорциста только что упиралась носом. От живых существ оставались прозрачные оболочки, которые сквозняком выдувало в щель. Как будто это были не люди, а лопнувшие пузыри.
-- Назад! – скомандовала она, и товарищи ринулись к грузовому отсеку, расталкивая ряды.
Кто-то не устоял на ногах, кто-то недовольно рыкнул, смыкая разорванный строй. Тайра налетела на мурана и едва не сбила с ног трехметровую мускулистую тварь. Первый же шлюз ответил на авариный запрос. Порт отошел, беглецы ввалились в темноту и не дышали, пока не замкнулся контур.
Информационная панель отошла от шлюза, запросила ресурс для идентификации личности, но повела себя странно: не признала в Тайре Экзорцисте цивилизованное существо, допущенное к оборудованию базы. Первый удар мурана пришелся в незащищенный стык шлюза. Ржавый Топор приготовил камень.
-- Не получится! – предупредила Тайра. – Их много -- ты один. Мураны переломают тебя, а мне что делать? Поверь, я найду решение поумнее! – она ввела универсальный аварийный код, который должна принять любая база Разумного Мира.
Система обработала информацию, но решения не приняла. Следующий удар сбил удерживающую скобу.
-- Нужна связь с диспетчерским узлом! Мы в опасности!
-- На базе нет диспетчерского узла, -- ответила система.
-- Какую-нибудь связь дай.
-- Связь в Гезарийском соляре отсутствует.
-- Задействуй магистральную. Авария на борту.
-- Связь через Магистраль отсутствует.
-- Какие ближайшие борта могут оказать помощь?
-- В соляре нет бортов.
-- Что можно сделать?
-- Ввести гезарийский идентификационный код.
-- Капитан Шайен!!! -- психанула Тайра. – Есть такой?
-- Тайра Экзорциста! – определила система. – Заказан Порт Второго Домена.
-- Курсор на порт!!! – закричала Тайра, когда шлюз от удара едва не сорвался.
Стрелка курсора помчалась по коридору. Крышка шлюза полетела за ней. Трехметровый уродец с шишкой на плечах устремился за беглецами, но успел лишь зацепиться крючком за шиворот Ржавого Топора, и рухнуть на четвереньки. Высота коридора не позволяла встать на ноги. Существо, бегущее на локтях и коленях, быстро теряло скорость.
В реквизитном ангаре Тайре снова удалость активировать инфо-панель.
-- Прошу Пентаклион связать меня с любым бортом в Гезарийском соляре, -- повторила она. – Через Магистраль, с любой технической базой!
-- Пентаклион отключен, -- сообщила система. -- Активен только парковщик транспортного ангара.
-- Не поняла. Пентаклион! – обратилась она. – Нужна аварийная связь!
-- Пентаклион отключен. В зоне контакта бортов не найдено. Тайре Экзорцисте заказан Порт Второго Домена.
-- Мне нужна спасательная бригада колониального департамента! Как хочешь, отправь запрос.
-- Запрос отправить невозможно.
-- Это ошибка.
-- Нет ошибки, -- сообщила система.
-- А я? Меня тоже нет?
-- Тайре Экзорцисте заказан Порт Второго Домена, -- повторила система. – Порт активирован.
-- Пусть хоть кто-нибудь выйдет на связь! – испугалась Тайра. -- Ржавый… Что происходит?
-- Не хочет работать, -- предположил мужчина, ни слова не понявший из сказанного. – Не хочет – не заставишь. Там выход… -- он указал на короб с тусклой лампой на потолке.
-- Такой бокс муран сломает одним ударом, -- Тайра подошла к объекту. – Что за тара? – не поняла она. – Здесь Порт Второго Домена?
-- Догонят, заломают, -- напомнил Ржавый Топор.

Беглецы зашли в короб. Дверные створки сомкнулись. Фонарь под потолком мигнул и погас. Погони не было. Только беспокойное дыхание нарушило тишину. Время шло. Никаких информационных панелей, кроме табличек с кнопками, выстроенными в колонны. За габаритом что-то хлопнуло и беглецы затаились. Звонкие, легкие шаги, непохожие на топот муранов, приблизились к оболочке. Пощелкали. Подождали и пощелкали еще раз. Еще была надежда отсидеться в коробе, но в стенку постучали. Так, словно знали точно – в коробе кто-то есть. К сидящим внутри обратился высокий голос. Стук повторился, но тише, с некоторой безнадежностью, которая читалась в жестах и нервных шагах существа за габаритом объекта. Шаги удалились.
-- Женщина, -- предположил Топор. -- Пошла за огнем, чтобы нас запалить.
-- Нет, Ржавый, не за огнем.
-- За мужчинами.
-- Нет, Ржавый, пошла проведать мешок с самородками. Убедиться, что мы его не украли. Сейчас вернется, и мы попросим о помощи. Похоже, Ржавый, это Второй Домен. У меня был чип с дешифратором речи. Когда-то я работала с их языком, что-то должно в голове остаться. Дай время, я вспомню и скажу точно, что она хочет.
-- Может, влезть в короб? Может, за ней тараканы гонятся?
-- Не путай меня, Ржавый. Если это Второй Домен, здесь нет тараканов.
-- А если есть?
-- А если есть, тогда нам капец, Ржавый! Самый настоящий капец!

Женщина не возвращалась. Не несла огня, чтобы палить пришельцев, не вела общинников, чтобы бить. Стены были некрепкими. Неизвестность пугала. Панель, которая могла связать Тайру с цивилизацией, отсутствовала. Зато чип, много лет спавший в ее голове, раскодировал радиочастоту. В ушах заиграла музыка. Вспомнились слова, понятные местным аборигенам. Ржавый Топор чувствовал себя бесполезным. Он не получил разрешения применить «последний камень Гезара» для взлома стены. Тайра запретила рыболову даже чесаться, хотя живот и руки невероятно зудели.
-- Так нельзя, -- уговаривала она, -- Система должна разблокироваться сама, или выйдет из строя порт, который связывает нас с Разумной Вселенной. Мы навсегда останемся здесь. – Сердитый мужчина терпел чесотку и хмурился. – Если сломаешь мост, мы останемся… Тише!
За стеной послышался звук знакомых шагов. Что-то покатилось на колесиках по гладкому камню. Что-то снова щелкнуло на стене. Рука толкнула дверь короба.
-- Они разговаривали только что, -- сказал женский голос. – Похоже, иностранцы. Знаете, я филолог, но даже языковую группу определить не могу. Просто первый раз слышу. Надо бы позвонить в посольство. Вообще-то я опаздываю на самолет…
-- Что сказала? – шепотом спросил Топор.
-- Что пересадит нас в летательный аппарат, который звенит. Вместе с «неопределенной группой» туда пересадит, потому что не слышит чего-то. Но это неточный перевод. Надо привыкнуть, чтобы переводить точно.
-- Вторая кабина в шахте, -- произнес грубый мужской голос. – Знаешь, дамочка, я лифтер, и тоже первый раз вижу, чтоб в шахте вторая кабина.
-- Давайте откроем! -- предложила филолог, и Тайра спряталась за Ржавым Топором, потому что поняла последнюю фразу. – Фу… да они устроили там туалет!
-- Откроют – бежим, -- прошептала Тайра, но с открытием кабины вышла заминка.
-- Замок навесили. Видишь? -- мужчина пнул дверь. – Вот же хулиганье!
-- Ломайте, -- настаивала дама-филолог, -- надо выпустить иностранцев и привести лифт в порядок. На этаже пожилые люди живут. Им трудно ходить по лестнице.
-- Лом нужен.
-- Я сегодня на самолет опоздаю, -- вздохнула женщина. -- Такси ждет.
-- Во втором подъезде тоже застряли и тоже ждут.
-- Не уходите, я спрошу у соседей…
Женские шаги удалились, зазвонил колокольчик, хлопнула дверь, послышались удаленные голоса.
-- Что сказали? – интересовался Топор.
-- Их аппарат заблокировался на втором причале. В нем кто-то сидит. Похоже, для нас не найдется места.
-- Эй… там есть кто-нибудь? – обратился мужчина к пленникам.
-- Здесь мы… -- ответила Тайра.
-- Иностранцы! – убедился лифтер и пошел по следу женских шагов.
-- Знаешь, Ржавый… по-моему, нас не посадят в летательный аппарат.
Еще раз хлопнула дверь, голоса оживились. Шаги вернулись, и кабина затрещала по швам под напором лома.
-- Кому надо было вешать замок на дверь лифта? -- удивлялась женщина.
-- Ты, дамочка, лучше разберись, откуда вторая кабина. С меня спросят, а что я скажу?
-- Вы намекаете, что жильцы ее сами туда засунули?
-- А кто? Две кабины на шахту никак не положено. Хулиганье орудует на районе. Восьмой дом всем надоел. Подъезды обгажены, лампы вырваны… Если иностранцы в кабине с утра, значит успели нагадить.

Дверь лифта с грохотом распахнулась. Мужчина, вооруженный железной палкой, стоял на пороге. За его спиной пряталась женщина с кудрявыми волосами, держалась за чемодан. Сцена визуального контакта неприлично затянулась и закончилась оглушительным визгом. Женщина бросила чемодан и зацокотала вниз по лестнице. Тайра отодвинула задумчивого лифтера.
-- Извини, профессор…
-- Я лифтер, -- ответил мужчина, но позволил «иностранцам» покинуть кабину.
Ржавый Топор положил за пазуху «камень», подпоясался и пошагал за подругой.
Этажом ниже экспедиция снова встретилась с женщиной, которая затаилась у мусоропровода. Увидев «иностранцев», она еще раз взвизгнула и проворнее прежнего устремилась вниз.
-- Вверх пойдем, -- решила Тайра. – Мы ее напугали. Кипер бросила. Она не вернется, пока мы на ее пути.
Экспедиция проследовала мимо лифтера на верхний этаж, но столкнулась с запертой дверью.
-- Профессор, -- обратилась Тайра к мужчине. – Открой это. Мы идем в небо. Думаю, у него есть ключ от порта, -- разъяснила она товарищу и спустилась к открытому лифту. – Профессор…
-- Я лифтер, -- повторил человек.
Тайра сунула руку в его отвисший карман. Мужчина не предпринял попыток защитить собственность. «Иностранцы» завладели связкой ключей.
-- Смотри, -- обрадовалась Тайра, -- железные! Как на водяных бочках! Лифтер… -- обратилась «иностранка» к аборигену, -- мы с горелой планеты, ничего плохого не делаем. Увидел -- забыл. Понятно?
-- Вторая кабина в шахте, -- очнулся человек и заглянул в «короб». – А это еще что? Тридцать одна кнопка! Вы чего натворили-то?..

Ржавый Топор поднялся наверх со связкой ключей. Дверь открылась, экспедиция вышла на крышу, и Тайра поняла, что сделала глупость. На базах, где прошла ее жизнь, самым безопасным был путь на внешние галереи. Там находились транспортные палубы. Оттуда можно было покинуть объект, если присутствие гостьи перестало радовать его обитателей. На крыше девятиэтажного дома не было даже аварийного челнока. На крыше были только вентиляционные шахты да мачты с проводами. Зато вокруг открывалось пространство, от которого закружилась голова космота. Серое море лежало под серым небом. Воздушная и морская стихии сливалось так плавно, что линии горизонта не было видно. Она лишь предполагалась, словно это была не поверхность планеты, а гидропарк с визуальными спецэффектами. Тайра давно не верила в планеты с живым океаном. На минуту ей показалось, что вокруг не воздух, что они стоят на дне водоема с прозрачной и чистой водой, которая колышется ледяными течениями, искажая пейзаж. Вода заставляла глаз видеть огромные формы и неопределенные дали. Ни формы, ни дали не укладывались в голове у Тайры, и она присела, чтобы головокружение не свалило с ног.
-- Тархи в системе, -- сказала она и поняла, что замерзла. Замерзла так, что может умереть от холода, о котором мечтала последний год. -- Здесь заговор тархов против Разумного Мира. Не смотри на них, Ржавый. Я не знаю, это реальность или фантом. Надо вернуться в порт. Отсюда дороги нет.
Ржавый Топор не ответил. Как завороженный, рыболов смотрел на район. На машины и автобусы, которые ползли по дорогам; на крыши, на открытые стройплощадки, где возводили скелеты новых кварталов; на мутный горизонт, на который наползала серая туча, словно поднималась из моря на небеса.
-- К лифтеру! – решила Тайра. – Надо идти к нему и просить помощь.
-- Я остаюсь.
-- Здесь не твоя община! Идем!
Тайра толкнула дверь, но та оказалась заперта изнутри. В миг слова Ржавого Топора стали пророческими. Пока мужчина приходил в восторг от пейзажа, Тайра нашла еще одну дверь, которая тоже оказалась закрыта. Длинная крыша имела десяток будок с дверями, и все были заперты. Первые капли из серой тучи разрисовали крапинкой кровлю. Ржавый подставил дождю ладонь и улыбнулся, словно сам Мунк подал несчастному золотую «горошину».
Последний «камень» Гезара с грохотом рухнул на пол балкона. Веревки задрожали. Ржавый свесил с крыши обе ноги.
-- Не яйцо, -- пришла к выводу Тайра. – Точно не могила тарха. Он бы сейчас воскрес и тебе показал!
-- Раньше воскрес, -- предположил Топор. – На Гезаре. И «показал» семейству советника!
-- Не лезь туда, Ржавый! Тебя побьют, а я не смогу помочь! Там территории общинников. -- Рыболов не послушался и вскоре уже стоял на чужом балконе. -- Только не пугай хозяев, -- умоляла Тайра. -- Пусть выведут нас к порту. Скажи, мы сразу уйдем. Спроси их, это Земной соляр или нет? Спроси хрональную координату…
Ржавый Топор разбил закрытую форточку. Тайра заткнула уши, чтобы не слышать звона стекла. Накинула капюшон, но мера предосторожности была лишней. В Домене не работала система орбитального наблюдения. Никто не контролировал безобразий, происходящих на грунте.
-- Спускайся! – донесся голос с балкона. – Грот жратвой пахнет.
Мужчина пошел на поиски провианта. Тайра медлила. Дождь усилился. Платье, которое спасало от зноя, промокло. Дерьмо, которым были вымазаны сандалии, растеклось по кровле.
-- Ржавый! Дай лестницу! Хотя бы накидай песка!..
Ржавый Топор вернулся на балкон с набитым ртом, и вытянул вперед руки.
-- Прыгай!

Дверь холодильника была оторвана и поставлена у стены. На полу лежали рыбные палочки в панировке. От пачки печенья остались крошки. Банку с консервированным цыпленком Ржавый Топор вскрыл, стукнув ее о пол.
-- Пока не поем – не пойду, -- предупредил он.
Тайра открыла ванную комнату и обрадовалась, когда из крана пошла вода. На стенке прихожей был замечен портрет, в котором гостья узнала кудрявую женщину.
-- Здесь ее модуль, -- обрадовалась она. – Ржавый, мы в комнате тетки, которая убежала. Надо собрать осколки. Окно не трогай, оно должно затянуться. Иди… я покажу тебе место, где гадить, -- Тайра распахнула дверь уборной. – Теперь связь! Найти связь с колониальным департаментом! -- решила она, обыскивая полки над унитазом. -- Не может быть, чтобы в соляре не было связи.

Экспедиция разбила лагерь в квартире на девятом этаже новостройки и взяла у жизни тайм-аут. Отмыться от дерьма с первого раза не получилось. Со стиркой одежды не справилась даже машина, в которую был влит шампунь, пена для ванн и средство для мытья посуды. Ликвидация последствий необдуманного поступка тоже требовала времени и смекалки. Тайре пришлось поступиться принципами и залезть в гардероб хозяйки.
-- Мы все положим на место! Она разумная женщина, должна понять, что мы в отчаянной ситуации.
На глаза попалась изолента, и Экзорциста обмотала ею «яйцо» в надежде, что товарищ перестанет чесаться от контакта с металлом. «Нет, --- убеждала она себя, -- мы не в Демонике. Мы в реальном мире. Просто уникальная форма самородка попалась старателю, а Кавва купил и припрятал. В цивилизации его можно обменять на шуструю «банку»… -- мечтала Тайра, поглядывая на товарища. – Или на трафик в Гезарийский соляр».

Ржавый Топор сожрал запасы провизии и спал под кухонным столом, подстелив под себя хозяйскую шубу. Он чесался даже во сне, вздрагивал, скрежетал зубами, кидался с несуществующим топором на «врагов». Иногда бился головой о ножки стола.
Тайра посвятила себя адаптации и делала все по правилам, как предписано сотруднику колониального департамента. В экстремальной ситуации на все про все отводилось трое суток. Включая освоение языка до уровня, когда понятны основные глаголы и усвоены простейшие фразы общения. За трое суток сотрудник колониального департамента обязан был ознакомиться с обстановкой, находясь в безопасном укрытии, чтобы, выйдя в люди, минимально отличаться от аборигенов. Выглядеть похожим на них, совершать привычные действия, даже если самому сотруднику они кажутся малоинформативными или попросту неприличными.
Телевизор был главным источником информации для пришельцев. На вторые сутки Тайра узнала, что золото во Втором Домене не просто ценится. Отчасти, даже сносит крышу аборигенам и требует хранения в надежном месте. Она рискнула выйти на улицу в одежде хозяйки. Постоять у дороги, по которой неслись машины, прогуляться по тротуару. Внешний вид пришелицы не привлек внимания прохожих. Рукава доставали до середины локтя, брюки едва прикрывали колени. Но люди шли по делам, а Тайра без дела топталась у автобусной остановки. Хотела быть уверенной, что лысая голова, прикрытая капюшоном, тоже не производит впечатления на волосатых людей. Только увидев лысого мужчину, успокоилась, но снова разволновалась, когда посмотрела в витрину. Тайра не смогла понять, на кого она больше похожа, на мужчину или на женщину.

С адаптацией Ржавого Топора возникли проблемы. Для рыболова в гардеробе филолога вещей не нашлось. Вся одежда, которую товарищи достали из шкафа, была идентифицирована Тайрой, как женская, но Ржавый пленился красным спортивным костюмом. Цвет так заворожил рыболова, что доводы не подействовали.
-- Здесь мужчины не носят яркое! – утверждала Тайра, когда товарищ натягивал трико на мускулистые ноги.
-- Пусть. Я -- буду, -- уперся Топор.
-- На тебя будут смотреть прохожие! -- мужчина только мотал бородой, протискиваясь в рукава. – Тебя поймают, поместят в санатор для психически нездоровых общинников, а ты и слова не скажешь.
Ржавый Топор не разобрался с застежкой-молнией и заправил куртку в штаны.
-- Пусть, -- ответил он, и Тайра махнула рукой.
Ресурсы, затраченные на адаптацию Топора, были признаны «брошенными на ветер». Время шло, требовало практических результатов. Пришелица решила вступить в контакт с пожилой соседкой, встреченной у неисправного лифта. Обратиться к аборигену за разъяснением по поводу прорехи в стекле, которая не «зарастала».
Соседка удивилась.
-- Стекло не чинят, -- сказала она. – Разбитое стекло заменяют. Для этого нужно обратиться в ЖЭС.
В миг на несчастную голову Тайры свалился каскад нерешенных проблем. Она вернулась в квартиру, чтобы расплакаться от отчаяния, потому что не знала, что стекло в актуальном хронале надо менять; не знала, что такое ЖЭС и понятия не имела, как в него «обратиться». Пожилая дама сама решила помочь, и Тайра с ужасом поняла, что забыла запереть дверь. То, что в Домене следует запираться, она вообще упустила из вида.
-- Вы родственники Оксаны Евгеньевны? – спросила соседка и получила рассеянно-утвердительный кивок.
-- Коллеги. Нам разрешили жить во время ее уезда. Мы очень издалека.
-- Откуда?
-- Из Уругвая.
-- Надо же!..
Соседка рассматривала Тайру, как диковину, а та радовалась, что не успела снять с головы платок, который наматывала, копируя картинку журнала мод. В Домене лысые женщины не демонстрировали формы черепа. Носили парики, но парика в гардеробе Оксаны Евгеньевны не нашлось.
-- Мы немного не ориентируемся.
Соседка держала в руках бумаги.
-- Иди сюда, дорогая, я покажу, куда позвонить, чтобы вызвать стекольщика.

Утро следующего дня было посвящено ремонту окна. Тайра тщательно подготовилась, но мастер ЖЭСа не был настроен на контакты с пришельцами.
-- Наликом заплатишь или в жэровку включить? – спросил мужчина, когда закончил работу.
-- Можно налик включить в жэровку, -- ответила Тайра, чтоб наверняка, но сразу поняла, что ответ вышел в корне неверный.
Мужчина постучал себя по голове, собрал инструмент и ушел.
Тайра осталась анализировать промах в адаптационной программе и скоро нашла. Не один. Сразу несколько. Она не уследила за Ржавым Топором, который самостоятельно вышел из квартиры, добрался до улицы, прогулялся до магазина и вернулся с большой красной рыбой. Трофей был развернут на кухонном полу, как книга, и исследовался с помощью ножа.
-- Что это? – спросила Тайра, застав товарища за работой.
-- Лосось, -- ответил Ржавый Топор и вытер пальцы о жирную бороду.

Чем больше Тайра анализировала ситуацию, тем яснее понимала: никакую связь с департаментом она в квартире Оксаны Евгеньевны не найдет. В этом холодном мире она не найдет даже обратной дороги, если отойдет далеко от дома. Незнакомая, населенная территория казалась опаснее палящего солнца Гезара. Нужно было вернуться на Пентаклион, обезопасить себя от муранов и оттуда пробивать связь. Не было минуты, чтобы пришелица не опасалась визита хозяйки. Надо было менять дислокацию, но на этот проект требовались не только знания, но и деньги. Тайра дождалась, когда товарищ уснет, достала из шкафа «яйцо», обмотанное изолентой, и отправилась в офис, на котором крупными буквами было написано: «скупка ювелирных изделий и драгоценных металлов». Она хотела лишь прицениться, но приемщик потребовал паспорт. Этот поворот событий не был продуман. Тайра применила гипноз – прием, которому ее обучили в общем курсе сотрудника колониального департамента. Скупщик строго поглядел поверх очков, и клиентка применила другой прием: уступила место следующему в очереди и быстрым шагом удалилась за габарит. Она поняла, что в чужом Домене занимается любимой работой: совершает ошибку за ошибкой. Возможно, очередная станет для нее роковой. «Подружиться с местным аборигеном, -- осенило ее, -- сделать из него посредника и оперативного консультанта». Для этой цели Тайра направилась в гости к соседке, но визит продлился недолго. Темы для разговора не нашлось:
-- Не знаю, дорогая, когда вернется Оксаночка, -- ответила пенсионерка. -- Цветы поливать не просила, ключ не оставила… На вас, наверно, надеялась.
Тайра вернулась в квартиру, не получив ничего, кроме разговорной практики. Успокоилась, посвятила вечер информации по уходу за цветами. Перелистала хозяйскую библиотеку, перевернула полки и наткнулась на предмет, который никак не ожидала найти в Домене.
-- Ржавый! – воскликнула она. – Здесь порт в систему!
Тайра развернула «книгу» из двух страниц. На одной засиял экран, на другой алфавит. Значок «сети» доисторических времен человечества вызвал припадок безумного счастья.

Пожилая соседка без приглашения вошла в открытую дверь квартиры. Сама полила цветы, подмела на кухне.
-- Как тебя зовут, дорогая? – спросила она.
-- Тайра Экзорциста, -- представилась «иностранка», прячась за монитором.
-- Красивое имя. А как звать супруга?
-- Ржавый Топор, -- ответила Тайра и испытала удовлетворение от того, как легко и быстро перевела имя рыболова на местный язык.
-- А полное как?
-- Сорок Пять Топоров, -- исправилась Тайра, не отвлекаясь от экрана, но, подумав над сказанным, поняла, что сказала глупость. – У моего друга дикое имя. Оно не переводится. Зови его Ржавый. Его все так зовут, -- выкрутилась она. Поисковая система так захватила Тайру, что миссия адаптации оказалась на грани провала.
-- Ржавый! – окликнула она товарища, когда день сменила ночь, а на смену ночи пришел другой день.
Тайра давно не слышала чавканья с кухни. Давно не отвлекалась на глупые вопросы товарища. Она потеряла контроль над временем, а когда вернула – было поздно. Соседка ушла. Дверь осталась открыта. Никто не отозвался с лестничной площадки.

Время шло. Ржавый отсутствовал. Тайра накинула капюшон на лысую голову, повторила важные прилагательные и основные глаголы движения. К ночи в Домене магазины с рыбой пустели и закрывались. Она обежала район, расспросила продавцов и первый раз была благодарна красному спортивному костюму, который являлся характерной приметой. Ржавый Топор был единственным самцом в популяции, наряженным в дамский костюм. Но товарищ как в воду канул. Он отсутствовал ночь, и утром Тайра уже бегала под руководством соседки. Ноги не позволяли пожилой женщине принять участие в «бегах», но она обзвонила подруг, продавцов, докторов и милицию. Достоверно узнала, что пришелец не был схвачен за кражу, не был отправлен в психиатрическую больницу и раздавлен транспортом тоже не был. Пожилая соседка проделала титаническую работу в «архивах» и заступила на пост у подъезда в компании пенсионерок, также озадаченных пропажей бородатого человека. Воротясь домой, Тайра получила полный отчет о мужчинах «в красных костюмах с рыжими бородами». А у почтовых ящиков наткнулась на самого Ржавого Топора.
-- Ой… -- удивилась соседка. – Как же он мимо нас проскочил?
-- А он не «скочил», -- ответила Тайра. – Он материализовался, как подлая стигма.
Мужчина пытался вскрыть ячейку гвоздем и так увлекся, что не заметил подругу. У Тайры не было сил даже на то, чтобы его ругать.
-- Ну, пойду… Не буду слушать, что ты ему скажешь, -- попрощалась соседка. – Все равно не понимаю по-уругвайски.
-- Спасибо за помощь, Анна Васильевна, -- попрощалась Тайра и улыбнулась так, как не улыбалась много лет, с тех пор как начала увлекаться инфологией экзорцизма. – Как гулялось, сволочь лохматая? – обратилась она к рыболову.
-- Не лосось, -- признался Ржавый Топор.
На его щеке красовались царапины. Шевелюра стояла дыбом.
-- Так тебе и надо. А ящик зачем ломаешь?
-- Приглашение в тюрьму хочу взять.
-- Здесь в тюрьму уродов не приглашают! Здесь в тюрьму приглашают приличных общинников!
В ящике действительно лежала бумага. Тайра обратила внимание на номер квартиры: 288...
-- Достань, -- попросил Топор.
-- Научился цифры читать? – Тайра запустила в щель пальцы. – Дюк паршивый! Когда освоил счет?
-- Рисунок чисел тот, что на двери.
-- Дом номер восемь… восьмой подъезд… квартира… восемьдесят восемь. Ржавый! Факториал – символ вечности. Причем здесь твоя волосатая рожа? -- спросил инфолог у «стигмы».
-- Сказали, навсегда в тюрьму пригласят. Бумагу выдадут. Там напишут, куда явиться.
-- Дебилам бумаги не выдают. Здесь все бумаги для Оксаночки Евгеньевны. Счет за воду и электричество, которые мы все равно не платим. Ой! – Из стопки вывалилась открытка. – Тоже не для тебя. Наверно… -- До сих пор Экзорциста без труда читала лишь печатные буквы. И то, если в слове их было немного. Буквы, написанные рукой, она видела первый раз в жизни. – Смогу, -- настроила себя Тайра. – Здесь нет сложности: «дом восемь, квартира… Оксане!» Понял? «Для Тайры», -- было приписано в скобках. – Что за фигня? Ржавый… иди домой, я сейчас!
-- «Уважаемая Оксана Евгеньевна, -- прочитала по просьбе Тайры пожилая соседка, -- и дорогая Тайра. От всей души поздравляю вас с международным женским днем. Желаю крепкого здоровья, счастья и долгих лет жизни. Преданный вам Л. Закревский».
-- Кто такой Эл Закревский?
-- Тебе виднее, девочка. Трудно читать по-русски? У Оксаночки Евгеньевны спросим, кто он такой. И почему вас поздравляет с праздником среди лета, тоже спросим. – Анна Васильевна изучила штемпель. – Хм… -- сказала она. – И не понять, когда отправлено-то. Может, с марта письмо гуляет?

Перед серьезным разговором Тайра продумала все, собрала артефакты, которые могли доказать, что она не сбежала из сумасшедшего дома. Из артефактов в наличии имелся «последний камень Гезара» да «тараканий коготь», застрявший в холстине на спине у Ржавого Топора. «Анализ сразу покажет, что существо неземного происхождения, -- решила она, -- потому что ДНК мурана не имеет отношения к доменной фауне». Но глубокий анализ ситуации заставил ее изменить решение. Артефакты остались лежать в квартире Оксаны. Тайра пошла на разговор с пустыми руками. Даже тортик к чаю купить было не на что. Пошла, как в бой, и выложила все. От детства, проведенного в школе инфологов, до последней командировки в систему Гезар. Закончилось повествование душераздирающим описанием огненного ада. Анна Васильевна только успевала прихлебывать чай.
-- Да… -- качала головой пенсионерка. – Сразу было видно, что ты девчонка неместная. Ну, так что же думаешь делать?
-- Мы заняли квартиру Оксаны.
-- Оксаночка вернется и выставит вас, -- сообразила Анна Васильевна. – Так перебирайтесь ко мне. Ты главное не волнуйся, не настраивай себя на плохое и все обойдется.
-- Я хотела… -- Тайра запуталась в русских глаголах. Ее пронзило забытое ощущение, словно мозг принимал информацию от центрального процессора лаборатории и старался ее обработать, но не видел ключа. Перед глазами возник экран монитора. На столе, усыпанном крошками, визуализировались кнопки с буквами, которыми она пользовалась в последние дни. «Буквы» стали щелкать в ушах, словно набирали текст в строке поисковика.
-- Перебирайтесь ко мне, Тайрочка, с вашим другом. Я одна. Иной раз так болят ноги, что в аптеку сходить не могу…
Разноцветные значки замелькали над столом так ярко, что ослепили Тайру.
-- Дючий хвост… -- прошептала она. – Коммуникационный чип ожил. Знаешь, что он сделал? Бросил проекцию на стол, -- Анна Васильевна потянулась за тряпкой. -- Я могу ходить в сеть без интерфейса! Сейчас докажу. Зайду в аэропорт и узнаю, когда вернется Оксана.
-- Я верю, верю… -- Анна Васильевна с трудом поднялась, чтобы смести со стола крошки.
Тайра не вошла, она вломилась в базу авиакомпании, сметая на пути все пароли. Так, как привыкла это делать из кресла лаборатории. Несколько комбинаций из букв и цифр были для чипа смешным препятствием.
-- Оксана Евгеньевна Комарова вернется… Вижу номер рейса! Вижу время прилета. Через два дня.
-- Вот и перебирайтесь без спешки. Вам теперь надо думать, как вернуться домой. Ведь наверно ждут, ищут. Родители, небось, с ума сходят.
Женщина присела на табурет с гримасой боли и потерла колено. Коммуникационный чип отреагировал на чужую боль сбоем картинки.
-- Давай вылечу, – не выдержала Тайра. – Все время терпишь. Зачем? Мне надоело смотреть, -- она села рядом с соседкой и взяла ее за руку. – Подпишу файл, который убьет хандру.
-- Хандру… – усмехнулась пожилая женщина.
-- Хандру! -- подтвердила Тайра. – Твой болевой импульс дает помехи проектору. Странно, что аборигенов не учат в школе нужным вещам.
-- Это не хандра, Тайрочка, это годы.
-- Годы не болезнь. Тебе сколько прожитых лет?
-- Восемьдесят.
-- А мне девяноста.
-- Ой!.. – улыбнулась Анна Васильевна.
-- Надо тебя обнять.
-- Обнять?
-- Неграмотная здесь цивилизация. Надо менять программу для детских школ. Надо включать автосанацию.
-- Не надо включать. Сколько народа занимается самолечением и губит себя!
-- Надо, -- настаивала Тайра. – Человек должен понимать, чем себе навредит, а чем нет. Неправильно, что детей не учат понимать это. Встань, я тебя обниму, файл на альмену лучше пишется. И ты меня обними.
Пенсионерка встала.
-- Последний раз обнимала сына, когда уезжал в Германию, -- вспомнила она. – Теперь обнимаюсь с его фотографией. Ой… -- женщина вздрогнула в объятиях гостьи. – Ой! -- повторила она. -- Оксаночка Евгеньевна приехала!

Тайра обернулась. На пороге прихожей стояла женщина на каблуках с кудрявыми волосами. Позади стоял чемодан. Вид у женщины был ошарашенный, словно она зашла не в квартиру, а в клетку к тиграм.
-- А я не поняла, Анна Васильевна… -- произнесла она. – Что это вы тут обнимаетесь, а дверь нараспашку? Что в моей квартире делает волосатый мужик? Что вообще происходит? Кто эти люди?
-- Оксаночка… -- Анна Васильевна на больных ногах устремилась к соседке, -- помогите ребяткам. Они попали в беду. Прошу за них, как за себя.
-- А что вообще происходит? – не понимала дама-филолог.
-- Тайра достала из кармана открытку.
-- Кто человек с этим именем? – спросила она.
-- Закревский Л.? – женщина растерялась.
-- Этот человек поздравляет вас с женским днем, -- обратила внимание Анна Васильевна.
– На этом основании они влезли в мою квартиру? Не знаю таких, -- Оксана Евгеньевна прочитала текст поздравления. – Не знаю никакой Тайры.
-- Я Тайра.
-- Вот как! А бородатый мужик, который спит у меня на кухне?
-- Его зовут Рыжий Топор, -- представила Анна Васильевна.
-- Вы с ума сошли? Никакого топора в моей квартире быть не должно. Прошу очистить жилплощадь, пока я не позвонила в полицию. Анна Васильевна, что происходит? Это люди, которые сломали лифт? Они до сих пор здесь? – Оксана осмотрела незваную гостью, наряженную в ее халат. -- А я как чуяла, что дома неладно. Сдала билет, вернулась на два дня раньше, всю неделю себе места не находила, а эти люди переселились из лифта ко мне и хозяйничают! Анна Васильевна, что происходит?

Ржавый Топор первым среагировал на прохладный прием. Идея перебраться к Анне Васильевне была отнесена к категории «не лосось». Рыболов обул резиновые сапоги, краденные в хозмаге, и удалился в ясную Петербургскую ночь. «По-английски». Не успел сообщить куда. И когда ждать обратно, тоже информации не оставил. Оксана Евгеньевна вкатила в квартиру чемодан и закрыла дверь перед вопросительным взглядом Тайры. Но вскоре открыла.
-- Только посмотрите, какой свинарник вы здесь устроили! Холодильник сломали! Шубу испортили! Я прошу… Нет, я требую, чтобы вы компенсировали убытки! -- сказала она, но как только Тайра сделала шаг навстречу, хозяйка снова закрылась.
Сначала из квартиры доносились вопли отчаяния, проклятья, шум воды и грохот посуды. Потом наступила пауза. Тайра продолжала ждать чуда. И чудо случилось. Женщина пришла в себя и снова открыла дверь.
-- На открытке обратный адрес, -- сказала она. – Вам надо поехать, спросить, кто такой Закревский, и почему поздравляет нас с восьмым марта в июне. Надо ехать, девушка, а не прятаться от проблем по чужим квартирам. Дайте… -- она вырвала из рук Тайры открытку, -- Закревский Л… Закревский Л… -- вспоминала она, но не вспомнила. – Леонид… Наверно все-таки Леонид. Анна Васильевна! -- обратилась она к открытой двери соседки. – Вы прилегли?.. Нет, не вставайте! Я возьму телефонную книгу.

Оксана Евгеньевна не стала приглашать пришелицу в гости. Развернула книгу на лестнице и изучила список на букву «З».
-- В современной справке тоже нет информации, -- помогла Тайра.
-- Я заметила, что вы порылись в моем компьютере. Возможно, человек заселился в гостиницу. В том районе полно гостиниц. Вот что, девушка: берите такси и езжайте по адресу, если хотите узнать, кто он. Поезжайте, пока не съехал.
-- Денег нет.
-- Отсюда ходят маршрутки.
-- Нет денег, говорю.
-- Хорошо, я оплачу вам автобус, но только в один конец.
-- Без Ржавого Топора не уеду.
-- Возьмите топор! Возьмите хоть отбойный молоток, только не возвращайтесь!
-- А еще…
-- Что еще?
-- Хочу узнать, он забрал яйцо или нет? Надо заглянуть в твой шкаф!
-- Еще чего! – возмутилась дама и хлопнула дверью.
-- Тяжелое, золотое. Сама посмотри, -- прокричала Тайра в замочную скважину.
-- Золотое… -- ворчала Оксана, – яйцо… А курочка Ряба по квартире не бегает?

Оксане Евгеньевне понадобилось время, чтобы смириться с напастью. Она отдохнула, приняла душ и даже легла вздремнуть, но сон не посетил возмущенную женщину. Не вернулся и Ржавый Топор.
Следующий совет состоялся на кухне Анны Васильевны. Пенсионерка заварила английский чай. Оксана Евгеньевна извлекла из кладовки старые записные книжки:
-- Такой бардак после вас в квартире! Ничего не найти. Вернется товарищ – спрашивайте его, где что лежит. Меня в это дело не путайте. Зеленковский есть, -- докладывала она. – Заславский… Закревского нету. -- Когда Тайра вышла на лестницу, дама снова расклеилась. – Как же так! – не понимала она. – Ну, Анна Васильевна, ну что же это такое? Разве это люди? Свиньи так себя не ведут. Как можно забраться в чужую квартиру и жить. Еще обвинят в воровстве. Спасибо, что саму не ограбили. И ведь нормальный человек убежал бы! А эта… Стоит и бессовестно смотрит!
-- Им, Оксаночка Евгеньевна, некуда убегать.
-- Откуда они взялись?
-- Ой, лучше не спрашивайте. Уйдут и забудьте. Вернется ее рыжий друг -- они сразу уйдут.

К утру Топор не вернулся. Оксана Евгеньевна выспалась, навестила соседку в приподнятом настроении, и застала Тайру растерянно глядящей в окно.
-- М… да, девушка, -- сказала она. – Вас следует отправить за консультацией к психиатру, но это не мое дело. Идемте, я хотя бы вас приодену. Заодно заглянете в шкаф. Валяется камень какой-то, изолентой обмотанный. Ваше? Идите, не бойтесь. Съездите к своему Закревскому прилично одетая. С такой фигурой надо на подиуме зарабатывать, а не прятаться по чужим квартирам. Даже не знаю, что подойдет из моих вещей.
-- И правда, поезжай, -- поддержала Анна Васильевна. -- Делай свои дела, Тайрочка. Про Рыжего не волнуйся. Что с ним случится, с мужиком здоровым? Нагуляется и придет. А уж мы его…
-- Схватим, -- закончила мысль Оксана Евгеньевна.
-- Он знает в русском одно слово – «лосось», -- предупредила Тайра.
-- А на каком языке говорит? – спросила дама, которая владела пятью языками, и Тайра расплакалась.
-- Дай мне книгу с большими буквами, -- попросила она. – Надо учить читать быстро текст. Я быстро умею… только классы символов. Это трудно, когда не умеешь… Важное пропускаешь.
-- Господи, боже мой, -- вздохнула Оксана. – Куплю ей букварь! А теперь раздевайтесь. Буду вас одевать по-людски.

Оксана Евгеньевна оказала приживалке финансовую помощь в размере двух проездок на такси.
-- Заблудишь…ся -- звони, -- сказала она, неуверенно переходя на «ты», и добавила к помощи старый мобильник. -- Пользоваться научить? Анна Васильевна! Она умеет пользоваться телефоном?
Тайре стало легче, как только машина тронулась. Судьба Топора не тревожила ее с тех пор, как «последний камень Гезара» был перепрятан на антресоль. «Вернется, -- решила она. – Не за мной, так за золотом». Стоило взять артефакт с собой, но Экзорциста не была уверена в господине Закревском. Она остановила такси, не доехав квартал до нужного адреса. Прошла сквозь толпу, как по подиуму, подражая походке высоких дам. Остановилась, чтобы убедиться: никто не оборачивается, не показывает пальцем, не отпускает шуток. Тайра шла в нарядах от Оксаны Евгеньевны, уверенно и спокойно разглядывая лица прохожих сквозь солнечные очки. Гезарийская духота всплывала в памяти, когда солнце выстреливало из-за туч, и отпускала, когда налетала новая туча. Люди прятали глаза за такими же непроницаемыми очками. Тайра не могла до конца поверить, что под ногами Земля Второго Домена. «Ра!» -- пришло ей в голову.
-- Нет! – тут же ответила она наваждению и остановилась перед домом, указанным на конверте.
«Отель» -- было написано на двери. За стойкой администратора появилась дама.
-- Ищу Леонида Закревского, -- сказала Тайра, и дама заволновалась.
-- Павел Алексеевич! Скорее сюда! Павел Алексеевич! Девушка спрашивает Людвига Францевича!
На слове «девушка» в половом самосознании пришелицы была поставлена окончательно жирная точка. Осознавая факт, Тайра пропустила мимо ушей имя-отчество писателя дурацких открыток.
-- Что случилось? – мужчина возник за спиной администраторши.
-- Спрашиваю Закревского! – повторила гостья.
-- Родственница?
-- Нужен Закревский Эл. – Тайра не поняла, каким образом между ней и Закревским мог возникнуть лишний мужчина. -- Скажи цифру номера, который он взял, -- попросила она, и люди за стойкой сбавили обороты. Разочарование отразилось на лицах. Ее приняли за инопланетянку, а это был полный провал.
-- Последний этаж, -- ответил Павел Алексеевич и ушел в кабинет.
-- На двери табличка с именем, -- объяснила женщина. -- Увидите. Он не снимает номер, он там живет. Но вы передайте, что мы по-прежнему готовы купить жилплощадь. Может быть, вы знаете его родственников?
-- А сам? -- поинтересовалась Тайра. – Не в мозгах?
-- Не знаю… – вздохнула дама, – занимает квартиру из пяти комнат вместо того, чтобы взять хорошие деньги. На такую сумму можно жить на Багамах до конца своих дней.
-- Ты знаешь, сколько дней ему до конца?
-- Ой, девушка… -- отмахнулась дама. – Вам нужен Закревский? Лестница там…

Поднимаясь по лестнице, Тайра успокоилась. Она поняла, с кем предстоит иметь дело. Некоторые соображения насчет личности Закревского появлялись и раньше, но Экзорциста представления не имела, чем именно может помочь хроникер.
Пожилой мужчина раскланялся.
-- С прибытием, -- поздравил он гостью. – Если я правильно понял, билет был в один конец?
-- Правильно понял, -- не стала отрицать Тайра.
-- Какие планы в Домене?
-- Обратный билет, -- гостья осмотрела стеллажи в прихожей, что лишний раз подтвердило догадку. – Не планирую задержаться.
-- На Пентаклионе проблемы? -- предположил хроникер, переходя на родной язык Экзорцисты, но Тайра предпочла язык местных жителей.
-- Какие претензии? – спросила она. – Имею право работать в Домене.
-- Ты привела с собой чужого аборигена, голуба моя. Я обязан отреагировать.
-- Полу-тарха, которого держу под контролем. Имею лицензию на работу с такими. Пойди в каталог и проверь.
-- И где полу-тарх?
-- Гезар погиб, – объяснила Тайра непонятливому старику. -- Куда его деть? В космос выбросить?
-- Пентаклион закрыл все Пять Портов. А вы здесь!
Тайра выложила на стол обломок когтя, застрявшего в одежде товарища.
-- Кто-то запустил на базу муранов для сбора золота.
-- Очень интересно…
-- Помоги понять, кто и когда уйдут. Мне надо вернуться так, чтобы меня не убили. Если можешь, сообщи обо мне департаменту.
-- «Тайро Экзорциста, -- процитировал хроникер информацию из профессионального каталога инфологов, -- по прозвищу Балда. Специалист по анализу нетеонных инфом колониальной локализации. Личность экзальтированная, с завышенной профессиональной самооценкой и заниженной ответственностью. Работе в команде предпочитает индивидуальные заказы. Не терпит критики, агрессивно реагирует на замечания коллег, имеет склонность выдавать желаемое за действительное…»
-- Хроникеры не нужны, чтобы давать оценки. Хроникеры нужны принять-передать информацию. В Гезарийском соляре мураны. Узнай, чьи.
-- «…В научных спорах переходит на личности, как только чувствует за собою неправоту. Имеет склонность принимать поспешные необдуманные решения…» -- продолжил цитату Людвиг.
-- Да, я быстро принимаю решения. Быстрее, чем думаю. В моей работе так надо. Я работаю в колониях, не в архивах. И не боюсь сказать тупице о том, что он туп.
Хроникер улыбнулся.
-- Что делать?! Других экзорцистов в Домене нет.
-- Не повезло, -- пришла к выводу гостья. – Попробуй слать открытку в другой хронал. Зачем искал?
-- Нужна твоя помощь.
-- Тебе? – удивилась Тайра.
-- Ты работаешь на будущее, значит должна нести за него ответственность, также как я.
-- Я не работаю на департамент. После такой характеристики… Что хочешь?
-- Надо убрать из Домена опасного тарха. Помнишь Павла?
-- Павел Власов? Я предлагала помощь этому полу-тарху! Он убежал, подставил меня.
-- Судя по тому, что ты здесь…
-- Из-за него я чуть не сдохла на Гезе.
-- Судя по тому, что ты здесь, он открыл для тебя Домен. Выполнил твою просьбу, если я ничего не напутал. А ты обещала помочь.
-- Из-за него я валялась в дерьме, до сих пор шкура пахнет. Соседки думают, я из джунглей Амазонии. Смеются, когда учу их лечить себя без лекарств.
-- Павел жалел о том, что тебе не помог.
-- Неужели?
-- Что ты ждала от аборигена Второго Порта, голуба? Он ребенок. Ему жизненного срока не хватит оценить проблему.
-- Как твой абориген оказался на Гезе? – спросила Тайра. – Ты должен смотреть, чтобы их не крали в Домене, не кидали туда, где они не соображают.
-- Вместо него на Гезу должен был вернуться Вадим, а это совсем другая персона. Вадима задержали в Домене чрезвычайные обстоятельства. Паша случайно подставился. Можно сказать, попал на чужое место.
-- Не знаю Вадима, но ты не должен был туда пустить Павла Власова.
-- Я виноват, -- не стал отрицать хроникер.
-- Павлу Власову была предложена сделка, разъяснено, что делать. Он дважды поставил меня дурой перед департаментом. Если он здесь, значит, не слушал меня в оба уха.
-- Павел – носитель тарха. И его организм не справился с ношей. Мы оба недооценили проблему. Если не ошибаюсь, реликтового директоида.
-- Кто определил реликта и оценил опасность? – не поняла Тайра.
-- В Домене нет специалиста нужного профиля. Послушай меня внимательно и хорошо подумай, прежде чем примешь решение: не исключено, что на плазму аборигена подписался тарх клана Шайенов.
-- Дючий бред! Игровой тарх, которого сняли с ключа во времена Тетриархов?
-- Оставь фамильярность! На людях – я пожилой человек, ты – молодая женщина. Здесь принято обращаться к старшим на «вы».
-- Как-то не заметила, чтобы ко мне на «вы». Я тут старше вас всех.
-- Еще раз повторю: с огромной долей вероятности, мы имеем дело с Тарх-Шайеном. Ты работала с перстнем Павла? Смотрела альмаграмму на стенде?
-- С перстнем? – удивилась Тайра. – С каким перстнем?
Людвиг Францевич покачал головой.
-- Феноменальная профпригодность! Кто тебя лицензировал? Голуба, тебя лишат статуса. Впервые вижу такого безграмотного экзорциста.
-- Какого перстня? – не поняла Тайра. -- С ним не было контактных ключей! Не я, прибор бы увидел.
-- Ключ не виден, если его не видит сам тарх. Возможно, в тот момент…
-- Так вот, что он искал в своей банке! – дошло до Тайры. -- И что? Нашел и жив до сих пор… тот Павел Власов?
-- Нашел, но не знаю, как долго протянет человеческий организм с таким обременением. Сейчас меня больше волнует, что будет, когда Павла не станет.
-- Шайен – реликт, игровой директоид. Попадет ключ в плохую руку -- плохо будет. Правильно беспокоишься.
-- Что будет с Доменом?
-- Закроют, будут наблюдать. «Не лосось» будет совсем, когда наблюдателю не понравится. Особенно хроникеру будет… «не лосось».
-- Домен уже закрыт.
-- Ну… -- улыбнулась Тайра. – Реально Шайена поймали? А я сижу на кухне, уговариваю Анну Васильевну сосиску не кушать!
-- Не знаю, почему тебе Паша так доверял, -- покачал головой Людвиг Францевич. -- По гезарийским легендам Тарх-Шайен пропал с Гезара вместе с ключом после смерти Первого Капитана. Кураторы Демоники получили астрономический штраф. Они же тиражировали копии ключа, чтобы девальвировать интерес к артефакту. Копии разлетелись по Галактике миллионными тиражами. Никто не думал, что именно нам достанется подлинник. Вадик не помнит, как его получил. Надо разблокировать память, а я не имею возможности. Это работа инфолога.
-- Если при нем лаборатория, -- согласилась инфолог.
-- Когда игровые тархи убивают своих создателей, то о случайных носителях…
-- Им конец.
-- Мне неспокойно, пока тарх в Домене.
-- Ты сочиняешь. Абориген – не носитель для высших реликтов.
-- Ключ принадлежал Вадику. Он не абориген.
-- А кто? Что не знаю про Вадика?
-- Тайра, голуба. Я долго думал, прежде чем обратиться за помощью. Мы в непростой ситуации. Затеяна игра, в которую меня не посвятили. Тебя, вижу, тоже.
-- Я спросила что-то про Вадика.
-- Он верит в свой земной генотип, считает себя аборигеном, адаптированным в Пятый Домен, но есть факты, которые заставляют меня сомневаться. Не имею права делиться сомнениями с сотрудником колониального департамента.
-- Бывшим.
-- Я должен быть уверен в твоей компетентности. Пока ты демонстрируешь только способности к языкам. Буквально феноменальные. Но мне не нужен филолог. Мне нужен экзорцист.
-- От оскорбления к фактам, -- предложила Тайра. – Ты демонстрируешь только догадки.
-- К фактам, -- согласился Людвиг. -- Павел знал, что ты пойдешь на грунт Гезара искать квант, чтобы предъявить департаменту доказательства. Знал, что произойдет ошибка в спускаемом модуле, который рассчитан на стабильное состояние планеты. Это не факт? На такое способна гезарийская стигма?
-- Все тархи путают причину и следствие. Что еще?
-- Может не он оставил для тебя Порт? Может, это сделали бывшие коллеги из департамента?
-- Я просила порт на лабораторию.
-- Почему тебя не забрали на базу по аварийному маяку?
-- Аварийный чип сдох.
-- Потому что ты нужна здесь. Потому что он тебя «звал». Экзорциста знает, что такое «зов тарха»?
-- Когда зовут экзорциста, с ним не играют в игры, а строго выполняют указы. Делай экспертизу, -- Тайра указала на коготь мурана. -- Скажи, чьи твари работают на Пентаклионе, и как отключаются.
-- Профессиональный долг экзорциста в первую очередь помогать людям, которые попали в беду.
-- Если в Домене игровой тарх, с Павла Власова надо снять ключ, нейтрализовать его и проблемы не будет. Где он?
-- Вадик спрятал его от меня.
-- Где спрятал?
-- В какой-то частной лечебнице. Не ищу. Не хочу, чтобы ребята беспокоились, таскали больного человека с места на место. Домен все равно закрыт. Портов нет. Ни гезарийских, ни ваших. Но искать я бы начал с Николая по кличке Шаман. Он неважный экстрасенс, но опасность чует. Как только я нападаю на след, они срываются с места. Одно время Павел с Николаем делали бизнес – «пророчили» будущее за хорошие деньги. Как я мог допустить такое?
-- В Домене деньги нужны.
-- Говорят, дракона Шайенов можно держать под контролем в золотой трубе размером с нефтепровод. Конечно, им нужны были деньги. Снимать большие суммы в банке я запретил.
-- Игрового? – удивилась Экзорциста. – Я его за хвост из Домена выкину. Но мне нужен ключ.
-- Ну, пробуй.
-- Не Павел Власов держит его под контролем. Реликт вьет золотое гнездо, чтобы соскочить с носителя. Для реликта Павел Власов – субстрат несерьезный. Шайены и те отгребли.
-- Когда ты успела набраться сленга?.. Ладно, не важно! Надо искать ребят. Николай одно время паломничал, жил при монастыре, священником стать хотел. Только не знаю, стал ли. Может, без благословения рясу надел… Что ты ищешь? – Людвиг заметил, что гостья долго и пристально смотрит на печку. – Не знаешь, кто такие священники? Садись в систему, работай.
-- Я взяла систему на чип.
-- Операционку? – удивился Людвиг. -- На чип?
-- Не привыкла к клавиатуре. Можно, проекцию кину?
-- Кидай, -- хроникер встал рядом с Тайрой, когда на кафеле отобразился экран. – Ищи информацию о священнике по фамилии Хван. Что ты ищешь, я не пойму?
-- Метеосводку. Шайен – огневой реликт. Тарха найти проще, чем аборигена. Ищу очаг аномалий. «…Аномальная грозовая активность в последние годы наблюдалась в районе поселка Горелое», -- прочла по слогам Экзорциста. На белом кафеле развернулся план местности, снятый с военного спутника.
-- «Село Горелое», -- хроникер сел за компьютер. – Село… Есть такое. Там чудеса наблюдались еще со времен оных.
-- «Оных» это где?
-- Задолго до того, как Паша принес в Домен тварь.
-- Неважно, в прошлое или будущее идет событие, если оно информационное.
-- Никогда не понимал логики инфолога. «Сухие грозы, -- читал хроникер, -- возгорание электроприборов в домах местных жителей, в сараях… искрящие розетки на ферме… электроподстанция выходила из строя за последний год десять раз». Смотри, что пишут газеты: «…священника позвали местные жители…» Скит у них в лесу. Вот: «У доярки без видимых причин стали появляться на коже волдыри от ожогов… Священник, отец Николай…» Что ж… Браво! Езжай, помоги ребятам. Я обещал, если в Домене появится экзорцист, пошлю к ним сразу, но они, видно, перестали надеяться. Давно не спрашивали. Возьми адрес и поезжай, пока я разберусь с твоими муранами. -- Людвиг поместил коготь в анализатор, который прятал в ящике стола. Просканировал и отпрянул. – А с чего ты взяла, что это муран?
-- Их видела, как тебя.
-- Это не муран, голуба моя. У мурана четкие маркеры кода. А я не вижу маркеров.
-- Мне ехать в горелое село или искать маркеры?
-- Ни с места, пока я не пойму, что это!

День продолжался сумбурно и нервно. Некомпетентный и безответственный экзорцист слонялся по квартире, смотрел на проспект, общался с кофеваркой, которая пахла, как гезарийский бобовый кисель. Хроникеру не требовалось консультаций. Тайра вылезла из окна вслед за котом Леонардо и мерзла на крыше. Ее немного беспокоили похождения рыболова, но перспектива иметь дело с Тарх-Шайеном, объектом культурного наследия цивилизации, приводила в ступор. Экзорцисте не хотелось даже думать об этом.
-- Почему не мураны? – спрашивала она себя. – В системе тархи, им удобнее работать с муранами, чем с капризным персоналом. Украли партию роботов, дали задачу: подмести золотишко с планеты. Если знать коды мурановой партии, можно поменять задачу с диспетчерского узла. С любого узла. Я могла бы сделать это с борта лаборатории, если б Пентаклион взял ее на порты. -- Замерзнув, Тайра украла плед, пронесла его мимо хозяина, который увлекся задачей. – Что я здесь делаю? – спросила она себя. -- Оператор на базе, которую тархи отжали у гезарийцев, а я здесь мерзну и терплю оскорбления! Игрового реликта не могут вырубить. «Что будет? Что будет?» – злилась Тайра. – Ничего. Завтра здесь будут работать успешные и компетентные экзорцисты. А я буду сидеть на скамейке, учиться у Анны Васильевны носок вязать. Ничего, -- успокоила себя Тайра. – Капитана Шайена тоже не принимали. Только Капитану везло, а мне не везет. А!!!.. – Тайру пронзила идея, от которой бросило в жар. – Нет! -- сказала она себе. – Мы не в Демонике. А если?.. Самородки в горелых ямах тоже бывают гладкими и красивыми, но не в форме яйца… не в северных землях. Вещь свалилась с горы в зоне восьмой фальфорды. Если в Домене реальный Шайен… Вот, кто должен знать точно, где Оператор! – сказала она себе, и на душе стало легче.

Утром Тайра перебралась с крыши в квартиру, чтобы порадовать Людвига своей решимостью взяться за дело. Но хроникер уже забыл, кто такой Николай и зачем поселился в поселке.
-- Вспомни, голуба, в каком состоянии была база, когда вы покидали ее? Вспомни в подробностях.
-- Не было времени для диагностики. Пентаклион был отключен. Работал грузовой шлюз. Аварийка не нашла в Галактике маяков.
-- Не хочу тебя пугать… Впрочем, сам не хотел бы пугаться, но это не коготь мурана. Похожую тварь наблюдал перед гибелью экипаж «Эволюции». Слышала о такой?
-- База, которую в прах разнесли шаровые молнии?
-- Очевидцы описывали похожих тварей. Сначала это были уродливые мутанты, когтистые и рогатые, с головами и без голов. Потом их плоть стала разлагаться в плазму, а шкура трескаться. «Шаровые молнии», которые уничтожили базу, следующий этап. Энциклопедия дала им название – «эволюты», потому что аналогов не нашла, но предположила, что это биологические машины, пораженные дошем неизвестной природы. Что скажет экзорцист?
-- Меня там не было.
-- То есть, экзорцист не потрудился изучить вопрос.
-- Доши пишут мурановые фабрики…
-- Но… голуба моя! Мураны не разносят вдребезги АКСы, на которых живут.
-- Тархи-техногенетики, если очень бесятся, формируют агрессивный энергоплазмоид. Иногда…
Тайра подошла к монитору. Энциклопедия показывала подробно этапы вызревания вида: от семени, которое разрасталось в человеческой плоти, пока не убивало носитель, до цисты, которая продолжала расти в могиле. Объект раздувался до размеров орбитального глиссера, сохраняя внутри комфортный климат. На стенке формировалась «циста с повидлом», она же испаряла газ, чтобы живая тварь, спасаясь от жары под оболочкой, мирно уснула. Зародыш рос, с повышением температуры циста трескалась, на свет появлялось существо с конечностями насекомого и мозолистыми шишками вместо головы. Тварь росла, поедая биоресурс, который спал в его камере. Конечности существа вытягивались, приобретая крючки; туловище удлинялось, чтобы произрастить дополнительные конечности. В отдельные камеры набивалось слишком много «ресурса», и тварь превращала в зомби все, что не было съедено.
-- Тысяча дючьих хвостов на вертел!!! – выругалась Экзорциста.
-- Экипаж «Эволюции» был уверен, что имеет дело с мутантами, сбоем в программе биологического развития, -- объяснил хроникер. -- А это не сбой. Это дюк. Животное, оно же растение, оно же гриб и не ведомо что еще.
-- Если б Ржавый его не съел, он бы съел нас!
-- Если Гезар погиб, эволютам придется искать другой дом. Пока не найдут, на базу возвращаться опасно. Ничего удивительного, что Пентаклион стал невидим Разумному Миру. «Включи» его сейчас -- зараза будет мгновенно разнесена по Галактике. Нет, возвращаться туда нельзя. И колониальной базе надо уходить из соляра, пока не поздно. «Эволюция» пропала. Огромная база, посланная для спасения поселенцев колонии, сгинула без следа. Планета, с которой она работала, разбилась о каменный пояс… Уцелевшие описывали капсулы, которые поднимались на борт из огненных шлейфов. Их твердая оболочка превращалась в пену… Проблемой занимался колониальный департамент. Неужели не инструктировали персонал перед экспедицией? «Эво» -- база ваших коллег.
-- Тысяча дючьих хвостов! Я не закрыла порт на Пентаклион, -- вспомнила Тайра.
Волосы, стоящие дыбом на голове хроникера, зашевелились.
-- Как не закрыла? – не понял он. – Как не закрыла? Оставила эволютам шлюз? Ты, голуба, в своем уме?
-- Лифтер сказал: так не бывает, чтобы две кабины. Но если закрыть – мы застрянем здесь навсегда. Эй! – крикнула она вслед хроникеру, убежавшему в коридор.
Людвиг вывалил с антресоли ящик с инструментами, но нужного не нашел. Только быстрее забегал, переворачивая старые чемоданы, вытаскивая из шкафов коробки.
-- Порт надо блокировать немедленно!
-- А возвращаться?
Людвиг забегал по комнатам с коробкой в руках.
-- Голуба моя… Разве так можно?! Надо же думать! Порт Домена открыт заразе, на которую в Галактике нет управы! -- Хроникер распахнул чулан, и облако пыли вылетело в прихожую. – Что за специалистов готовит департамент! -- ворчал он. -- Откуда таких берут!

Инструмент был собран в рюкзак, две хозяйственные сумки набиты приборами; плащ накинут на ходу, шляпа, без которой хроникер не выходил даже в булочную, установлена на макушку. Возбужденный хроникер ринулся вниз сквозь толпу постояльцев отеля, прошагал мимо Павла Алексеевича, миновал железную дверь и встал перед воротами гаража, вросшими в свежий асфальт. Ключ с трудом пролез в замочную скважину. Система с невероятным скрипом пришла в движение. Постояльцы отеля присоединились к компании зрителей, стихийно собравшихся во дворе. Кому не хватило места в партере, прилипли к окнам. Ржавые петли скрипели, на голову падала штукатурка позапрошлого века. Пространство внутри заросло паутиной и скрыло от глаз предмет, который хранил хозяин. Людвиг Францевич вооружился метлой, и пауки ретировались с невероятной прытью.
-- «Опель-капитан»! -- заметили зеваки, когда из хаоса появился капот. – Довоенная что ли?
-- Трофейный! – уточнили знающие. – Из Германии гнал!
-- Дед воевал на войне? – удивились постояльцы отеля.
-- Дед и после войны воевал, -- отозвались старожилы соседнего дома. – Оперировал лично половину города Питера.

Эксгумация автомобиля прошла успешно. Паутина была выгружена во двор. Зеваки отступили. Людвиг сел за руль, и машина взревела, добавив к пылевой завесе дым топлива, залитого со времен «оных».
-- Садись, -- приказал он Тайре.
Старый «Опель» вылетел на проспект, никому не уступив дороги. Понесся на красный свет. Казалось, от него шарахнулись не только люди, но и троллейбусы. Движение на момент замерло, чтобы не попасть под колеса ревущего монстра. Впервые Тайра постигла смысл клаустрофобии, такой непонятной урожденным космотам. Раньше она чувствовала себя в безопасности только под оболочкой космических аппаратов. Теперь, когда хрупкую скорлупу мог сплющить любой грузовик, ее начинал душить страх. Теперь, когда за несчастной душой не было ни лаборатории, ни санатора… ничего, кроме милостыни от Оксаны Евгеньевны. Тайре стало так страшно, что похолодела спина. Из управления в гремящей машине был только руль и тот находился в чужих руках.
-- Если блокировать порт, как вернемся на базу? – повторила она вопрос.
-- Выбрось из головы, -- ответил Людвиг. – Выброси навсегда. На Пентаклионе нечего делать живому человеку.

«Опель» хроникера воткнулся в газон у восьмого подъезда. Не дожидаясь лифта, Людвиг с сумками взлетел на девятый этаж. Лишняя кабина была вскрыта и немедля отправлена за пределы домена, но запах дючьего дерьма успел растечься по этажу. Пустая шахта зияла у ног хроникера.
-- Интересно, кто повесил замок на створках? Кто-то же знал, что здесь порт, – спросил он, заметив железные скобы. – Не разобралась? Поди, расспроси жильцов.
Тайра начала обход с квартиры Анны Васильевны и на пороге кухни забыла, зачем пришла. Две женщины в обществе Ржавого Топора сидели за накрытым столом и умирали со смеху, слушая рассказ о похождениях пришельца. Борода Топора была усыпана крошками съеденного, глаза сияли от счастья. Свой рассказ мужчина вел на гезарийском языке, пересыпая матерным русским. Приличные слова он тоже старался употреблять, но получалось не к месту. От этого дамы только больше смеялись. Топор увлекся, махал руками, как на рыбном базаре, но дам это приводило в восторг. Никто не обратил внимания на Тайру. А когда обратили, наступила неловкая пауза.
-- Мы вот… -- Анна Васильевна поднялась на отекших ногах, -- садись с нами Тайрочка, расскажи, как съездила. Увиделась с человеком?
Оксана Евгеньевна отрезала кусок пирога и подвинулась.
-- Садись, -- пригласила она. – Сегодня вегетарианский пирог. Ни грамма животного. Анна Васильевна пекла для тебя.
-- Там… -- Тайра указала пальцем на лестничную площадку, но не вспомнила подходящих глаголов. – Лифт, это…
-- Ремонтируют? – помогла Оксана. -- Давно пора. Он ведь на девятый больше не поднимается. Мне-то ладно, а Анне Васильевне как? Надо помочь? – догадалась женщина.
Хозяйки направились к лифту. Ржавый Топор накинулся на пирог. На площадке собирались соседи, привлеченные грохотом. Народ совещался, старался понять, когда и зачем появился замок на створках. Кто-то припомнил, что это сделал лифтер, потому что на девятом кабину клинило, и ему надоело принимать вызовы. Тайра поразилась, как ловко Людвиг организовал народ. Даже у Анны Васильевны появилась версия: кабину испортила соседка из квартиры, примыкающей к шахте. Ей надоело постоянное щелканье механизма. Нервная дама много раз обращалась куда следует, требовала сделать звукоизоляцию, но получала отказ. В конце концов, женщина попала в клинику неврозов, а потом уехала жить в деревню. Ни одна из версий не повторила предыдущую. Вспомнили даже шутку о второй кабине, которая мерещилась лифтеру по пьяной лавочке.
-- А ведь была вторая кабина, -- вспомнила Оксана и посмотрела на Тайру, но здравомыслящие соседи оценили шутку и хорошо посмеялись. – Была. И кнопок в ней было… на небоскреб.
Двери сомкнулись, шахта перестала зловеще зиять, и жители восьмого подъезда сердечно благодарили Людвига Францевича.

До вечера угрюмый хроникер сидел за столом у Анны Васильевны, а ночью вывел Тайру на лестницу и достал из кармана портативный сканер.
-- Посмотрим, кто живет в закрытых квартирах, -- сказал он и приложил прибор к двери соседки с неврозом.
Женщина с неврозом не просто сбежала, она забрала в деревню половину мебели, а ту, что осталась, укрыла простынями. В соседней квартире не оказалось даже унитаза.
-- Сначала пускали жильцов, -- вспомнила Тайра рассказ Анны Васильевны, -- потом продавали. Потом пропали.
-- Надо узнать, куда. Не удивлюсь, если несчастные бегают по Пентаклиону. Смотри-ка, -- обратил внимание хроникер, – люди интуитивно чувствуют гиблое место, разбегаются кто-куда. Инфологи дают объяснение феномену?
-- Инфологи дают объяснение феномену, когда изучат его.
-- Вот, что я сделаю. Я выкуплю их квартиры. Все квартиры на этаже, включая твоих подруг.
-- Мощная покупка, -- согласилась Тайра.
-- Иначе не получится, голуба моя. Совсем ликвидировать порт нельзя, а блокировку эволюты однажды снимут. На «Эво» они разбирались и не с такими замками. Почему-то мне кажется, что они придут за тобой. Придут за тобой, а встретят меня, -- хроникер обследовал стену. – Переборки придется ломать. Они ненадежны. Надо ставить бронированную камеру. Еще лучше клетку. Все-таки я поражаюсь людям! Обрати внимание, на восьмом этаже тоже пустая квартира, – Людвиг просветил насквозь пол. -- В боковой, похоже, чудак. Смотри-ка, целый арсенал в кладовке. С кем готовится воевать – не знает, но опасность чует.
-- Пентаклион не отдам ни тархам, ни эволютам, -- заявила Тайра.
-- Выброси из головы.
-- Там осталось кое-что важное.
-- Сейчас твой долг мне помочь обезопасить Домен. Может быть, последний, в котором осталась цивилизация. Не знаю, почему Галактика не отвечает на связь. Может быть, Разумный Мир перестал существовать?
-- Эволютов на Гезаре провоцируют тархи, – ответила Тайра. – Значит, я могу их вырубить. Это моя работа. Я ей займусь. Только я знаю, как это делать.
-- Однако… -- оценил хроникер.
-- Пентаклион они не получат.
-- Прежде, чем махать кулаками, голуба моя, врага нужно изучить. Врага нужно узнать досконально. Понятный враг – наполовину побежденный враг, -- пришел к выводу Людвиг.
-- Что со второй половиной? У целого половины две.
-- Нет! До наступления ясности, никаких вылазок из Домена!

Оксана Евгеньевна с энтузиазмом приняла предложение продать квартиру. Тем более, что цена, предложенная господином Закревским, превысила рыночную.
-- Если подпишу контракт на два года, -- рассудила она, -- придется в Лондоне квартиру искать. Приеду -- все равно останавливаться буду у мамы.
-- А я не согласна, -- уперлась Анна Васильевна. – Квартира – наследство сына. Вернется пусть сам решает. Я без него ничего не продам.
Людвиг Францевич подошел к окну, чтобы осмотреть окрестности будущего домовладения. Ближайший дом был удален, по его мнению, недостаточно. Его следовало отодвинуть метров на сто, а тротуар застолбить частоколом. Он произвел в уме расчет предстоящих расходов и спустился, чтобы взять из машины дополнительный инструмент. Возле «Опеля» собралась толпа.
-- Продай тачку, дед! – предложил молодой человек. -- Махнемся?
Он указал на внедорожник, припаркованный на соседнем газоне. Людвиг Францевич хлопнул дверью, и на асфальт упала ржавая железяка. Продавец с покупателем направились к внедорожнику. Зеваки потянулись за ними. Молодой мужчина открыл капот, продемонстрировал отменное техническое состояние автомобиля.
-- Почти новая, -- с гордостью объявил он.
Людвиг Францевич долго не размышлял. Ударили по рукам и на двух машинах отправились оформлять сделку. Тайра проводила их взглядом. Девятый этаж восьмого подъезда получил небольшую техническую передышку.

Эскорт вернулся к вечеру и припарковался на тех же газонах. Ничего не поменялось, только машины сменили хозяев. Очень пожилой человек с очень молодым и активным еще разбирались с документами, стоя у двери подъезда, а Анна Васильевна уже пообщалась с сыном.
-- Сказал, приедет. Поможет перебираться, -- сообщила она.
-- Конечно, переезжайте, -- поддержала соседку Оксана. – Людвиг дает хорошие деньги. Только требуйте, чтобы на карточку перевел. С наличными не связывайтесь. Уж больно подозрительная компания.
-- Конечно, -- согласилась пожилая дама. -- Откуда у пенсионера столько денег, чтобы недвижимость этажами скупать? Что ж у них на другой планете станок стоит, печатает наши купюры?
-- Вы не поверите… -- Оксана Евгеньевна перешла на шепот, – они где-то золото добывают.
-- Да что вы?
-- Все просто, Анна Васильевна. Где-то добывают, куда-то продают. «Яйцо», что у меня спрятали, действительно золотое. Я ж заглянула под изоленту – мне чуть плохо не стало. Сколько оно стоит? Подъезд скупить можно. Будет лучше, если мы продадим жилье и уедем, пока не вляпались в криминал. Что скажете?
Анна Васильевна задумалась и стала еще серьезнее.
-- Сын сказал, хочет меня забрать. А что мне делать в чужой стране?

Анна Васильевна подумала еще раз и решила взять с господина Закревского наличную сумму, положить ее в банк и переселиться к сестре. А пока то да се, стала прибираться в квартире. Пенсионерка начала с того, что измерила давление и не поняла, какое лекарство принять – повысить его, понизить или оставить без изменения. Пока размышляла, перебрала коробки с лекарствами и половину выбросила. Навела порядок в буфете. Увлекшись, Анна Васильевна решила прибрать в шкафах, но быстро управилась. Она помыла полы, почистила ванную от застарелой ржавчины, перемыла все окна в квартире, привела в порядок плиту и духовку, чтобы новый жилец не поминал ее лихом. Потом вместо того, чтобы прилечь, пошла в магазин.
-- Это мазь от артрита? -- удивилась Оксана Евгеньевна. – Та, что я привезла из Лондона? Надо же! А маме не помогает. Я подумала: если мы все решили, может собирать документы? Я еще подумала, Анна Васильевна, может они и правда пришельцы?
-- Людвиг-то свой, -- уверенно заявила пенсионерка. -- Вот Тайрочка – сложно сказать. Заметили, какие странные у нее черты? Чужие какие-то. Видели ее руки? Они совсем без ногтей. И волосы не растут… даже ресницы и брови!
-- М… да, -- Оксана задумалась. – Ребята странные. Нет, если не растут волосы – это болезнь, а вот взгляд действительно странный.
-- Она экзорцистка, -- напомнила пожилая дама. -- В каждом из нас сидит бес. А на бесов надо смотреть только так.
-- Только так… -- согласилась Оксана. – А друг ее рыжий, как думаете, тоже пришелец?
-- Ой, не спрашивайте, Оксаночка Евгеньевна! Не спрашивайте. Уедут и забудьте, как будто не было.

В малолитражке Оксаны Евгеньевны места хватило всем. Людвиг с документами разместился на переднем сидении. Заднее заняли Тайра и Анна Васильевна. Ржавого Топора оставили на хозяйстве, но мужчина выразил намерение сопровождать экспедицию.
-- Пусть едет, -- разрешила Оксана. – Мы его в очередь посадим, а сами другую займем. Лишь бы успеть до командировки.
Нотариус ждал клиентов и сразу принял бумаги. Людвиг Францевич вывел Тайру во двор и достал деньги.
-- Вот какие дела… -- сказал он, перелистывая купюры и документы. – Проинсталлировать в Домен я смог только тебя. Паспорт один на двоих. Если что -- приятеля своего прикрывай, как хочешь. Далее… Скит Николая имеет нестабильную координату.
-- Переменная координата – симптом тарха, -- согласилась Тайра.
-- Объясни ребятам, пусть ведут себя тихо. Органы безопасности о них не забыли. И я не забыл. Но пока не решится вопрос, ничем помочь не могу. Бери машину и поезжай. Справишься?
-- С машиной? Или с переменной?
-- Бог мой! – сообразил хроникер. – Я не подумал! С машиной ты вляпаешься, не отъехав. С переменной координатой справишься?
-- Я забыла, кто такая «константная».
-- А с Тарх-Шайеном? – хроникер внимательно посмотрел в глаза Экзорцисте.
-- А что, в хронал пришел грамотный экзорцист? – спросила Тайра, принимая деньги и документы. -- Что есть из портативных локаторов?
-- Ветка лозы.
-- Мощный прибор.
-- Может, нужна золотая фольга?
-- Для реликта Шайенов? Только тархи с меня не ржали. Остальные, вроде бы, ржали все.
-- Ладно… -- махнул рукой хроникер. – Не будем терять драгоценное время. Храни тебя бог, девочка. Тебя и Павла, и Николая. Прости, если чем обидел или не понял… на случай, если не свидимся. И перед ребятами за меня извинись.
-- Свидимся. У меня с оных времен привычка возвращаться из передряг.
-- Конечно, -- кивнул Людвиг Францевич. – А я, не поверишь, первый раз в передряге.

Первый топор в новой жизни Ржавый получил в подарок от Оксаны Евгеньевны. Женщина освобождала чулан и раздавала имущество бывшего мужа. Она была не прочь избавиться и от паяльника, но рыболов привык к простым инструментам. Сложные ушли в пользу грузчиков, которые перевозили мебель. Прежде всего, женщине хотелось избавиться от самого рыболова, который привык проводить время на ее кухне и не собирался менять привычек.
-- Что ты сделала с Анной Васильевной, Тайра? – недоумевала Оксана, разбирая хлам. -- Она хочет устроиться в агентство недвижимости. Сказала, что за день осматривает больше квартир, чем молодые бездельники. Вот бы с моей мамой сделать то же самое. Вернешься к нам после командировки? Возвращайся. Мы будем рады! Смотри, какой рюкзак… Может, пригодится? Конечно, пригодится! И термос берите. У меня их два и я ни одним не пользуюсь. А еще в гараже есть палатка. Когда-то ездили на природу… -- вспомнила Оксана Евгеньевна, но с природой вернулись воспоминания о бывшем муже. -- Да! – вздохнула она. – В Лондоне погоды не будет. Смотришь прогноз? – Тайра пялилась в потолок в отрешенной задумчивости, с которой только что смотрела в окно. – Картинка, которую я не вижу? -- догадалась женщина. – Что там? Учишься бегло читать? Сказки, которые я тебе дала, уже прочитала? Про курочку Рябу и золотое яичко…
-- Мне нравится про лягушку, -- ответила Тайра.
-- Потрясающе! Видеть перед глазами текст, которого нет!
-- Лягушку положили в молоко. Она дергалась -- в нее не верили. Ее забыли, а она дергалась. Потом прыгнула на свободу.
-- Молодец! Про лягушку все верно!
-- Сказка про меня. У Первого Капитана был ангел-хранитель -- Росомаха. Так ее звали за большую способность идти на цель. Если бы мне такого помощника – ничего не страшно. Ее настоящее имя выкинули из хроник. Меня также выкинут. Я буду называться Лягушкой. Ведь это благородное животное?
-- Как сказать, -- пожала плечами Оксана Евгеньевна. – Может и благородное, но уж больно скользкое и крикливое.
-- Она с душой героя и никогда не сдается.
-- Я кладу мазь в карман рюкзака, -- предупредила Оксана. – Антигистаминное средство для Ржавого. Если вернется чесотка, пусть мажет. Может быть, второй термос возьмете вместо этого… булыжника золотого, а?.. Со сладким чаем?...
-- Лучше одеяло.
-- Я дам тебе перчатки, чтобы не мерзли руки. Удивительно: жара на улице, а ты мерзнешь! Могу дать плед шерстяной, но он не влезет в рюкзак. Подумай, надо ли тащить с собой камень? Может, плед возьмешь вместо него? Нести будет легче.
-- В «камне» могила. Он нужен.
-- Зачем? Как ты будешь пользоваться «могилой» в дороге?
-- Ловить покойника.
На прощание Оксана подарила подруге джемпер с логотипом университета, повязала воздушный платочек.
-- Удачи тебе, Тайра Лягушка! -- напутствовала она. – Возвращайся с победой.

В переменную координату экспедиция двинулась по заранее продуманному маршруту, электричками и автобусами. Никто не сомневался, глядя на странную парочку: им не терпится уединиться в лесу. Утренняя маршрутка в направлении поселка Горелое ушла из-под носа, и путники промерзли до костей. Ржавый Топор перестал чесаться. Пятна на ладонях прошли.
На обочине у поворота к поселку валялась вверх колесами пожарная машина, и настроение поднялось.
-- Стигма, -- решила Тайра. – Машина, которая тушит пожары, есть, а пожара нет. Мы пришли по верному адресу. – Она заглянула в пустую кабину. На потолке валялась программа телевидения на неделю. -- «Лосось»! – сказала она, разворачивая газету перед товарищем. – Опережающая стигма. Смотри, какое число на бумаге.
-- Программа для телевизора, -- ответил мужчина. – Она – не пророчество. Она – план.
-- Сегодня пятница, Ржавый! Газета написана для воскресенья.
-- Ее заранее написали.
Тайра изучила новостную ленту.
-- «Жители села Горелое эвакуированы из-за пожара», -- прочла она. – Где пожар? Ржавый, не путай меня. Я вижу стигму издалека. Стигмы всегда сопровождают реликтов, значит мы на прямом пути. Скажи: реликт близко!
-- Идем – смотрим, -- сказал рыболов.
У села парочку обогнал грузовик.
-- На Горелое правильно повернул? – спросил водитель, и Тайра решила развеять сомнения.
-- Скажи, голуба, красная машина в овраг упала сейчас или завтра?
-- Индюк плешивый тебе «голуба»! – ответил шофер.
-- Не понял меня.
Машина умчалась, оставив путников в облаке пыли.
-- Что сказал? – поинтересовался Топор.
-- От дючьей вши больше толк, чем от этих общинников. О чем говорить с людьми, которые строят дома из живых деревьев? Я думала, на Гезаре самые дикие дикари, но ошиблась.

Главная улица села кончалась болотом. В обход болота тянулась тропа. Ветвилась, заворачивалась и возвращалась назад к главной улице, на которой Тайра насчитала десяток стигм. Половина из них на поверку оказалась объектами реальной природы хронала, но «пожарный» ящик на здании почты обескуражил.
-- На дороге туда он висел, на обратной дороге – сгинул, -- заметила Тайра.
-- Украли, – предположил товарищ.
-- Хочешь, пойдем к почтальонам, спросим, приняты ли в Домене красные ящики на случай пожара?
-- Не хочу, -- ответил Ржавый Топор. – Я не пойму, что ответят.

Женщина у колонки не поняла вопрос, с которым обратились «туристы».
-- Как же, ящик висит, -- сказала она. – И всегда висел. И синий, и красный…
-- И желтый? – спросила Тайра.
-- И желтый.
-- И зеленый?
-- Зеленый… -- женщина задумалась, -- зеленый висит, а вот монастырь не припомню. Нет здесь монастыря. Может и был… Эта дорога ведет на кладбище, эта в лесхоз, но и лесхоза теперь нет. Склады сгорели, директора посадили.
-- Дош поработал, -- пришла к выводу Тайра.
-- Гнилое место, -- согласился Топор.
Он проследовал за подругой до кладбища, рядом с ней притормозил у могилы, на которой горела свеча.
-- Огненная стигма, -- объяснила Экзорциста.
-- Общинники зажгли.
-- Зачем? -- Тайра перелезла через ограду и затушила свечу, но огонь загорелся опять. – Общины Демоники ставили на домах «негасимый огонь», чтобы Тарх-Шайен их не трогал. Чтобы принимал за своих. Общинники Домена откуда это могли узнать? В Домене игровой тарх, Ржавый. А у меня его родная «могила». Поверить не могу: или не везет по большому, или по большому везет. Не знаю, что лучше.
-- И то, и то «не лосось», -- ответил Топор.

Чутье подсказывало Экзорцисте, что дорога на монастырь где-то здесь, что экспедиция приблизилась к эпицентру и «переменная координата» начинает себя проявлять. Чтобы противостоять ей, нужен прибор или опыт. Редкие заказы не дали Тайре нужного опыта. Приборы, которые решали проблему, остались в лаборатории. Стихийно протоптанные лесные тропы в зонах переменных координат тоже несли информацию, но чтобы ее прочесть со спутника, нужно было срубить деревья. Тропинки бессовестно путались под ногами, сливались, образовывали петли и лабиринты.
Экспедиция поставила палатку, когда наступили сумерки. Ржавый Топор отказался спать. Ему понравился запах леса. Немного отвлек от духов Оксаны Евгеньевны. А Тайра до утра смотрела на небо, закрытое облаками.
-- Работать с местными, -- решила она. – В переменной координате все немного в измененном сознании. Надо работать гипнозом. Дождемся утра. Местные общины поголовно спят по ночам. Счастливые. Никогда не знали жары.

-- Был монастырь, -- подтвердила женщина у дороги. – Дойдете до конца улицы, увидите ферму. На ферме спросите.
На ферме Тайре указали противоположное направление.
-- Да, какой-то скит в лесах был, -- подтвердили доярки. -- Монахов видели, когда они заходили в сельпо. Вам надо вернуться к шоссе и идти в другую сторону. Там забор, пойдете вдоль забора до проходной. Найдете сторожа. Он подскажет.
-- Нет! -- заявил сторож. -- Там лес. Там монастыря нет. Надо вернуться в поселок. За гаражами поле. За полем монахов видели прошлым летом. На лесопилку шли, покупали доски. Вот и спросите, куда им отвозили те доски.
У лесопилки на Ржавого Топора напал гусь, облаяли собаки, пьяный селянин имел вопросы к «иностранным туристам». На все вопросы ответил топор, подаренный Оксаной Евгеньевной.
-- Нужно понять код «переменной координаты», -- рассуждала Тайра. -- Поймем код – подумаем, как его обойти. Мучить людей вопросами глупо, они только путают. Надо думать, как попасть в скит Николая.
-- А как попадают другие общинники? – спросил Топор.
-- По приглашению. Только приглашение хозяев снимает блокировку на информационном уровне.
-- Надо искать, кого пригласили, садиться к ним в баржу.
Ржавый Топор присел на обочине. Накрапывал дождик. Тайра задумалась. Мужчина задремал, сжимая рукоять топора. Улыбка застыла на его бородатой физиономии. Образ Оксаны Евгеньевны завладел его сном, но Тайра вернула мечтателя в мир реальный.
-- Идем, -- сказала она. – Будем искать приглашенных.

Парочка «туристов» вернулась к шоссе и не нашла в канаве и следов пожарной машины. До сумерек Тайра оценивала проходящих мимо людей и проезжающие автомобили. Первый подозрительный появился, когда несчастную уже не спасала от холода зимняя куртка Оксаны.
-- Нет, не в монастырь, – ответил шофер продрогшей «туристке». – Но могу до поселка подбросить.
Следующая машина, остановилась сама. Подозрительным было все: кузов отсутствовал, водитель сам спросил дорогу у Тайры и не заметил Ржавого Топора, который спал у обочины. Запах говорил о том, что хозяин машины изрядно выпил.
-- Замерзла? – заметил он. – Садись, погреемся! Сколько?
-- Таких коротких, как твой?.. -- Экзорциста осмотрела пустую платформу. – Пока не было. Длинных было пять штук. Скорая помощь за ними ехала -- тоже не помогла.

Когда к поселку свернул черный джип, Тайра на дорогу не вышла. Бестолковый диалог с шофером «короткой» машины ее утомил. Смысл остался неясен. Говорильня могла затянуться до ночи, если б не проснулся Ржавый Топор. Машина уехала. Осадок остался. У джипа тоже были большие колеса, зловеще блестел бампер, но пустая платформа за кабиной не волочилась. Водитель остановился сам. Его подруга опустила стекло.
-- Да, в монастырь, -- сказала она и улыбнулась. – Конечно, знаем. Садитесь. Денис! -- обратилась она к мужчине за рулем. – Давай переложим в багажник сумки. Вы к батюшке Николаю? И мы к нему. Дочку крестить.
Денис кинул сумки в багажник. Женщина взяла младенца на руки.
-- Уже недалеко. Мы из Москвы едем, -- сказала она. -- Устраивайтесь. Меня зовут Стефания. Это мой муж, Денис. А это Арестина, наша доченька.
-- Как? – не поняла Тайра.
-- Ареся, Арестина Денисовна, -- представила дочку мать.
-- В честь Ареса, бога войны, -- добавил папа. Парочка засмеялась. -- Чтобы крепла телом и духом.
-- Слабенькая родилась, -- объяснила Стефания. -- Да мы уже надежду потеряли. Если б не дядя Коля…
-- Какой он тебе дядя? -- одернул супругу Денис, и пара стала неожиданно серьезной. – Батюшка Николай!
-- Батюшка Николай, -- с почтением повторила женщина и молчала, пока джип переваливался через колдобины, разбитые тракторами. – Вы тоже за малышом?
-- За кем?
-- Лечитесь от бесплодия?
-- Мы иностранцы. По-русски еще совсем нехорошо понимаем.
-- Говори по-английски, -- предложил Денис, и Тайра совсем растерялась.
-- Ребята… -- Стефания обернулась, и девочка заплакала у нее на руках. -- У нас к вам деликатная просьба. Собственно, мы, когда вас увидели, сразу подумали: если в монастырь, значит, бог вас послал. Друзья должны были подъехать, но у них случилось несчастье, а мы не можем дальше тянуть… Дядя Коля здесь последние дни.
-- Погорели? – предположила Тайра.
-- Кто?
-- Друзья…
-- Откуда вы знаете? Денис! Я же говорила, случайных встреч не бывает.
-- Я говорю, село называется Погорелое, -- уточнила Тайра.
-- Да, -- подтвердил Денис. – И село Горелое и батюшка Николай не хочет крестить без батиного согласия. А крестные наши попали в аварию. С ожогами в больнице.
-- Вы не против? – Стефания с мольбой посмотрела на пассажиров.
-- Нет проблем, -- на всякий случай Тайра дала запрос в сеть. Решила узнать, во что вляпалась. Подсчитать, во что обойдется въезд без приглашения в зону переменной координаты.
-- Странная просьба от незнакомых людей? – догадался Денис.
-- Может быть, молодой человек против? Он все время молчит… – Стефания посмотрела в глаза рыболову. Ржавый Топор улыбнулся. Как учила Оксана, по европейскому образцу, навязчиво и фальшиво. – Может быть, он мусульманин?
-- Язычник, -- ответила за товарища Тайра. – Глотал язык -- подавился. Будет крестным отцом. Правда, Ржавый? В какого бога ты веришь?
-- В ац…ц…цкое пекло, -- ответил мужчина на корявом русском.
-- Слышали? Он согласен.

Компания примолкла. Мать занялась ребенком. Джип уверенно трясся по лесной дороге. Проехал мимо кладбища, свернул в колею, неприметную в лопухах. Вскоре машина встала перед воротами. Из-за стены, сложенной из бревен, не пробивался даже луч света. Калитка открылась, Денис приблизился к мужчине, который вышел навстречу. Следом выбежала Стефания с девочкой на руках. Тайра мобилизовала слух.
-- …они иностранцы, -- шептала женщина в ухо сторожу, а тот недружелюбно косился на пассажиров. – Наши друзья. Нам только окрестить Аресю и сразу уедем.
-- Не было уговора о друзьях, -- отвечал мужчина в рясе.
-- Как же без крестных?
-- Без разрешения Вадима Андреевича никаких крестин.
-- Но мы договорились с отцом Николаем!
-- Батюшка в городе.
-- Ну, Михалыч, ну миленький. Что же им ночевать за забором?
-- Звони Андреичу. Без его разрешения...
-- Как от вас дозвониться? – возмущался Денис. – Я бы хоть сейчас уладил вопрос, но… что же им, возвращаться на ночь в поселок?
-- Что такое «ац…ц»? – тихо спросил Топор. -- «Ац…цц…цц…» Как перевести на понятный язык?
-- Это когда совсем «не лосось», -- перевела Тайра. – Смотри, деньги сторожу предлагают.
Ребенок заплакал, и мужчина в рясе сдался. Не стал брать взятку за богоугодное дело. Ворота заскрипели, за забором показалась часовенка с башней, на которой сидела серая «луковица» с крестом. «Казарма» с крохотными окошками сияла железной крышей. Пара сарайчиков да избушка, обмазанная глиной.

Молодой семье досталась первая комната по коридору. Тайра сунулась во вторую, но не нашла в ней даже подстилки. Стены были обложены кафелем. Батарея розеток, рассчитанных на высокое напряжение, была закрыта полиэтиленом. Монитор стоял у двери, словно о нем впопыхах забыли.
-- Дальше… -- сказал привратник, и Тайра сунулась в следующую комнату, которую занимал генератор. – В конце коридора -- ваша.
Всю ночь в «казарме» слышался детский плач. Стефания и Денис метались к машине, грели воду на печке. Генератор молчал. Даже лампа не горела под потолком. Тайра стояла у окна, наблюдала, как по двору носятся молодые родители.
-- Сторож идет, -- предупредила она, и Ржавый положил топор под руку.
Пожилой мужчина, которого звали Михалыч, зашел к пришельцам без стука и сел на кровать.
-- Ну, вот что мы сделаем, -- сказал он в полголоса. – Значит… дела такие. Батюшки Николая не будет. Сегодня переночуйте, а завтра на рассвете ступайте с богом.
-- Тебя поняли, -- ответила Тайра. – Теперь слушай, как будет на самом деле. Люди с ребенком переночуют. Утром им скажи: Николай не примет, дай координату места, где можно сделать ритуал. Скажи, пусть поменяют имя. Не надо называть девочку так. Скажи, это опасно. Они поедут, и ты езжай. В ските есть люди? Если есть, пусть едут с тобой. Мы будем ждать Николая.
-- Батюшка вас не примет.
-- Ты не понял, землянин. Не батюшка нас. Мы примем батюшку.
-- Кхым… -- ответил Михалыч. Поднялся с кровати, прошелся по скрипучим доскам.
Ребенок опять расплакался. Сторож вышел во двор, дошел до избушки, вернулся, немного постоял у двери «иностранцев», но продолжать разговор не стал, пошел к супружеской паре. Говорили шепотом. Ор маленькой Арестины заглушил бы и крик, но собеседники быстро договорились. Михалыч снова отправился гулять по двору. Подобрал с земли лопату, перекрестился на запертую часовенку, зашел в сторожку. Зажег под иконкой свечу и опять пошел слоняться по двору, от одного сарая к другому.
-- Николай не вернется, – сказал Топор, и тягостное ожидание стало абсолютно невыносимым.
-- Таким как ты язык отрубают на Пещерном Совете! – рассердилась Тайра. – Зачем сказал? Видел, нас дорога сюда вела!
-- Неправильно здесь. Не лосось, -- уточнил Топор. – Здесь «ацц».
-- Я, Тайра Лягушка, -- ответила товарищу Экзорциста, – которая пройдет все дороги, выпрыгнет из любого дерьма и вернется домой с победой. Заявляю тебе, дикарь: еще раз скажешь мне поперек – оторву язык! Еще раз подумаешь поперек – голову оторву. По-другому не будет.

Среди ночи, сквозь беспрерывный детский плач, раздался стук в дверь.
-- Не спите? – Денис осмотрел пустую комнату с железной кроватью и сидящих в оцепенении «иностранцев». – Мы уезжаем. Дочке надо к врачу. Батюшку не предупредили. Здесь никакая сеть не берет …
-- Я дождусь, -- ответила Тайра. -- Езжай.
-- Я, собственно, поговорить… -- Денис смутился, но Арестина опять заплакала. Стефания выбежала во двор, и молодой отец ушел, не простившись.
Заскрипели ворота. Джип завелся, звук мотора еще долго был слышен, словно машина ездила вокруг скита и не могла найти единственную дорогу. Когда наступила тишина, Ржавый вышел во двор почесаться.
-- Папа Коля придет, -- заявила Тайра. – Он должен чувствовать, что мы здесь. Мы – его помощь. Мы не враги. Может быть, он не знает, что мы его ждем. Но ему скоро скажут и он приедет.

При содействии товарища Тайра осмотрела закрытые кельи, включая подвалы и подполы. Если Людвиг был прав, если на территории действительно имелось «логово», его следовало найти, но в подполье был обнаружен только схрон с консервными банками. Тайра обыскала чердаки и чуланы, оторвала от стен иконы в часовне. Варварские действия не принесли результата. Скит был пуст, и, как положено скиту, беден. Даже не в меру массивная «луковица» на крыше и та была слеплена из цемента. Не нашлось даже мусора, кроме использованных подгузников. Нос Ржавого Топора чесался по старой памяти, не указывал направление к золотому объекту. Тайра осмотрела хозяйство Михалыча: мусорный бак, под которым перестала расти трава и завелись червяки. «Помилуй и сохрани…» было написано на булыжнике, вросшем в грунт. Товарищи обухом простучали бревна.
-- Что здесь? – спросил Топор и предъявил подруге банку с тушеной капустой. – Как называется?
-- «Постное», -- прочитала Тайра надпись на крышке. – Дючий хвост! Ржавый, откуда волдыри на руках?
-- «Постное» – еда или мыло?
Тайра вгляделась в мелко покрошенные листья.
-- «Постное» – трава. Откуда чесотка? Что лапал, когда вылезли волдыри? Что брал ладонями?
-- Там… -- мужчина указал на «луковицу» с крестом.
-- Крыша пустая. Вспоминай, что еще.
-- «Шапка» крыши стоит на крепких колоннах, -- заметил Топор. -- Пустое на крепких колоннах не ставят.
Тайра залезла на крышу часовни и еще раз заглянула под «купол», подпертый массивными сваями. Ржавый поднялся за ней и стукнул обухом по цементу. Скорлупа раскололась. Желтый металл блеснул из прорехи.
-- Лосось?
-- Лосось, -- подтвердила Тайра. – Теперь резонатор нужен. Тарх так просто не выйдет. Когда выйдет, спрячется в «могиле», и мы его унесем.
-- В «могиле»? Я бы не стал… -- сомневался Ржавый Топор.
-- Где ты жил, пока огонь не добрался до рыбной общины?
-- В норе.
-- Чем она отличается от «могилы»?
-- Она – дом.
-- Тарху все равно, как называется место, где не достает резонатор. Как его… – припомнила Тайра. – Колокол! Надо найти сильный колокол и ударить. Тарх вылезет… почесаться.
Ржавый стукнул по куполу еще раз. Крест завалился на бок, «луковица» загудела, начала вибрировать, стряхивая «глазурь». Куски цемента скатывались с крыши и разбивались вдребезги. Ветхая часовня вздрагивала под каждым ударом. Небо озаряло сияние золотого шара, увенчанного поверженным перекрестием. Над скитом собиралась туча.
-- Неправильная идет резонация, -- сомневалась Тайра, поглядывая на тучу. – Настоящий колокол надо. Тогда они сонные и послушные.
-- Надо свалить золотую крышу с колонн, -- предложил Топор, -- он вылезет.
-- И убьет! Нет, надо взять его безопасно.
Работа шла. На смену Ржавому Топору приходила Тайра, отпускала товарища помазать волдыри мазью. Туча над скитом разрасталась, темнела…
-- Общинник пришел, -- Топор указал на мужика в телогрейке, возникшего над забором. – На тебя смотрит.
Избиение купола прекратилось. К мужчине в телогрейке присоединился мужчина в тельняшке.
-- Я-то думаю, -- крикнул он, -- что за грохот? Кто такие?
-- Все убежали, -- ответила Тайра, -- мы остались.
-- Дай сюда! -- сказал Ржавый, и топор упал с крыши прямо в руки хозяину.
На заборе появился третий мужчина. Перевес сил стал очевидно не в пользу пришельцев.
-- Убежали, говоришь? – общинник в тельняшке спрыгнул с забора, приблизился к вооруженному Топору, но принял правильное решение. – Может, помочь? – спросил он.
-- Зачем? – не поняла Экзорциста.
-- Содрать позолоту. Или чо вы там лупите? Аж на лесопилке слыхать.
-- Здесь нет позолоты. Шар сам золотой и толстый, поэтому тяжелый. Нечего тут содрать.
-- Так это… -- сообразил мужчина, -- может бульдозер подгоним? Скинем его, спрячем, а то мало ли…
-- Нет, нет! – испугалась Тайра. – Скидывать нельзя. Нас накажут. Надо делать дела осторожно!
-- Ей! – крикнул мужик товарищу в телогрейке. – Бульдозер нужен!
Мужчины засуетились. Один схватился за телефон, но убедился, что сеть недоступна. Другой попробовал влезть на крышу, но Ржавый Топор встал у лестницы.
-- Пусть идут. Они не вернутся, -- решила Тайра, пока незваные гости совещались возле ворот.
-- Вернутся, -- возразил Ржавый.
-- Они пришли на звук. Теперь будем все делать тихо.
-- Их трое. Они идут по лесу, ветки ломают. Найдут дорогу.
-- Даже если придут с собакой, не справятся. Слон нужен, чтобы свалить логово. Лучше два.
-- Что такое «собака»?
-- Крупный кот, у которого язык не помещается в рот, поэтому висит наружу.
-- А… -- вспомнил Топор. – Такие бегали по ихней общине.
-- Они везде бегают, -- вздохнула Тайра и еще раз посмотрела на небо. Туча не изменилась, словно встала на паузу вместе с незадачливой экспедицией. – А может быть не собака? Бульдозер и бульдог – это одно и то же? Я видела бульдогов. Такие собаки точно не справятся. Крыша крепко стоит. Подергают и уйдут.
-- Не уйдут, -- сомневался мужчина. – Возьмут золото, а нас закопают.
-- Здесь так не делают, Ржавый. Их накажут, а золото отберут.
-- Если закопать глубоко, не узнают.
-- Кто такой бульдозер? – сомневалась Тайра. Чип, способный искать информацию в сети, не смог пробиться к спутнику сквозь тяжелое облако.
-- Подождем, увидим, -- ответил Ржавый Топор.

Тайра поняла ошибку, когда услышала рев в чаще леса. Когда огромная и вонючая гусеничная машина поползла на скит, приминая к земле кусты и тощие деревца, она поняла, что ошибка дорого обойдется. Машина прошла сквозь забор, не заметив препятствия, с грохотом развернулась, подвинув сарайчик Михалыча.
-- Нет! – закричала Тайра. – Вы будете наказаны! Так делать нельзя!
Мужчины разматывали цепи и не обращали внимания на лысую даму. Они не подняли глаз даже на Ржавого Топора. Выгрузили из кабины железные инструменты, начали мастерить из цепей «лассо».
-- Нельзя! – крикнула Тайра в ухо водителя гремящей машины. – Тархи не любят, когда забирают их золото. Нужно делать все аккуратно.
Машина продолжала греметь. Мужчины полезли на крышу, накинули цепи на купол, не прислушались к советам специалиста-инфолога. Туча стала такой густой, что даже орбитальный сканер не мог стать свидетелем преступления.
-- Я все равно найду тварь, -- утешала себя Тайра, -- не сейчас, так потом. А если общинникам жить надоело, разве можно их заставлять?
-- Разве нужно? -- согласился Топор.
-- Хотела бы я остаться, посмотреть, что с ними сделает тарх, но страшно.
-- Ацц будет! -- не сомневался товарищ.
Банка с постной капустой была положена на дно рюкзака, топор бережно обернут тряпкой. Золотое «яйцо» мужчина заранее спрятал за пазуху. Не успели пришельцы добраться до кладбища, когда оглушительный треск навылет прострелил уши. Вспышка ослепила, два беспомощных тела швырнуло в траву. Столб огня взметнулся вверх и погас. Облако пепла на месте скита засияло золотым туманом. Время остановилось. Пространство потеряло ориентир. Только удары сердца отсчитывали вечность от сотворения мира до полного апокалипсиса. Ржавый первым отошел от «нокаута», решил посмотреть, как выглядит «ацц». Когда товарищи вернулись к скиту, на месте бульдозера зияла горелая яма, поглотившая часовню и половину постройки, в которой путники провели ночь. На краю бездны зловеще мерцала кафельная стена с обугленными дырками от розеток. Металлическая пыль всех оттенков радуги, смешанная с пылью древесной, оседала всюду. Новые молнии зрели в черном «брюхе» грозы.
-- Тарх-Шайен… – прошептала Тайра и не услышала собственный голос. – Бежим!!! – закричала она.

Товарищи успели удалиться на безопасное расстояние, когда на скит обрушилась новая молния. Дым повалил во все стороны, пожирая деревья, застилая тропу под ногами. Беглецы домчались до поселка и перешли на шаг. Поперек дороги уже стояла пожарная машина. Люди бегали по огородам, пугая кур. Указывали друг другу на дымный столб, что поднимался из чащи и таял в тяжелом облаке. Встревоженные жители давали советы пожарным. Одни утверждали, что нужно ехать к лесхозу, другие посылали к ферме, третьи знали точно, что от кладбища нет дороги. Пожарная машина стояла на перекрестке, как на распутье, пока туча не доползла до поселка.
-- Дождь будет, -- решили пожарные.
Тайра с Топором притаились под козырьком автобусной остановки, но дождь не пошел. Только молнии сверкали над лесом, да рыболов ругался, вытряхивая пыль из сапог. С шоссе сворачивала еще одна пожарная машина. Третью товарищи встретили у железнодорожной платформы. К полудню гроза утихла, но дождь так и не капнул на сухую дорогу.
-- Помоюсь, -- решил рыболов, заметив колонку. – Меньше буду чесаться.
-- Чего? – не услышала Тайра.
Она достала из-за пазухи приятеля «могилу» тарха, которая не успела стать приютом чудовища. Слишком быстро экзорцист бежал с рабочего места. Слишком явно демонстрировал отсутствие выдержки и низкий профессионализм. Бесшумные зарницы продолжали сверкать над лесом.
-- Тебе выбило ухо, -- догадался Ржавый Топор.
-- Вот именно! Глупая была идея ловить на «могилу». Без ключа игрового тарха не взять. Ключ они не дадут. Теперь мне не дадут слова сказать. Во всем сделают виноватой. А я предупреждала. Я их предупреждала, Ржавый? Может, надо было снять с «яйца» изоленту? Может быть, так вообще нельзя было делать, как делала я? Ржавый! Ведь никто до меня… даже не пробовал.

Зона зловещей тишины доползла до платформы. Женщины, ожидавшие электричку, ушли. Кассирша вылезла из будки, закрыла ее на ключ и ушла за женщинами. Еще одна электричка, обещанная расписанием, игнорировала пассажиров. Тишина в районе станции стала невыносимой. Ржавый взялся за рукоять топора.
-- Идет… -- заметил он.
На платформе появился мужчина в черной одежде. Неуверенной походкой направился к пришельцам. С некоторой опаской посмотрел на топор. Его жидкая борода напоминала разросшиеся бакенбарды. Прищуренные глаза словно ждали вопроса, но Тайра явилась в Домен не для того, чтобы их задавать.
-- Как я рад, что вы живы, -- тихо сказал мужчина. – Бог послал вас нам в помощь.
-- Что сказал? – не поняла Тайра. – Хочешь со мной говорить – говори громко.
-- Помогите Павлу, ради Христа, -- сказал батюшка и слезы навернулись на глаза несчастного. – Ему недолго осталось. Не смог я вымолить друга. Господь послал вас сюда, значит, не оставил нас.
-- Что сказал этот общинник, Топор? Он сказал, нас прислал «господь»? -- обиделась Тайра. – Значит, вот кому спасибо. Моя жизнь и опыт, из-за которого я чуть не подохла, годы учебы, идеи, проекты, гипотезы… Все сделал «господь». И оборудовал мне лабораторию тоже «господь»? И…
-- Эй! -- остановил подругу Топор. – Общинник не понимает небесный язык, но у него…
-- Чего? – не расслышала Тайра. – Чего не понимает общинник? Пусть «господь» ему переводит, что непонятно.
Ржавый указал на машину, стоящую у обочины.
-- У общинника баржа на четыре жопы! – прокричал он в ухо подруге. -- Он отвезет, если ты не будешь ругаться.
-- Отвезу куда скажете, -- подтвердил «общинник». – Только помогите Павлу.

За время экспедиции девятый этаж многострадального дома стал похожим на бункер. Людвиг Францевич время зря не терял. Он отгородился стеной и не пускал в свои владения даже лифтеров, сам разбирался с проблемным лифтом. На девятый этаж не допускались даже сотрудники ЖЭСа, которые угрожали полицией. К слову, полицейских Людвиг тоже не жаловал. Квартир на этаже ему показалось мало, и хроникер купил две смежные в соседних подъездах. Купил, чтобы укрепить их хлипкие стены. Неутомимый Людвиг присовокупил к хозяйству лестничный пролет на восьмой этаж и сложил еще одну стену. От строительного грохота дом лишился покоя, потому что стройка шла днем и ночью. Утром рассерженные жильцы набегали с угрозами, к обеду успокаивались, разъезжались по дачам. Между девятым и восьмым этажом возникла железная дверь, и грохот стал тише.
Новая дверь не имела звонка. Только видеокамера висела под потолком и зловеще поворачивалась вслед каждому, кто расхаживал у объекта. Дверь не имела ни ручки, ни скважины для ключа. О том, что это дверь, а не часть стены, Тайра догадалась по едва различимой щели. «Объект охраняется ОМОНом, -- гласила табличка, -- вход строго по пропускам», но что за объект охранял ОМОН, не поняла даже Тайра. Она обратилась за разъяснениями в сеть и выяснила, что «объект на девятом этаже дома номер восемь, скорее всего, радиолокационная станция по отслеживанию и отстрелу летающих тарелок, которые «борзеют» в Питерском небе». Табличка была красная, шрифт мелкий. В темноте буквы невозможно было слить в понятное слово. Желающих штурмовать объект в округе не наблюдалось. Наоборот, на восьмом этаже, под секретной лабораторией опустели все четыре квартиры. Владельцы продавали их «срочно, недорого», о чем сообщало объявление на подъезде.
-- Кажется, я здесь был, -- вспомнил отец Николай. – Денис просил помочь. Да, здесь мы вешали замок на дверь лифта.
-- Павел Власов просил Дениса? – догадалась Тайра.
-- Паша много чудил…
Тайра связалась с хроникером по телефону.
-- Людвиг, ты жив? – поинтересовалась она, и строго посмотрела на батюшку. – Если Павел знал про порт, почему не вернулся?
-- У него не осталось сил, -- ответил священник.
-- А «логово» ставить на крышу сарая – силы были?
Дверь захрустела. На пороге появился старик в медицинском халате. Его глаза были красными от бессонницы, рукава заляпаны пятнами, похожими на засохшую кровь.
-- Вы заходите, -- указал он на Тайру и Ржавого Топора. – А вы…
-- Он Коля, -- напомнила Тайра. – Коля-шаман.
-- Господи, Николай! – воскликнул Людвиг Францевич. – Прости, не узнал.
Тайра первая вошла на территорию засекреченного объекта. За ней прошли приглашенные. Дверь закрылась.
Помещение освещалась особо. Стены, покрытые черной краской, не давали адекватного представления о пространстве. Напротив лифта, на месте квартиры, принадлежавшей «неврозной» соседке, в луже с «повидлом» корчилось тело монстра, разрубленное пополам. Из каждого куска торчали пары конечностей с растопыренными когтями. То вздрагивали, то замирали, то бились в конвульсиях, то старались ползти.
-- Попался один, -- объяснил Людвиг. – То есть… я его выманил. И нечаянно расчленил. Но он напал первым! Хотел усмирить его лазером, но рассек пополам. Только, вижу, ранение не смертельное.
Две половины расчлененного существа стремились друг к другу. Отчаянными рывками с непродолжительным отдыхом. Существо сжимало когти, хрипело, изрыгая из раны черную массу. Пасти на его лице не было видно. А вместо головы из плеч и спины торчали мозолистые шишки, похожие на рога, на каждой имелся зажмуренный глаз. Хрипы доносились из открытого чрева. До воссоединения расчлененки оставалось полшага, и Людвиг отпихнул один фрагмент от другого. Отец Николай перекрестился.
-- «И пришел зверь с семью головами, -- сказал он. – С семью головами -- десятью рогами… И дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть…»
-- Их бы изолировать друг от друга, -- добавил к святому писанию хроникер. Подобрал с пола щипцы, схватил ими когтистую ногу и поволок в коридор. – Запру его, а вы проходите.
Тайра прошла в квартиру Анны Васильевны. За Тайрой потянулся Ржавый Топор. Отец Николай пошатнулся и рухнул.
-- Ой… -- расстроился Людвиг. – Нашатырь-то в машине.

Квартиру Оксаны Евгеньевны новый собственник оставил без изменений, только укрепил двери. Здесь сохранилось кое-что из мебели бывшей хозяйки, кое-что из посуды и половая тряпка, которой хроникер мыл пол после кровавой резни. Отец Николай пришел в себя и не отказался от рюмки водки. Он вспомнил Павла, которого они с Вадимом увезли из скита накануне пришествия Экзорцисты; в который раз посетовал, что его молитвы не помогли товарищу. Батюшка еще раз обратился с просьбой, но Тайра увлеклась работой в сети и не замечала священника.
-- «В районе поселка за прошедшие трое суток стало меньше пожаров», -- читала она и радовала друзей успехами в скорочтении. – Точнее, случаев самовозгорания сараев, скамеек, ведер с водой… Слышишь, Людвиг?
-- Потому что сгорела половина поселка, -- ответил хроникер. – Из другой половины жители убежали. Их поселили в школе, выдали спальные мешки и сухой паек. Десятки людей в больницах с травмами и ожогами.
-- Они недовольны? Если б мне на Гезе дали мешок с пайком…
-- Твое счастье, что закрыт Домен. Не знаю, что еще могло спасти экзорциста, который позволил реликту удрать из логова.
-- Кто я против бульдозера! Теперь надо ждать, когда Павел Власов умрет, и снять с него ключ. Тогда попробую еще раз.
-- Прости ее, Коля, -- обратился хроникер к батюшке. – Не отошла от контузии. Не ведает, что несет.
-- Что не так? – не расслышала Тайра.
-- В поселке есть пропавшие без вести!
-- Я ищу тарха. Общинников пусть ищут пожарники.
-- Второй Домен для тебя игра, для нас -- жизнь.
-- Я уже говорила, что мне не стыдно!
-- Нужно думать, голуба, что ты творишь. Ты превратила Домен в филиал Демоники!
-- Общинникам полезно играть. Слишком они серьезные. В юности у меня тоже был тарх, -- вспомнила Экзорциста. – Не Шайен, конечно, но тоже сволочь хорошая. Потом продала. Обменяла на «банку» с приличным движком. Большего мой не стоил. По-честному, он не стоил той «банки», но мне повезло. Первый и последний раз в жизни. Не переживай, Николай, продолжим работу, когда я сниму с Павла Власова ключ. Когда трусливый Вадик разрешит его снять. Людвиг! – обратилась она к хроникеру. – Если трусливый Вадик будет прятать Павла Власова и медленно думать, тарх найдет новое логово. Я не могу бегать за ним по Домену. Он бегает быстрее меня. Смотри: «аномальная грозовая активность», которая наблюдалась в селе Горелом, сместилась к мусорной свалке через сто километров. Потом висела над полями, которые охраняют военные. Что там? Золотое хранилище?
-- Господи, помилуй… -- вздохнул хроникер.
-- Не бойся, от хранилища его отгонят. Там свои тархи. Не реликты, конечно, но злые для чужаков. Еще через полчаса он активировался в районе военной базы… Людвиг, я не бегаю с такой скоростью! Нужен ключ. Где тарх окажется в следующий раз, знает Колин «господь». Я не знаю. А на ключ его можно выманить.
-- Вадик просил дождаться консилиума, -- напомнил хроникеру отец Николай. – Последний шанс Паши. Должен специалист подъехать. Очень просил дождаться.
-- Много леса сгорело, -- огорчилась Тайра, рассматривая панораму села Горелого с военного спутника. -- Жаль деревья. Нигде не видела таких красивых…
Людвиг присел на диван рядом с батюшкой.
-- У меня есть все основания полагать, -- сказал он, -- что гиперэволюция, запущенная на Гезаре, вышла из-под контроля и начала представлять угрозу.
-- «Электрики закончили ремонт сгоревшей подстанции… Электроснабжение поселка восстановлено». Хорошо читаю?
-- Слышишь, о чем я с тобой говорю?
-- Людвиг, голуба… В системе тархи! Какой контроль, когда они там?
-- Я говорю: человек – тупиковая ветвь эволюции. Гезарийские Капитаны сумели обойти тупик и, похоже, поплатились за это.
-- Не понял меня общинник. Эволюцию запустил Оператор, чтобы отбить у тархов Пентаклион, потому что сам находится где-то там и не хочет попасть им в лапы.
-- На Гезе запущена эволюция, которая может привести к апогею разумной жизни. К вершинам, недостижимым человеческой цивилизацией.
-- Снова не понял. Я говорю, тархи в системе. Пока они там – разумной жизни не будет. Разум у тарха не тот, что разум у человека. Но я наведу порядок на базе у гезов.
-- Воображаю, какой там будет порядок, -- вздохнул Людвиг Францевич и пошел проведать расчлененного эволюта.
-- Антенна типа «Меч Тетриарха», который вы поставили на золотую крышу, реликта на замке не держит, -- объясняла Тайра батюшке Николаю. – «Мечи Тетриарха» – теонные антенны. Игровые реликты Демоники их не боятся, они не знают, что это такое. Звони Вадиму. Скажи, пока не будет ключа, я не загоню Тарх-Шайена в могилу. Даже потом, когда загоню, не знаю, куда его могилу девать, потому что Людвиг закрыл единственный порт. Могила не должна быть в Домене. Если абориген однажды выманил тарха, его выманят снова. Людвиг! – крикнула она. – На причалах Пентаклиона полно бесхозных бортов. Среди них твой есть?
-- Я не имею навигационного допуска.
-- Жаль. Если отпугнуть эволютов, можно через любую «банку» с причала пробовать выйти на связь и просить помощь.
-- У Вадика должен быть борт, -- предположил Николай, -- на причалах Пентаклиона.
-- Богатый Вадик. И квант имеет, и «банку».
-- Со дня на день консилиум. Надо сделать для Павла все, что можно. Если врачи откажутся – нам только молиться.
-- Молись, Коля. Ей-богу, молись! – поддержал Людвиг Францевич. -- Ты носитель великой теомы.
-- Носитель главного проклятья Разумного Мира, -- уточнила Тайра. – Сколько интересных цивилизаций сдохло от «великих теом»!
-- Сколько интересных цивилизаций теомы спасли! – заметил Людвиг, пока отец Николай размышлял над услышанным.
-- Труд напрасный спорить с невеждой, – расстроилась Тайра. – Где Топор? Он хотя бы не спорит. -- Людвиг Францевич пожал плечами. Батюшка Николай тяжело вздохнул. Тайра взяла телефон. -- Надо найти. Топор умеет давать идеи. Пусть глупые. При отсутствии умных идей -- глупая тоже работает. Оксана Евгеньевна! Добрый день! Почему же «не добрый»?.. Так и знала! Гони его! Почему «не уходит»? Гони палкой. Скажи, он нужен здесь. Да! Скажи, на объекте «не лосось»! Настоящий «ацц» на объекте. Пусть бежит! – Тайра задумалась. – Логику тарха лучше анализирует тарх. Своего я меняла на «банку» зря, – признала она. – Раз в жизни повезло и то не на пользу.
-- Что ты собираешься делать? – насторожился Людвиг.
-- Зайти в связь через «банку» Вадика. А что? – удивилась Тайра, поймав недоуменные взгляды. – Я не буду здесь оставаться жить. И реликта не оставлю. Нужен лазер, которым ты рубил эволюта. Пойти к причалам, открыть любую «банку» и искать связь.
-- Это опасно, -- предупредил хроникер.
-- Людвиг, голуба… Не для того я шла через «ацц», чтобы бросить прибор, который почти в руках. Мне надо всего-то найти свою лабу и подтянуть на порты. Тогда я разберусь и с тархами, и с эволютами.
-- Забудь про прибор.
-- Как это сделать, чтобы забыть? – не поняла Экзорциста.
-- Никто не умеет использовать Оператор. Слава богу, пока не умеет никто. И ты не пытайся.
-- Значит, гиперэволюция, которая ушла из-под контроля, пусть идет дальше и представляет опасность? Пусть пропадают базы, пусть эволюты лезут по всем Доменам!
-- Не мы с тобой управляем процессом, не нам его сдерживать.
-- Людвиг, голуба! Эволюцией не управляют. Ею нельзя управлять, как обозным дюком. А сдерживать можно и нужно. Разве нет?
-- Может быть… -- вставил слово отец Николай, – бес подписался на Павла, чтобы защитить нас от нечисти, которая вышла из лифта? Защитить идею, которая потом спасет мир? Паша говорил, что она зародилась здесь.

Тайра ушла на балкон ждать Ржавого Топора. Людвиг Францевич пошел наводить порядок в хозяйстве. Батюшка Николай под шумок подобрался к буфету, чтобы налить рюмочку.
-- Дядя Людвиг, -- обратился он к хроникеру, -- а как работает Оператор?
-- Пес его знает, Коленька. Не думаю, что прибор вообще существует. Но Тайра верит. Так сильно, что может умереть за веру. Если умрет сейчас, вы не получите экзорциста, а он вам очень понадобится. И ни дай бог, Коля… Ни дай бог, ты или Вадим… или кто-нибудь из вашей компании в ответственный момент откажется от ее услуги, или будет сомневаться в квалификации!
Хроникер достал из-под ванной сухую тряпку и начал мытье полов, забрызганных черным «повидлом». Отец Николай вышел в прихожую помолиться. Когда на пороге возник Топор, ничто не предвещало беды. Работа шла, процессы были под контролем, только озадаченная физиономия рыболова говорила о том, что в мире не все «лосось».
-- А что за дела? – спросил он по-русски. -- Почему так… ходит таракан без башки… мимо меня. – Мужчина указал на место, недавно залитое «повидлом». – Ходит как по базару…
-- Пол-таракана? – переспросила Тайра.
-- Целый, -- Ржавый поднял топор, чтобы обозначить рост существа. -- Во такой! С баграми на лапах.
По его описанию, чудовище было не меньше двух метров. Была бы голова на плечах вместо шишки, рост был бы совсем ненормальный. Людвиг кинулся в чулан. Из чулана – к компьютеру. Тайра просмотрела ленту новостей и по горячим следам нашла десяток сообщений о «безголовой твари».
-- В лифте сидит, -- сообщила она. – Таком же, как наш. Целый.
-- И у меня в клетке целый, -- воскликнул хроникер. – Представить не мог, с какой скоростью они регенерируют. Одного-то я запер, а другой-то остался лежать. Мать его! – выругался хроникер и скинул халат. -- Ключ! Ключ от машины! Тайра, голуба, запоминай адрес и собирайся! Ты мне нужна!
Железная дверь захлопнулась за убежавшими.
-- О чем говорили? – спросил Топор. – Я не понял.
-- «В лифте стоит высокое человекоподобное без головы, -- повторил отец Николай фразу, сказанную Экзорцистой, -- накрытое будто бы черной кожей. Стоит неподвижно. Лифт не работает. Девочка с папой, которые видели это сквозь маленькое окно, сильно напуганы. Говорят, «там что-то нечеловеческое…»
-- Вскрыть порт, рубить пополам, -- наметил план действия рыболов.
-- Поедем за ними, -- согласился батюшка и сохранил в телефоне адрес, который Тайра написала фломастером на двери. -- Может понадобиться помощь.

Навигатор указал отцу Николаю дорогу к дому. Местные жители уточнили подъезд, где сломался лифт. Ржавый Топор отправился на подмогу. Батюшка припарковался, но в дом не пошел. Остановился у подъезда, съел мятную конфету, чтобы не дышать перегаром на паству. Что-то подсказало отцу Николаю, что его миссия здесь. Ожидая товарищей, батюшка благословил наряд полиции, прибывшей по вызову. По ходу прочел полицейским лекцию об экзорцизме; о бесах, которых надо изгонять не только из людей, но и из лифтов; о том, откуда бесы берутся... По мнению отца Николая, бесы приходят из грехов человеческих, и отделаться от оных непросто, пока человек не покается. Благословив полицейских, отец Николай встретил добрым словом лифтера, который задержался на соседнем объекте.
-- И там застрял мужик, -- пояснил лифтер. – Я же не могу разорваться. -- Лифтер исповедовался отцу Николаю. -- Бесы в каждом лифте сидят, -- согласился он. -- Только успевай. Плафоны жгут, кнопки портят, гадости пишут, а у всех отпуска. Я на районе один, и с утра на ногах…
-- Несовершенен мир, сын мой, -- согласился с лифтером батюшка, -- но спроси себя, что ты сделал для того, чтобы он стал совершеннее?
-- Сами же гадят в кабинах, сами же в них застревают! На крыше катаются, кнопки жгут, матом пишут. Я сколько раз запирал… – ломают замки!
-- Вот и я говорю… -- согласился отец Николай. – Мой лучший друг умирает, а я бессилен противостоять злу. Значит на все воля божия. У всего на свете есть начало и есть конец, у всего есть причина и следствие. И у бесов в лифтах, и у хворей телесных, и у душевных недугов. Все мы живем не просто так, потому что нам того захотелось, а потому что оказались нужны господу в мире людском…
-- Коля! – Людвиг Францевич, распахнул тяжелую дверь подъезда. – Батюшка Николай, помоги… Я открою багажник.
-- Ступай с богом, сын мой, -- напутствовал лифтера батюшка, -- работай. Здесь справились без тебя.

За истекшие сутки активность реликта в Домене снизилась, стала похожа на парад привидений. Водитель легковушки видел красный шлагбаум поперек шоссе и стоял у обочины, пока преграда не испарилась. Автобус съехал в кювет, потому что испугался грозы. Петух напал на мотоциклиста. Люди выкладывали в сеть фотографии заправки, которая парила в воздухе. Николай опасался явления Меседора и вздрагивал всякий раз, когда появлялась новая информация.
-- Дракона не будет, если ключ на носителе, -- успокаивала Экзорциста. – Будут вторичные стигмы -- пожары и грозы. Вадику скажи: ключ нужен. И «банка», которая на портах, нужна.
Батюшка спустился во двор. Беспокойные жильцы обступили его, не дали вынуть телефон из кармана.
-- Сутками не работает лифт, -- жаловались они. – Людвиг не пускает лифтеров. Теперь если встанет – встанет надолго. Пока дедушка Лю найдет время заняться механикой – мы замучаемся сумки таскать по лестнице.

Лифт стоял третий день. Лифтеры перестали реагировать на вызовы в дом номер восемь. У «дедушки Лю», кроме починки лифта, было много других забот. Все ждали медицинский консилиум.
-- Да, совершенство губит не только себя, но и все вокруг, -- рассуждал хроникер. -- Дюк был создан, как уникальный мутант, способный закрыть проблемы жизнеобеспечения поселенцев. В итоге выжил за счет самих поселенцев. Если верить тому, что ты рассказала, голуба, это поучительная история. Неизвестно, куда тварь попрет, когда освоит порты.
-- Повторяю, тархи в системе Пентаклиона. Они провоцируют Оператор. От этого мутация.
-- На Гезаре работали гениальные биологи, которых недооценили в цивилизации. На что способен гений, которого не оценили – история знает. Я могу привеcти тебе массу примеров…
-- А я еще раз повторяю, в системе тархи, а не биологи. И Оператор у них.
-- Тархи не могли отключить Пентаклион. Зачем? Это сложная инженерная задача.
-- Элементарная. Выкачали плазму из процессора – база отключилась.
-- Ну, не знаю, -- развел руками хроникер. – Это все равно, что рубить сук, на котором…
-- …На котором тебя повесили, -- закончила мысль Экзорциста. – Тархи не хотят отдавать человеку прибор-анахроник, потому что знают: прибор будет использоваться против них.
-- Тяжело с тобой спорить.
-- Не спорь. Гезарийские Капитаны не справились, сдали базу. Ниже их достоинства было пригласить экзорциста. Теперь ее непросто включить. Связь нужна. Если у Вадика аналитический процессор в системе – он тоже без плазмы, значит его «банка» тоже без связи.
-- Не думаю. Аналитический процессор -- недешевое удовольствие. В Гезарийском соляре искали работу люди, доведенные до отчаяния. И вот результат -- превратились в безмозглых собирателей самородков. Люди, которые верили, что найдут свое место в жизни; которые потратили последний ресурс, чтобы добраться до края Галактики. Половина «банок» на причалах Пентаклиона никогда не имела средств на приличную связь. Но Вадик был неплохим инженером. Должен что-то придумать. С другой стороны, согласится ли он рисковать? У него семья, бизнес.
-- Дюк бьется о бетон, – напомнила Тайра и прислушалась к глухим ударам за стенкой. – Объясни Вадику: это делается в его Домене! У него дети, внучка.
-- Дети, внучка… То, что ты рассказала, у меня не укладывается в голове, -- вздыхал хроникер. – Что мы знаем об эволютах? Пока не поздно, явлением надо заниматься со всей серьезностью и ответственностью.
-- Меня интересуют не эволюты.
-- Но именно они стоят между тобой и прибором.
-- Если возьму Оператор, все вопросы решатся.
-- Мы не понимаем друг друга, голуба.
-- Не понимаем.
-- Что по этому поводу скажет дикарь?
-- Ржавый! – окликнула товарища Тайра. -- К тебе обращается Людвиг Францевич! Говори, что делать!
-- Брать топор, -- ответил мужчина, – рубить пополам, кидать в огонь.

Наемник вольного космоса явился на объект, как обещал, по окончании работы консилиума. Появление экзорциста в Домене поменяло все его планы, а поимка Людвигом эволюта окончательно выбила из колеи. Вадим Андреевич явился на объект в деловом костюме и долго стоял перед клетью из металлических прутьев, которая отделяла его суетный мир от тараканоподобных дюков. Эволюты с жадностью принюхивались к незнакомцу, пробовали преграду на зуб. Из «шишек» на их могучих плечах, торчали маленькие черные глазки, веки тревожно дергались. Шкура раздувалась от напряжения мышц. Охрана бизнесмена осталась на улице. Вадим Андреевич долго стоял, прежде чем снял пиджак и ослабил галстук.
-- Почему не сказал? – обратился он к Людвигу. -- Я бы дал ребят из охраны.
-- Сначала реши, Вадим, поможешь нам или нет.
Вадим Андреевич посмотрел на Тайру, которая глаз не спускала с бывшего гезарийского наемника.
-- Пусть сначала Пашке поможет!
-- Вадик... -- покачал головой хроникер, -- ты не на рынке!
-- Где гарантия, что она не свалит, получив ключ?
-- Твой человеческий долг, Вадик…
-- Я свои долги Гезару вернул. По контракту, не имею права заходить на порты.
-- Едем к Павлу, -- согласилась Тайра. – Только не знаю, как вернуть реликта на Гезу. Он думает, я раздавлю его пальцем. Хорошо. Если он так думает, едем к Павлу. Только потом на пожары не жалуйтесь.
Вадим Андреевич приложил к уху мобильник, который все это время сжимал в кулаке.
-- Леша… -- обратился он к охраннику у подъезда. – Через полчаса возвращаемся. И Николаю скажи, пусть собирается. Хватит бухать на Питерских сквозняках.
Еще полчаса бывший гезарийский наемник стоял перед клеткой, прежде чем согласился с выводом хроникера.
-- Эволюты! -- сказал он, припоминая обстоятельства трагической экспедиции. – Конечно слышал, Людвиг! В Пятом Домене эту историю знает каждый космот. Они самые. Насколько знаю, их жгли. Расчленять бесполезно. Нужен огонь высокой температуры или кислота, пока не окуклились плазмой. Потом на них управы не будет. Прими меры срочно. Еще лучше, заморозь обоих. Могу с криониками связаться, если надо, подкатят камеру с азотом. Видишь, шишки на ребрах? Дополнительные конечности отращивают. Вырастут конечности – они твою клеть разорвут и узлом завяжут. Думаешь, зачем он жмет дверь? Мышцы качает.
-- Им недолго осталось, -- ответил Людвиг. – Тебя ждал, хотел показать.
-- В лифты лезут, значит, удрать хотят, -- рассудил Вадим. – Хотят удрать, значит, боятся. Уже неплохо. Разберись, чего они боятся. Мы с экзорцистом головами рискуем, так ты уж обеспечь страховку. Что творится… -- Вадим Андреевич надел пиджак и в последний раз задержался у клетки. -- Людвиг, я тебе говорю, избавься от них! Убей сейчас. Дела серьезные. Только «Эволюция» дала архивам отчет о причине гибели. А сколько баз погибло, не дав отчета! В Пятом Домене закрывают для навигации целые зоны Галактики. И никто не знает причин.

Тайра надеялась разговорить наемника по дороге, но Вадим Андреевич впал в задумчивость. Из нее в состояние отрешенности, которую не пробивали даже телефонные вызовы. На звонки отвечал телохранитель Леша – огромный мужчина с окаменевшим лицом. В два слова объяснял звонившим, что шеф в недоступности.
-- Пашка мне больше, чем друг, -- сказал наемник. – Не было бы Пашки, не было бы меня, семьи, детей… не родилась бы Арестинка, -- Тайре показалось, что наемник расплакался, только слезы потекли не наружу, а внутрь. Вадим Андреевич стиснул зубы и отвернулся к окну. – Не было бы в моей жизни Дианки, -- продолжил он, -- не было бы Дашеньки и Алинки…
-- Еще внучки? – удивилась Тайра.
-- Дашенька – бывшая секретарка, -- пояснил отец Николай. – Алинка – их дочь, только Диана ничего не должна о них знать.
-- Леша! – Охранник, отгороженный стеклом от салона, обернулся. -- Встанем у ресторана. Ребятам надо позавтракать.
-- Да, -- подтвердил Николай. – Если б не Пашка, и меня бы на свете не было.

Для лучшего друга Вадима Андреевича была выделена палата в частной больнице. При койке имелся пост дежурной сестры и столько приборов, сколько не помещалось в периметре. За пациента отвечали профессора. Сиделки не отходили от койки. Но когда на пороге появился Вадим, испарились все. Последним испарился главврач, но скоро вернулся с отчетом.
Функции организма соответствовали коме, из которой пациент иногда выходил. На вопросы отвечал невпопад, «пророчил» человечеству клады, диктовал номера банковских счетов, которые остались без хозяев. Пациент просил персонал больницы не заниматься «фигней», а скорее отправляться на золотые прииски. От разговоров учащалось сердцебиение, подскакивал пульс. Впрочем, сердцебиение иногда учащалось само по себе, словно пациент в коме жил своей жизнью. Консилиум не обрадовал, но и не лишил последней надежды. Диагноза не поставил, не назначил лечения…
-- Бред кошмарный, -- сказала Тайра, когда главврач закончил доклад.
-- Вадим Андреевич, кто эта девушка?
-- Экзорцист, -- представил гостью Вадим. – В чем бред, Тайра?
-- Одну минуту… -- взял слово главврач.
-- Подожди! Я слушал тебя год. Дай экзорциста послушать.
-- Все делал неправильно. Павел Власов был под волей у директоида еще на Гезаре. Все, что делал – делал, потому что так хотел тарх. Сейчас под его волей вы все. Реликт манипулирует всей компанией через Павла Власова.
-- Говори, что делать.
-- Сначала дослушать, что скажу! Тарх набирает мощность, -- продолжила Экзорциста. -- Однажды соскочит с ключа, и вы не удержите его под контролем. Строить ловушки глупо. Игровой реликт управляем, пока на ключе. Когда в своей оболочке – ему на ключ наплевать. Это ясно? В реале он делает все, чтобы от вас отвязаться. Вы -- помогаете. Вы смешные люди, хотите удержать дракона на поводке. Намордник надеть хотите.
-- Делать-то что?
-- Тарх тянет на себя золото, чтобы изолироваться от ваших команд. Категорически прекратить ему помогать! Чтобы экранировать команды ключа, золотая стена должна быть ужасно толстой. Вы, как дураки, будете ее строить. Построите – все. Ключ можно выбросить. Тогда не знаю, что делать.
-- Не строить – вернее сбежит. Ищи его потом…
-- Я-то найду.
-- Сам найду, -- вздохнул Вадим. – Толще нашей стены только саркофаг Тутанхамона.
-- А ты договоришься с музеем? – удивился Николай.
-- Итак, что делать? – не понял наемник.
-- Пока у тарха нет логова, взять его на ключ и переместить в безопасное место.
-- Домен закрыт, -- напомнил наемник.
-- Есть в Домене одно безопасное место. Оно у меня, -- Вадим подозрительно покосился на Тайру. – Понятно, что сейчас на Земле много золота. Тарх выбрал верную координату. В другом Домене на Земле не будет достаточного ресурса. А в Галактике не будет другой такой же золотоносной планеты, населенной внушаемыми общинниками. Только Гезар. Тарх себе проблему решит, а общине умножит. Будут гореть и леса, и утюги, и молоко с лягушками.
-- Тварь можешь забрать себе, дарю! – решил наемник. -- Что делать с Пашкой?
-- Пусть правильно умрет.
-- Нет!
-- Надо освободить плазму, чтобы снять ключ.
-- Нам угрожала молния, когда мы пытались, – вспомнил батюшка.
-- Потому что не умеете делать. Плазму надо освободить правильно, тогда я могу забрать тварь.
-- Забери и убей, -- попросил Вадим. – Сможешь?
-- Не имею права. Если здесь Тарх-Шайен… Он сокровище цивилизации.
-- А Пашка – мой друг, и я не дам его убивать.
-- Он уже мертв. Пока тарх на ключе, твой друг будет лежать в проводах. Покроется паутиной, как «банка» Людвига. Будет вставать, фантомить и стигматировать, пугать общинников, но жить не будет. Слушал про живых мертвецов? Думал, они сказки? Увидишь!
-- Консилиум сказал, мозговая активность есть. Стало быть, есть надежда, -- сомневался батюшка.
-- Там нет человеческой активности. Мозг работает на запредельных частотах, которые не видны вашим глупым прибором. Но тарх не будет вечно завязан на ключ. Он найдет хорошее логово, соскочит, тогда вы этого Пашку никаким консилиумом не спасете. Я говорю понятно? – Тайра обернулась к врачу. -- Объясни им, Вадик, что аппараты следят за электрической картиной, которая относится к настройкам антенн и фильтров. Чтобы видеть состояние плазмы, нужен другой прибор. Состояние плазмы у Павла Власова несовместимое с жизнью. Но если он умрет, пока тарх на ключе, я смогу безопасно его забрать.
-- Нет!
-- Не понял меня, Вадик. Вы принесли в Домен проблему и просите помощи, а помочь не даете.
-- Если сохраним альменку, у Пашки появится шанс?
-- В Домене есть подходящая для этого камера? – удивилась Тайра.
Вадим Андреевич задумался. Отец Николай перекрестился.
-- Воистину, -- сказал он, -- демон созданный человеком во сто крат злее любого демона.
-- Подожди, Коля, -- отмахнулся Вадим. – Тайра, если найдем твою лабу в соляре у гезов, сможешь его санировать?
-- Не услышал меня. Нужна камера с гасителем плазмы.
Вадим Андреевич почесал затылок. Тайра подошла к кровати больного и откинула простынь.
-- Дючий хвост! Почему туловище дырявое?
-- Стреляли в него. Пять смертельных ранений.
-- Я не нужен, Вадим Андреевич? – спросил главный врач. – Позовете, если что. Я у себя.
-- Может быть, в крио-камеру? -- предложил батюшка. – Пусть лежит в ней, пока бес не уберется на другую планету.
-- Зомбу получишь, -- ответила Тайра. -- Нужна зомба?
-- Да, -- подтвердил Вадим. – Крионика хороша для креветок. Чтобы альменка не деформировалась, нужен специальный гаситель. Так?
-- Что ты ждешь услышать? – не поняла Экзорциста. – Я не экспериментирую, как вы. Я использую проверенные приемы.
-- Леша! – Вадим поднес трубку к уху. – Бери ребят, поезжай в Серов, найдете кладбище. На аллее академиков моя могила… Да, возьмите лопаты и все, что надо. Мне нужен гроб. Скажи ребятам, гроб пустой, пусть не парятся… Да, ты правильно меня понял, выкопать и привезти. Бережно, как люльку младенца. Крышку не открывать… Работай, Леша! – Вадим Андреевич тревожно посмотрел на отца Николая. – Есть в Домене гаситель. Держал для себя, но для Пашки – не жалко.
-- Опять не понял меня, -- вздохнула Тайра.
-- Плазменный изолятор биопроцессора устроит? Орбитальный скан его не нашел. Инфологи не нашли. Тарх тем более не найдет. Зверь, а не гроб. Делал по спецзаказу.
-- Где делал?
-- Я тебе его подарю. Потом, -- пообещал наемник, -- когда Пашка вернется живым и счастливым.
-- А если не вернется?
-- Будешь лежать в деревянном.

Телохранитель перезвонил, чтобы уточнить детали.
-- Поезжай к Иванычу в прокуратуру. Пусть сделает документы для эксгумации, -- распорядился Вадим. – Скажешь, для меня лично. Пусть даст людей, пусть сопровождает их машина, только работайте. Да, я в больнице у Павла… Да, жду.
Чтобы ожидание не казалось тягостным, Вадим Андреевич послал помощников в бюро ритуальных услуг, заказал катафалк, подготовил персонал клиники к ожидаемому событию. Отец Николай договорился с часовней об отпевании и вернулся в больницу с бутылкой виски, которую товарищи распределили по рюмкам прямо у постели будущего покойника. Выпили, не чокаясь. Даже Тайра, вопреки обыкновению, не отказалась.
-- Пусть перед архивацией приведут его в чувство, -- попросила она. – Пусть оставят меня с ним и дадут задать вопросы.
-- Если Пашка придет в себя, с ним буду говорить я, а не ты, -- предупредил Вадим. – Очень надо -- скажи, что спросить.
-- Спросить нужно правильно. И правильно слушать. Я хочу знать, куда он дел Оператор.
-- Пашка не слышал про такие приборы! – уверил наемник.
-- Тарх-Шайена спроси. Спроси, пока они в контакте. Спроси ты. Для тебя скорее ответит.

Дурно пахнущий короб с гнилой обивкой Вадим Андреевич осмотрел в больничном дворе и не сразу признал агрегат.
-- Жмур лежал, -- сообщил Алексей. – Шеф, мы крышку не трогали, сама отвалилась, а там – жмур. Мы его вытряхнули и закопали.
-- Что значит, вытряхнули? – возмутился Вадим. – Надо было захоронить человека как полагается.
-- Так мы… -- растерялся двухметровый детина, -- вытряхнули и прикопали как академика, честь по чести.
Крышка действительно не держалась, но техническое состояние изделия устроило собственника, не устроил только внешний вид. Вадим Андреевич распорядился, и медсестрички изыскали атласную ткань. Не прошло получаса -- гроб смотрелся как новый и стоял на двух табуретках у палаты реанимации.

Небо начало чернеть с середины дня, а к вечеру совсем пропиталось сажей. Отец Николай подошел к окну.
-- Вадика хоронили… -- вспомнил он, -- тоже туча была. Тоже верили, что воскреснет. И Пашка воскреснет. Господь не допустит несправедливости.
-- Вы Николай? – обратился к батюшке сотрудник агентства ритуальных услуг. – Вадим Андреевич просил у вас уточнить полное имя. Что желаете написать на памятнике?
-- Влас Меседор Август Гезарий, -- произнес отец Николай, и молния рассекла почерневшее небо.
Вслед за батюшкой перекрестился весь персонал больницы. Электричество отрубилось, наступила тьма. Только приборы в реанимации жалобно попискивали и мерцали экранами. Отец Николай опустился на пол и зарыдал. Рядом с плачущим священником встал суровый Вадим Андреевич.
-- Спросил? – обратилась к нему Тайра.
-- Спросил, -- ответил наемник.
-- Сказал?
-- Дениса моего хотел видеть. С ним говорить.
-- Где «Опера»?
-- Сказал, что какой-то прибор уронил с горы. Ему показалось, что там прибор, потому что от удара был взрыв, а больше…
-- Уронил с горы восьмой фальфорды?!!! – воскликнула Тайра, и перепуганные медсестры выбежали в коридор. – На дом уважаемого советника Каввы?!!!
-- Пашка сказал: «Взорвалось». Значит, прибор. Он не хотел говорить об этом. Понимаешь, с Денисом он хотел говорить перед смертью, не со мной.
-- Что еще сказал Паша про штуку, которая упала с горы? – спросила Тайра и взяла себя в руки. -- Вадик, голуба, внимательно вспомни.
-- Сказал: «Ра!»
-- А еще?
-- «Бола-бола…» Как его спрашивать, если он сам не понял, прибор это или не прибор? Я обещал: отвяжемся от Власа, поедем на риф охотиться на акул, потом разберемся. Короче, я спросил – он ответил.

Вадим Андреевич давал распоряжения организаторам поминок, когда Тайра покинула больницу и пошла по дороге в направлении Санкт-Петербурга. Шла как по гезарийским руслам, которые «текли» в бесконечность. Шла и не чувствовала, как мерзнут ноги и руки. Тайра не заметила, что в лето пришли холода. Не просила попутные «баржи» остановиться и взять ее на борт. «Баржи» носились мимо, брызгая холодной водой. Адское пекло не грозило планете, и дорога была достаточно длинной, чтобы все осмыслить и прийти на секретный объект с готовым решением. Правильным, не принятым в спешке и стрессе.
Вадим Андреевич отстоял службу в церкви, отсидел поминальное застолье и хватился Тайры, когда за ее спиной были десятки километров пути.
-- Стой, где стоишь, -- сказал он по телефону. – Жди меня. Без меня на Пентаклион не лезь!

На девятом этаже за дверью с видеокамерой стояла тишина, от которой веяло безнадегой. Людвиг Францевич препарировал эволюта, разложив фрагменты тела на кухонном столе. Те, что не поместились, лежали в тазах, и уже не дергались. В квартире стоял невыносимый смрад. Ржавый Топор присутствовал при анатомической процедуре. Он понять не мог, почему поездка в Лондон вместе с Оксаной Евгеньевной представлялась окружающим «полным бредом». Мужчина собрался охранять ученую даму и наточил для этой цели топор. Ржавый не просил зарплаты. Только право спать на коврике у ее кровати, принимать из рук хозяйки свежую лососину. Но вместо согласия получил решительный «отворот».
-- Оксана преподает в университете немыслимую, уму непостижимую науку, -- объяснял хроникер, -- о культурной истории языка, которым давно не пользуется человечество… кроме шизофреников и провизоров. Чтобы выехать за рубеж, нужны особые документы, а их получить непросто. Для этого нужно родиться в Домене, голуба моя. На худой конец, найти ответственное лицо, которое грамотно инсталлирует пришельца и также грамотно деинсталлирует, когда придет время. Однако никто не запретит тебе пользоваться видеосвязью, когда Оксана вернется домой после рабочего дня.
При упоминании о телефоне у Ржавого портилось настроение.
-- С женщиной не о чем говорить, -- отвечал он. – Ее надо нюхать.

Тайра достала с антресоли «последний камень», обмотанный изолентой, и приложила к уху.
-- Убери это в сейф и запри, -- попросила она хроникера. – Купи сейф, если нет. Купи надежный сейф с толстой стенкой. Ни в коем случае не бери это в руки, не смотри на это, не думай об этом, ни с кем не обсуждай, что это.
-- Положи «это». Иди за мной! -- хроникер направился к клетке, сжимая кулак, измазанный темным «повидлом». – Положи камень. Никто его не утащит. Все идите сюда! – Уцелевший эволют напрягся, но хроникер без страха открыл замок клетки. -- Вадик, возьми резак! Отсечешь ему ноги, если кинется. Ржавый! Возьми топор, стой на входе. Сейчас кое-что проверим.
Вадим Андреевич спешно прекратил разговор с женой и взял резак. Ржавый вооружился. Людвиг вошел в клеть, но эволют, который недавно лишился товарища, не проявил агрессии.
-- Смотрите сюда. -- Людвиг приблизился к твари, похлопал ладонью по «рожкам» на ребрах. Маленькие глазки зашевелились, мышцы задергались. Ржавый крепче сжал в руке инструмент. Вадим Андреевич боялся отсечь ноги сразу обоим. Эволют не увидел опасности в человеке. Людвиг вернулся к «разделочному столу». -- Ахорная железа! – объяснил он. В ладони, испачканной «повидлом», находился предмет размером с перепелиное яйцо. – Плод эволюции коллективного разума. Возьмете по штуке, и я буду спокоен за вас.
-- Где вторая? – не понял Вадим.
-- Там сидит, -- хроникер указал на эволюта в клетке. -- Не буду убивать. Вырежу железу, и пусть живет, отращивает новую.
-- А Ржавому? – спросила Тайра.
-- Он останется, -- решил Вадим. – Справимся без него. Леша! -- Вадим в последний раз взял телефон. -- Меня не будет на связи. Все распоряжения оставил Денису. Ну, дорогой, будь здоров. Спасибо тебе за все. Надеюсь… Да, надеюсь, скоро вернусь.

Наемник снял пиджак и повесил на спинку стула так, как в последний раз снимают любимую одежду. Перед тем как лечь в гроб или навсегда улететь на Марс. Неторопливо снял галстук и положил поверх пиджака.
-- Кислород в реквизитном – пятьдесят процентов от нормы, -- доложил хроникер, -- гравитация семьдесят. Выше не будет. Так уж вы, голубы, не задерживайтесь. До транспортных галерей и обратно. Сразу не найдете «банку» – возвращайтесь. Здесь будем думать, как быть. Нашли, запустили расконсервацию – замерли. Попадете на эволюта – замерли и закрыли глаза. Они плохо видят неподвижные объекты. Переходные порты по возможности держите открытыми…
Ржавый Топор первым занял место в кабине.
-- Скажи ему ты… -- попросил Вадим Тайру. – Мне что, за шиворот его выносить?
-- Там погибла его планета, -- напомнила Экзорциста. – Пусть.

Порт отработал. Створки открылись в реквизитный ангар.
-- Помогай нам бог… -- сказал Вадим Андреевич и ступил в темноту.
Наемник наощупь пробирался к коридорному шлюзу, расталкивал препятствия, которые рассыпались в прах от толчка. За ним следовал Ржавый Топор. За Ржавым шла Тайра – единственная в команде обладательница ночного зрения. Экспедиция продвигалась быстро и Тайра не успевала предупреждать мужчин о препятствиях. Только вздрагивала от грохота. Неподвижные объекты падали, подвижные разъезжались. Эволютов не наблюдалось. Вадим Андреевич шел на свет и успокоился, когда добрался до главного коридора, до стены, «оплеванной» золотом.
-- Красиво, -- оценил он. – В прошлый раз света было больше, позолоты меньше. – Пашка спрашивал, что это? Энергетическая установка какая-то или антенна? Не знаешь?
-- Мы ищем «банку», – напомнила Тайра.
Она остановилась у информационной панели и заказала поиск в соляре объекта, похожего на брошенную лабораторию. Рука Вадима Андреевича дернулась к телефону, но телохранитель был далеко, а поручение, которое шеф собирался дать, находилось за пределом его компетенции. База обработала запрос Экзорцисты, лабораторию не нашла.
-- Тархи в системе, -- убедилась Тайра. – Конечно, лаба не зайдет на порт, пока они здесь.
-- Мы это предполагали, -- напомнил Вадим и оторвал от стены кусок золотой фольги. Открылся воздушный фонтан, выбросил струйку каменной крошки. – Что творится, не пойму? Совсем дышать нечем.
Следующий кусок фольги наемник оторвал от индикатора микроклимата.
-- Вадик! – одернула его Тайра.
-- Не верю, что «банка» моя жива, -- признался наемник, но вернулся к панели и ввел запрос на поиск родного борта.
Аппарат был мгновенно найден в хранилище невостребованных объектов. Система обещала подать его к ближайшему порту.
-- Ржавый! – крикнула Тайра товарищу, очарованному золотой стеной. – Сюда иди.
-- Ни кислорода, ни гравитации… -- ругался Вадим Андреевич, доставая лазерный резак. Пока аппарат доставлялся к порту, он вынул золотую пломбу из ячейки транслятора, который проводил сигналы с диспетчерского узла. – Связи нет! – усмехнулся он. – Вредители завелись на базе, вот и нет связи. Зачем тархам забивать каналы коммуникации? В системе хулиганье!
-- Порт ответил, -- заметила Тайра.
Порт принял аппарат и попросил время на расконсервацию.
-- Никого… -- удивлялся наемник. -- Куда попрятались «тараканы»?
Часы на запястье Экзорцисты нервно дергали стрелкой, отсчитывая секунды хронала Второго Домена. Борт занимался расконсервацией, зависая на каждой фазе. Время от времени просил хозяина повторить код. Когда шлюз отошел, наемник первым полез в тоннель, первым выбрался на площадку модуля.

Борт признал владельца. Над тумбой поднялась панель технического состояния. Система напомнила, что не использовалась долгие годы и отвыкла работать. Пирамидальный экран, накрывший площадку, отражал пространство, похожее на грот с зияющими щелями космоса. Тайра полезла на борт без приглашения. По гофрированной трубе, которая стыковалась со шлюзом. За ней устремился Ржавый Топор.
-- Ищи связь! – торопила она. – Выходи на Магистральные маяки!
Началась проверка внешних коммуникаций. В «банке» стало невероятно тесно от графиков и таблиц.
-- Маяков в Галактике не обнаружено, -- сообщил Вадим.
-- Выйди на аварийную!
Хозяин борта ответил горькой ухмылкой.
-- Нет объектов для связи. Пусть антенны загрузятся до конца. Отдохни. Поговори со мной на родном языке.
-- Это есть твой квант? – спросила Тайра. – Управляющий модуль от синтезатора?
-- Я думал, что-то почувствую, вернувшись сюда, -- признался Вадим. – Ничего. Только благодарность судьбе за то, что все в прошлом. Не будь моих проклятых лет в этом кванте, не было бы и счастья. Я бы представления не имел, как оно выглядит. А теперь живу и благодарен каждой секунде.
-- Ничего не знаю про счастье для дикаря.
-- Расскажи про «Оперу». Нет, я понимаю… У меня тоже кое-какое инженерное образование. Сам баловался с телепортами. В мое время в обиходе было два прибора. Аннигилятором заправляли «Т-банки». Декодером пользовались связисты. О Фиксаторе департамент безопасности запретил мечтать, но я понимаю возможности всех трех анахроников. Но что такое «Опера» – ты меня хоть убей, экзорцист! Много раз объясняли, я так и не понял. Объясни так, чтобы понять.
-- Тотальный аннигилятор.
-- И все?
-- Аннигилятор болида работает в границах контура. Декодер – луч в бесконечность, Фиксатор наводит на цель. А «Опера» работает полным форматом, из точки во все стороны света. Шарахнет, и от счастья твоего не останется даже пепла. Прибор не должны получить ни тархи, ни эволюты. Мне нужна помощь. Пробуй еще! Моя лаборатория должна ответить на аварийный запрос, если больше некому.
-- Если не села батарея в твоей лаборатории, -- пошутил Вадим. – Значит, говоришь, Оператор работает из точки во все стороны света? То есть, реальность, внезапно уничтоженная такой машинкой, должна оставлять идентичный информационный архив, -- припомнил наемник основы информологии. – Как человек, которого внезапно убили, шляется привидением, так и Вселенная…
-- «Несвернутая» реальность легко восстанавливается, -- подтвердила Тайра. -- Другой вопрос: идентично или нет, с оригинального или измененного архива.
-- То есть, в процессе есть фаза, когда можно вносить изменения?
-- Все правильно соображаешь. Вносить изменения в информационный субстрат проще, чем в материальный. Главный вопрос, кто их будет вносить! Оператор не должен принадлежать «тараканам».
-- И… как выглядит такой аппарат?
-- В Демонике описан кристалл в форме фрактала. Трехгранный в сечении, со смещенными плоскостями.
-- Смещенными… как лента Мебиуса?
-- У ленты две плоскости. У Оператора должно быть три, потому что в природе игры три измерения.
-- Трехгранный фрактал Мебиуса, -- пошутил Вадим.
-- Не знаю, как оно называется в Домене твоего счастья.
-- Допустим, -- согласился Вадим. – Что-то я забываю язык. Слушаю и напрягаюсь.
-- Напрягись, чтобы найти связь. С Оператором я разберусь. Ты здесь для того, чтобы добыть для Павла санатор? Ищи!
-- Нет объектов. Пустая Галактика! -- развел руками Вадим Андреевич. – Что делать? Сам первый раз вижу такое. Может, реально открыли Шестой Домен?
-- А цивилизация где? Должны быть следы цивилизации.
-- Сидят в клетке Людвига. Ахорку отращивают.
-- Не может быть…
-- Когда-то всему приходит конец, -- философски заметил наемник.
-- Не при моей жизни. Маяки работают в автоматах тысячи лет…
-- Смотри: выхожу на антенны транспортного узла, который направляет к Гезару. Узел молчит. Трафик – ноль. В мое время здесь были московские пробки. Видишь, пусто? Видишь или не видишь?
-- Нет, Вадик!…
-- Держи себя в руках, парень. Или ты девчонка? Говорят, ты не предъявила общинникам мужской орган?
-- Возможно, база глушит твои настройки. Пентаклион -- сильная база. Надо отойти от нее.
-- Что с тобой сделать?! Экзорцисты – упрямый народ!
Вадим Андреевич напрягся, чтобы вспомнить команду на расстыковку. Аппарат закрыл люк, пустился в дрейф. Выплыл из «пещеры» в звездное небо. Гезарийская база, похожая на неровный геоид, показалась над «пирамидой».
-- Вадик, нет… -- ужас застыл в глазах Экзорцисты, когда мертвая Галактика осталась мертвой. По-прежнему не отозвался ни один маяк. – Нет…
-- Только без истерик! -- предупредил Вадим.
-- Я дальше жить не хочу. Мне дальше незачем жить.
-- Ты ведешь себя, как будто потеряла близкого человека. Ребенка родного! Подумаешь, Галактика сдохла! Мало во Вселенной Галактик? Если поискать на заброшенных базах, наберется колония дураков, вроде нас.
-- Домены закрыты! Остался только лифт на девятый этаж. Не хочу ползать на колесах по серым дорогам. Домой хочу, на свободу. В лабораторию!
-- Вернемся -- найду тебе порт. Наш Академик Францевич не умеет искать. У хроникеров все фикция, что не лежит на полке и не имеет номер по каталогу. Зайди в сеть – каждый день сообщения: тут видели, там видели… Где-то есть база с портами вашего департамента. Не на орбите, так на дне океана. Только на территории России под грунтом с десяток активных фальфорд, а колониалы свое имущество не бросают. Спорим, найду? Был бы толковый батискаф… Да разве дадут его сделать!
-- Там черные молнии, – Ржавый Топор указал на геоид, который продолжал удаляться от пирамиды.
У причала, из которого вышла «банка», шевелилась пара черных шаров. Вадим увеличил экран. Объекты, похожие на сгустки сажи, отделялись от оболочки Пентаклиона и плыли к модулю.
-- Уходим! – принял решение пилот.
-- Что делаешь? – не поняла Тайра, когда квант пошел по орбите вокруг Гезарийской базы.
-- Их там толпа! – нервничал Вадим. -- Модуль шел так низко, словно волокся по грунту. Огибал «пригорки», нырял в «канавы». – Они за нами идут!
-- Ну и что?
-- Твоя клиентура?
-- Первый раз вижу.
-- Если не тархи, то кто это?
«Черные молнии» ползли по грунту за модулем.
-- Спокойно, Вадик! В твоем кванте есть визуальная маскировка. Она работает?
-- Кто его знает, что тут работает? Локальная сдохла при Пашке. Что восстановилось, что нет…
-- Работает! – заметила Тайра, когда «молнии» сбились с курса, начали беспомощно рыскать по сторонам. – Возвращаемся, заходим на причал и сидим.
-- Нет уж! – решил Вадим Андреевич. – Чего ждать? Пока до нас доберутся? У меня в Домене дела!
Бывший наемник первым покинул модуль и встал, как вкопанный посреди коридора. За ним из трапа вылезли Тайра и рыболов. Путь в реквизитный ангар перекрыл объект, похожий на новорожденную планету. Неровный шар висел у коридорного шлюза, вращался, демонстрируя растресканные бока, из которых сочилась лава.
-- Я не могу потерять Домен! – объяснил объекту Вадим Андреевич. -- У меня семья! Бизнес! Мой оболтус, один не справится.
Объект зашипел. Горячая волна покатилась вперед. В ответ был брошен топор, но оружие даже не рассекло оболочку. Деревянная рукоять испарилась, расплавленный клинок капнул на пол. Шар поплыл на незваных гостей.
-- На борт! – скомандовал Агеев, но не успел развернуться.
Удар молнии заставил беглецов упасть на пол. Кипящее нутро шара, вязкое как кисель, брызнуло во все стороны, облепило коридор золотой пеленой. Волна горячего ветра покатилась вперед. База загудела. Капли металла медленно остывали, наливаясь блеском. Темнели, но продолжали освещать полумрак.
-- Видишь его? – Вадим осторожно поднялся на ноги. – Откуда он взялся? Видишь его или нет?
Между ним и размазанными по коридору останками «планеты» стояло существо, похожее на кошмар. С вытянутым лицом и пустыми глазницами. – Видишь?
Существо обернулось на крик, глянуло через плечо, словно старалось рассмотреть знакомые лица, но пустые глазницы не улавливали свет. Объект казался прозрачным, тело напоминало изуродованную человеческую фигуру. Лицо -- гигантский клюв. Из груди торчали длинные волосы. Некоторые свисали до земли. Существо подняло морду, продемонстрировало обрывок трубы, выходящей из горла, и пошло в направлении реквизитного ангара. За ним потекла по воздуху белая простынь, такая же прозрачная и невесомая.
-- Влас… -- шепотом позвал Вадим Андреевич. – Это ты? Пашка!..
-- Спокойно иди за ним и молчи, -- попросила Тайра.
Существо не ответило. Вошло в реквизитный ангар, приблизилось к автомобилю, от которого остался ржавый кузов, село за руль.
-- Видишь это? – шепотом повторял Агеев. – Ты его видишь?
Тайра подняла вверх указательный палец с перстнем Шайена.
-- Вообще-то я управляю фантомом, -- объяснила она, -- если кому-нибудь интересно.
-- Влас… -- обратился к существу наемник вольного космоса. – Ты пришел, чтобы нас спасти? Мы друзья? Мы ведь друзья…
-- Он остаточный отраженный фантом и ни с кем не дружит.
Фантом не шевелился на сидении автомобиля. Его прозрачная кожа продолжала светиться. Толстые волосы, растущие из груди, стали похожи на провода, приклеенные к телу кусками пластыря. Вытянутое, деформированное лицо обретало человеческие черты. Только вместо глаз оставались дыры беззвездного неба.
-- Пашка! -- Вадим Андреевич приблизился к существу. – Узнал меня? Ведь ты пришел, чтобы нас защитить? Ты понял, что мы в опасности?
-- Вообще-то я его привела, -- настаивала Экзорциста.
-- Подожди! -- отмахнулся Агеев. – Поговори со мной, друг. Я скучал. Нам тебя не хватало.
Существо не повернуло морды.
-- Теряем время, Вадик. Остаточные фантомы не слышат людей, а за шлюзом рой тварей, которые слышат и видят.
-- Он только что спас нас от смерти.
-- Вообще-то я управляю ключом, -- настаивала Тайра. – Если неправильно управлять, он размажет по стенам тебя.
-- Пашка…
Тайра встала рядом с наемником. Полупрозрачное существо имитировало дыхание, его тело дергалось от ударов сердца, которого не было. В груди существа было пусто. На оболочке красовались рваные дыры.
-- Идем, Вадик.
-- Пашка никому не показывал Власа после нашей огненной свадьбы. Винил себя. Решил, что выживших не осталось. Тогда я подумал, что парень спятил, а потом могилы нашел… Свою, жены и детей, гостей, которые были у нас в тот день. Я потратил год, чтобы уничтожить стигмы. Вот тогда-то перепугался по-настоящему. Сам был готов отправить этот адский перстенек на край Вселенной, но Пашку ранили. Раны были смертельны, он бы умер, если бы снял ключ. Сначала я думал, что золотая клетка удержит дракона, а время вылечит... Время не лечит. Время убивает. Однажды оно убьет всех нас.
-- Идем.
-- Скажи, экзорцист, он не явится к моей Дианке в таком виде? Она ведь не поймет юмора.
-- Скажи Дианке, пусть не дразнит фантомов. Вы как дети, не понимаете, что творите. Скажи всем, если не хотите общаться с тархами, не надо заигрывать с ними, не надо подманивать даже в шутку. Они тоже не понимают юмор.
Фантом едва заметно повернул голову.
-- Мы еще поохотимся на акул, – обещал гезарийский наемник, ступая к лифту. – Еще возьмем яхту, пойдем в кругосветку. Хочешь со мной в кругосветку?
Отраженный фантом едва заметно приоткрыл пасть и стал похож на дракона. А вскоре отвернул от товарища морду.

Оксана Евгеньевна дождалась возвращения экспедиции и ужаснулась.
-- Вас кипятком обварили? – спросила она. – Вас обстреляли горящей смолой? – Женщина вытрясла из шевелюры Ржавого Топора золотые горошины. – Товарищи, на каких курортах вы отдыхали? Людвиг Францевич, я в аптеку! У них ожоги разной степени тяжести.
За время ожидания женщина успела забыть о работе, о новой квартире и престарелой матушке. Квартира ждала ремонта, матушка требовала, чтобы дочь забрала ее с дачи. Оксана Евгеньевна совала нос всюду, не пропускала ни одной интересной детали в работе хроникера, а в работе хроникера неинтересных деталей не было. Она подрядилась кормить занятого человека пельменями. Как только Людвиг перенес медицинскую лабораторию из кухни в комнату, женщина затащила на объект скороварку и инструкцию к ней. Новую хозяйку не смущали ни запахи, ни звуки, ни матерные эскапады, которые доносились до нежных ушей филолога из «операционной». Оксану смущала только собственная никчемность. Сваренные пельмени не казались ей достаточным вкладом в общее дело.
-- Мне кажется, Людвиг Францевич, -- говорила она, -- что взаимопонимание между людьми и этими существами не стоило начинать с барьеров из железных прутьев.
-- Любым отношениям для начала нужен барьер, -- отвечал хроникер, -- иначе до понимания не дойдет.
Оксана спустилась с девятого этажа только для того, чтобы принести из аптеки мазь и обработать ожоги «курортников», но быстро вспомнила про дела. Как только Ржавый Топор отмылся, обработал раны и предложил даме секс, Оксану Евгеньевну сдуло с объекта. В следующий момент она уже заводила машину и звонила Людвигу, умоляла разъяснить дикарю этические нормы Домена. Пока прогревался мотор, Топор спустился к стоянке. Пока Оксана Евгеньевна вспоминала назначение педалей, дикарь занял место на переднем сидении. Пока несчастная искала номер «Тайры Лягушки», мужчина пристегнулся ремнем.

-- Золотые самородки Гезара бывают огромными, -- сообщил Людвиг Францевич Экзорцисте, когда проводил товарищей за порог. – Известны факты, когда они приобретают округлые и каплевидные формы. Особенно на фальфордах, которые работают с запредельно высокими температурами.
-- Восьмая фальфорда не работала никогда, -- напомнила Тайра.
-- Не уверен. Камень я не сканировал, как ты и просила, но по весу это чистейший самородок. Никаких полостей, никаких механизмов внутри. Вроде бы. А вот на оболочке может быть дючья спора. И это опасно. Я бы держал предмет не в изоленте, а в формалине.
-- Половина планеты в спорах. И что?
-- Мне непонятно, от кого Тарх-Шайен должен прятать прибор в своей «золотой могиле»?
-- От человечества.
-- Голуба моя…
-- Могилы тархов боялись все твари Демоники. Если прятать – она самое верное место.
-- Если внутри прибор, почему ты не хочешь просканировать и узнать точно?
-- Элементарная информология. Последний камень Гезара. Найден в доме советника Каввы. Уронен в ущелье в момент, когда планета потеряла устойчивую орбиту. Уронен носителем Тарх-Шайена.
-- Тебя смущает, что атака Метрополии началась в тот момент, когда Павел выронил камень из рук? – догадался Людвиг. -- Но это чистое совпадение.
-- Синхронизация. Когда разные, независимые друг от друга события, разными путями приводят к одному результату, это не совпадение. Это синдром тарха.
-- Теонный синдром, голуба моя.
-- Когда следствие манипулирует причиной -- это работа тарха, а не теона.
-- Ты занимаешься профанацией, -- пришел к выводу хроникер, -- только не понимаю, зачем.
-- Информология когда-то была профанацией, -- напомнила Тайра. -- Когда-то профанацией была медицина.
-- Никакой магический ритуал над самородком не поможет обнаружить прибор внутри, если там его нет.
-- Не магический. Инфологический, -- поправила Тайра. -- Если исключить иные варианты. Только вопрос, заданный вовремя, получает верный ответ. Сканер тоже надо сделать вовремя. Надо исключить варианты, чтобы версия стала единственной. История Оператора вся состоит из ошибок пользователей. Когда археологи в первый раз передали его Акадепу, прибор утратил свойства на столе у экспертов. Внутри оказалась батарейка, собранная туземцами. Когда Тетриарх, который с ума сошел на поиске Оператора, привез его в резиденцию, на месте прибора оказался фонарь. Когда прибор нашел Капитан Шайен – в футляре был муляж прибора. Каждый раз, когда прибор попадал к человеку не вовремя, он демонстрировал признаки Оператора, но потом переставал им быть.
-- То есть мы, голуба, не первые профанаторы.
-- Опера – анахроник, инфоприбор. Его поведение непредсказуемо. Перестать являться тем, что ты есть – лучший способ самозащиты. Положишь камень на сканер в неверный момент, убедишься, что там пустота.
-- Белиберда.
-- Информология была наукой-белибердой, пока человечество не познакомилось с белибердой настоящей, на которую другие науки закрыли глаза. Если ты врач, объясни, почему лекарства, купленные на последние деньги, работают лучше?
-- Займись делом, Тайра. Вадик ищет порты департамента, чтобы тебя вернуть домой. Будет лучше, если ты поможешь ему.
-- Николай прав: придет зверь! И зверь пришел. И ты убедишься, а потом спросишь, что делать? Меня спросишь, потому что правильная наука тебе не ответит. Однажды вы все спросите, что делать, у экзорцистов, над которыми издевались. Кроме них никто не будет искать ответ на белибердовый вопрос. А вопросы ваши будут только белибердовыми.

Дела отпустили Вадима Андреевича на полдня, и он немедля явился на секретный объект.
-- Почему экзорцист лежит на диване? – не понял наемник.
-- Она, -- поправил хроникер. – Экзорцистка.
-- Пока не предъявила женский орган, будет «оно». Я на уши поднял своих айтишников! Ребята написали робота, который отслеживает инфу в сети на всех языках. Не только отслеживает! Фильтрует. Можно сказать, всю работу за нее сделал, а оно лежит.
Тайра головы не повернула в сторону Вадима Андреевича.
-- Хандрит, -- объяснил Людвиг.
-- Щей вегетарианских объелась?
-- Перегрелась голуба. Нельзя так долго без отпуска.
-- Я двадцать лет не был в отпуске, -- напомнил Вадим и развернул компьютер.
-- Ты месяц жил на Мальдивах.
-- Я на Мальдивах работал! В море не успевал зайти по колено – сразу звонок.
За истекшие сутки на компьютере наемника собралась подборка статей и заметок, переведенных на русский язык. Компьютер помечал разноцветным фоном все, что казалось ему «логичным», «не очень логичным» или «нелогичным совсем». В сухом остатке оказалось десять статей. Девять наемник сразу отправил в «корзину».
-- «В перуанских Андах… -- процитировал он десятую, -- вторую неделю наблюдают объект: три фары по контуру… Рваная траектория. Мечется в горах, словно ищет чего-то. То здесь его видят, то там. Местные напуганы. Пропадает скот, люди пропадают…»
-- Орбиталка колониальной базы, -- подсказал хроникер и посмотрел на неподвижно лежащую Экзорцисту.
-- «Перуанские горы» в соляре?
-- Не поверишь, на той же планете, что мы с тобой. Латинская Америка, если тебе это о чем-нибудь говорит.
-- Если «банку» видать с нулевых эшелонов, у нее проблемы с защитой. Так? Если рваная траектория – батареи садятся. Их видят то там, то здесь на протяжении последних дней, -- Вадим Андреевич вдумался. – У ребят проблемы с навигацией и очень серьезные. Я бы предложил им техпомощь. Что мы теряем, Людвиг Францевич? Терять-то нечего. Остальные свидетельства – чушь собачья. Тайра!
-- Тайра, голуба!.. Обиделась на меня, -- объяснил хроникер. – Не поверил в ее гипотезу. Не знаю, Вадик! Если клюнут на приманку – где я «банку» приму? Это не автомобиль, чтобы в гараже спрятать. Готовь поле для гольфа за высоким забором.
-- После свадьбы? Я бумагу подписал, что не приближусь к их хозяйству на километр. Примем на крышу.
-- С ума сошел, -- испугался Людвиг. – Челнок на крышу жилого дома?
-- Он небольшой. Визуальную защиту я сделаю. Лишь бы клюнули. Когда хочешь достичь статистически нереальной цели… -- Вадим покосился на Экзорцисту. -- Инфологи говорят, «не заплатишь, не получишь». Так говорят? – Тайра натянула на голову одеяло.
-- Выходы на кровлю придется закрыть для всех подъездов, -- вздохнул Людвиг. -- Меня жильцы из окна выкинут.
-- Да к тебе на этаж ОМОН не прорвется! Не переживай, Францевич, дам ребят для охраны. Всего-то на пару дней. Откроют порт – пусть катятся. Вдруг у них на борту санатор?
-- На орбитальном челноке? Санатор? -- Людвиг снял с чемодана кота Леонардо и извлек прибор, покрытый гаражной пылью.
-- Ого! – обрадовался наемник. – Хорошая «радиоточка»! Дай-ка им сигнал, что принял аварийные позывные. Дай-ка я сам… Клюнут. Куда денутся? Я бы клюнул.
-- Почему я тебе доверяю? – не понимал хроникер.
-- Потому что выбора нет.
Людвиг Францевич последовал за Вадимом на крышу.
-- Почти туман, -- обрадовался он. – Пробуй. Здесь люди на небо не смотрят. Им под ногами хватает проблем.

К полуночи облако накрыло район до первого этажа. На крыше не было видно антенн. Пропала будка над соседним подъездом. Только охотники за летающими тарелками верили в чудо и не теряли друг друга из вида. Замирали, глядя в мутные небеса, словно молились о трех ярких «лунах» орбитального челнока.
-- Из Перу должны бы уж долететь, -- решил Вадим и достал телефон, чтобы дать указания подчиненным.
Людвиг первым не выдержал ожидания, спустился в квартиру, сел за рабочий стол уточнять погоду на ближайшие сутки. Вадим Андреевич продолжил дежурство и покинул пост лишь однажды: занялся проблемами Ржавого Топора, которого сцапала охрана супермаркета. Оксана Евгеньевна уже дала показания и готова была платить штраф, но полиция требовала документы дикого человека.
Топор ничего не имел против «инсталляции» своей персоны в Домен, но категорически не желал принять имя. Ни одно из предложенных не казалось ему благозвучным, не выражало его индивидуальности. Он охотно принимал деньги от Людвига и Оксаны, но так и не научился использовать их. Через раз, отправившись за лососем, имел дело с охраной. Вадим Андреевич договорился с полицией и послал телохранителя с распоряжением доставить вора на секретный объект. Сам бывший наемник был исполнен решимости лично принять челнок и не спускался с крыши даже перекусить. Топор на хозяйстве был совершенно нелишним.

За час до события Леонардо ушел на балкон и сгинул в тумане. На кровле началась возня и Людвиг насторожился. Над головой развивалась настоящая драма. На всякий случай хроникер вооружился шваброй. Бортовой челнок при посадке помял антенны и снес вентиляционную шахту. Аппарат стоял с опущенным трапом. Из аппарата доносился надрывный фальцет. Фальцету пилота оппонировал суровый бас гезарийского наемника.
-- Падла! Урод! Золотом он заплатит!.. – ревел Вадим Андреевич, и Людвиг невольно притормозил, прежде чем подниматься на борт челнока. – Ты что творишь, выродок?!
Осторожно, чтобы не мешать товарищу, вооруженный Людвиг поднялся на борт. Половину салона занимали контейнеры для биологических материалов. Пол был залит кровью. Бортовой компьютер выкатил на обзор полный перечень неисправностей, включая севшие батареи.
-- Вадик… не убей его, -- попросил хроникер. – Здесь запаролены функции.
Окровавленное существо было взято за шиворот и посажено в пилотское кресло. Его мутация визуально не определялась, также как происхождение и хрональная координата. Все, что можно было сказать наверняка -- у пришельца красный цвет крови.
-- Быстро ввел пароли! -- приказал наемник. Из окровавленного манжета вылезли пальцы. – Скотина! Людвиг Францевич, ты понял, что они тут творят? Его дружок потерялся в горах. Думаешь, чем он там занят? Что? – Вадим прислушался к жалкому лепету гуманоида. – Им база закрыла порт! Они не могут вернуться, а ресурс на пределе. Людвиг, я его убью.
-- Не сейчас! -- хроникер занял место второго пилота.
Побитый пришелец воспользовался случаем, чтобы отползти за контейнер. Он выглянул в туман за распахнутым шлюзом, но спускаться на крышу не стал. На родном борту его уже избили до полусмерти, а что с ним сделают на грунте чужой планеты, разбойнику было страшно подумать.
-- Конечно, они работают нелегально, -- рассуждал Вадим, изучая историю «банки». -- Покупают кластер на базе, здесь набивают контейнеры биоматериалом, там его продают. Конечно, легально им не позволят... Все знают о том, как работают гады. Но биоматериал -- хорошие деньги. Гнида! -- наемник не удержался и еще раз пнул бандита по ребрам. – На ремонт он причалил! Выкатил мне «хотелки»! Аж списком. Я тебя отремонтирую, падла! Родная база не опознает!
-- Лучше займись визуальной маскировкой. Туман скоро сдует.
-- Подожди, Людвиг. Надо второго поймать, пока не вырезал всех индейцев. Он же не просто так шастает по горам. Он, сука, контейнеры набивает. Ждет, когда база откроет порты.

Людвиг Францевич собственноручно заварил двери на кровлю со всех подъездов и строго предупредил жильцов: отныне не только проблемы с лифтом, но и проблемы с крышей решает он сам, вплоть до сосулек и голубей. Избитого пилота Вадим Андреевич забрал на перевоспитание. Людвиг не дождался дождя, поднялся на кровлю с тазом и тряпкой. Кровавые лужи были всюду. Гезарийский наемник продолжал избивать пилота на крыше, на лестнице... даже в машине с тонированными стеклами не сдержался от пары оплеух. Все равно дорогой костюм был испачкан.
Хроникер поднялся на борт челнока с открытым трапом и непогашенной рабочей зоной. Еще раз вошел в систему. Юное человечество, устремленное в космос, радостно отозвалось позывными всех спутников и орбитальных станций, присутствующих на орбите. Похожие на детские игрушки, наивные и беззащитные аппараты «покоряли космос» и докладывали хроникеру свои координаты. Порт, который впустил сюда разбойный челнок, отсутствовал. Не осталось даже координаты, в которую Вадим Андреевич мог выслать бригаду головорезов.
-- Голуба моя… -- хроникер заметил игрозону в поле экрана, -- хорошая моя! Уж не Демонику ли я вижу? -- он развернул каталог разбойничьих игр. – Последняя версия, известная человечеству! -- Людвиг почуял запах духов, но не смог оторвать глаз от афиши Демоники. Тайра…
Вместо Экзорцисты за спиной хроникера стояла Оксана Евгеньевна. Женщина вернулась, пошла по следу половой тряпки, заметила таз на невидимой ступеньке трапа; догадалась, что там визуально скрытый объект.
-- Я… -- сказала она, словно извиняясь за непрошенное вторжение, -- купила рыбные котлеты на ужин, и овощные для Тайры. А дома нет никого. Людвиг Францевич, мне кажется, у вас неприятности. Могу я помочь?
-- Вадик прав, надо посылать в Перу экспедицию, -- произнес хроникер. – С севшей батареей его не найти, а там геймер. У нас по перуанским горам бегает геймер, Оксаночка! Смотри-ка, геймерских кодов у пилота нет. Значит они у товарища, который в бегах! Как дети…
-- А… это правда, что в Пятом Домене дети не рождаются? – спросила Оксана.
-- Почему же? Рождаются. Только в колониях.
-- Откуда ж берутся люди, которые летают на таких аппаратах?
-- Из колоний берутся, -- Людвиг Францевич обернулся к даме с бледным лицом. – Из колоний, голуба моя, в которых люди еще не утратили разум. Видишь контейнеры? Репродуктивные органы, кровь, железы, производящие гормоны – очень дорогой материал. Специальные колонии выращивают генетически адаптированных дикарей, способных жить в «высоких» Доменах. А иногда крадут и готовых. Тех, что не утратили способности к обучению. Только, видишь ли, между интеллектом и гуманизмом иногда непроходимая пропасть.
-- Здесь кого-то убили? – спросила Оксана. – Это сделал Вадим?
-- В наш Домен проник один из самых опасных и сильных демонов во Вселенной, -- ответил Людвиг. -- В наш с тобой, Оксаночка, хрупкий и юный мир.

Если б Людвиг Францевич не увлекся рабочей зоной, он бы видел, как женщина изменилась в лице, робкими шагами направилась к трапу, который соединял ее с миром беглого демона; прошла этаж, отведенный для нужд пришельцев; спустилась на землю. С тем же бледным лицом она села за руль и поняла, что машина не заведется. Оксана Евгеньевна не поддалась панике, достала из сумочки мобильный телефон, но обнаружила, что батарея села. Она приняла решение взять такси, но дверь заблокировалась. Оксану Евгеньевну кинуло в дрожь. Женщина испугалась так, что остолбенела, и сидела в машине, пока не заметила Ржавого Топора, бредущего по тротуару с мешком на плечах. Рыболов в свою очередь заметил Оксану Евгеньевну.
-- Открой! – сказал он. -- Нажми кнопку, дура! Кнопка есть на двери.

Несколько дней Оксана Евгеньевна не появлялась на закрытом объекте. Котлеты были съедены без нее. И рыбные, и овощные. Без нее было принято решение вскрыть игротеку и посмотреть, насколько развернут филиал игры, подписанной убежавшим разбойником. Универсальный геймерский код не пустил чужаков в игрозону.
-- Только не убей его, -- умолял Людвиг Вадима Андреевича. – Я верю, верю, что пилот не знает кода. Может он хотя бы примерно знает, где его напарник? Вадик, если грохнешь пилота – геймера нам не взять.
-- Бесполезно, -- рассуждала Тайра. – Мы откроем один филиал. Из закрытого Домена в игру не войдешь.
-- Не важно! – возражал Людвиг. – Слить тарха в филиал – уже дело. Не вечно их «банка» будет в нашем хронале. Когда-нибудь ее заберут.

Шло время. Оксана Евгеньевна справилась с эмоциями и приступила к активным действиям. Выбрала из сети все материалы, касающиеся демонов, узнала об этих тварях все, чего не знала. Контент показался ей небогатым. Женщина отправилась в библиотеку и пополнила знания из неоцифрованных источников. Она связалась с коллегами, заказала еретические и богословские трактаты на интересующую тему, углубилась в материал. Когда в следующий раз женщина явилась на закрытый объект, она даже не заглянула в пустой холодильник.
-- Я так хочу быть полезной вам, -- призналась она. – Так хочу, что готова принять участие в экспедиции. Можете использовать меня в качестве переводчика, но… Людвиг Францевич! Я так боюсь, что не могу передать!
-- Голубка моя… -- хроникер помог Оксане Евгеньевне присесть на диван.
-- Я буду делать все, что хотите, -- переживала Оксана, -- лишь бы помочь. Боже мой, как мне стыдно за то, что неприветливо вас приняла.
-- Моя хорошая… Вадим Андреевич уже послал экспедицию. И проводников нанял, и переводчиков. Там поработают крепкие парни.
-- А я могу достать подробные карты, -- предложила женщина.
-- Карты мы взяли из рабочей зоны наших разбойников. С подробностями, которые на спутниковых снимках не видно. Не переживай, моя хорошая.
-- А демон?
-- И демона поймаем. Как только найдем подходящую клетку, сразу посадим его туда.
-- А если нет? Вы, пришельцы, только смеетесь над нами. Правду не говорите. Ведь ничего страшного не случится, если демона не поймают, Лягушка!.. – обратилась она к лежащей на диване фигуре.
-- Будет все зашибись, -- ответила Тайра. – Планета превратится в звезду. Знаешь разницу между звездой и планетой? На звездах живут покойники, на планетах -- люди. Я правильно объяснила, Людвиг?
-- Не вникла в смысл слова «зашибись», -- объяснил хроникер Оксане Евгеньевне. – Вот так сотрудники колониального департамента осваивают язык аборигенов. Примерно так же они работают. Поймаем злодея, голубушка, не переживай. Я ему сам голову оторву.

Настал день, когда в клетке на закрытом объекте скончался последний эволют Второго Домена. Чудище сидело на полу, тревожных симптомов не демонстрировало. Умерло сидя, как полагается самой жизнестойкой особи во Вселенной. Вдруг ни с того, ни с сего. Не оставило даже кладки яиц. Как бывший хирург достиг такого потрясающего результата, осталось загадкой. Никто не задал вопросов. Всем было не до того. Никому не было дела даже до «гезарийского камня», для которого Людвиг приобрел сейф.
-- Есть две новости, -- сообщила Тайра, когда изучила хозяйство трофейного челнока. – Батареи слишком сели, чтобы запустить Демонику. Даже филиал. Я не смогу войти в сюжет «ходом фаворы». На прокачку персонажа времени тоже нет. Нужен готовый персонаж.
-- Это была хорошая новость? – догадался хроникер.
-- На разряженной батарее с Демоникой может работать только аналитический процессор. Его тоже нет. Зато его можно поискать в одной из «банок», брошенных на Пентаклионе.
-- Я больше никого не пущу на Пентаклион. Пока не буду уверен в безопасности, даже не думай! -- заявил Людвиг. – Вернется Вадик, подумаем о местных энергоисточниках, -- хроникер посмотрел в окно. – Погода нелетная. Ветер сильный. Начинается осень. Потребление электричества будет возрастать до начала отопительного сезона. Попробуем запитаться от сети, авось не заметят. Мы ведь «невидимый» контур от сети запитали. Жильцы не жаловались.

До поры до времени жильцы не жаловались ни на что. Только антенну, сваленную при посадке инопланетного аппарата, требовали поставить на место. Требование было удовлетворено, но недовольные люди все равно стояли возле подъезда. Они продолжали терпеть, потому что боялись подняться на девятый этаж. Ждали полицейских и представителей мэрии. Когда зазвонил домофон, Людвиг Францевич уже одевался.
-- Не ходи со мной, -- сказал он, застегивая рубашку. – Разговор предстоит непростой.

Непростой разговор окончился поздно. Вернувшись, Людвиг заглянул на крышу, убедился: визуальная защита надежна. Объект не виден ни снизу, ни сверху, ни из окон соседних домов. Он прошелся по комнатам, постоял у открытой клетки.
-- Эволюция -- опасная игра, -- зачем-то сказал хроникер и приблизился к лифту.
-- Дождись Вадима. Людвиг, не делай это, -- попросила Тайра. -- Ты -- последний смотрящий Домена.
-- Вадик Агеев здесь смотрящий, -- вздохнул хроникер. – Мой контракт подходит к концу. Скоро нас всех отсюда в шею погонят. Не департамент, так мэрия.
-- Вадик заплатит мэрии.
-- Деньги их не волнуют. «Строй новую электростанцию за свой счет или проваливай», -- процитировал он требование властей.
-- Пусть Вадик занимается жадиной, а ты уйди от порта.
-- Я прожил пустую жизнь. Моя мечта не исполнилась, времени не осталось. Меня уже не ждет ничего хорошего. Я хочу видеть апогей эволюции, даже если это будет последнее зрелище в моей жизни, -- признался хроникер. – Самое удивительное, что может увидеть человек – апогей, которого ему не достичь. По моим расчетам, теперь самое время. Сейчас или никогда.
Душная темнота реквизитного ангара поглотила обоих. Хроникер не заметил, как Тайра встала у него за спиной. Он сделал шаг и застыл. Перед ним вращался белый шар размером с кулак – ядро холодной плазмы, покрытое полупрозрачным туманом. Шар вращался, словно звезда, готовая взорваться. Медленно и с достоинством приблизился к лицу хроникера, а приблизившись, замер. Вечность прошла, прежде чем время сдвинулось с места. Вечность хроникер стоял перед шаром в безмолвии, а шар висел перед хроникером. Прозрачная «кожура» застыла и снова пришла в движение, словно океаны материи текли по сплошному хаосу света, кукожились, образуя темные острова, растягивались в яркие океаны. Хроникер стоял. За его спиной стояла Тайра Экзорциста. Ее рука окаменела на перстне с драконом. Шар не пускал экспедицию на Пентаклион. Экспедиция не предпринимала усилий, чтобы его обойти.

Второго разбойника Вадим Андреевич бить не стал. С задачей успешно справились перуанские аборигены. Пришелец был напуган и слаб. Местные мальчишки его обнаружили в заброшенной шахте и привели туда «экспедицию» российского бизнесмена. Разбойник сопротивления не оказывал, был доставлен частным самолетом в загородную резиденцию господина Агеева и допрошен на понятном ему языке, который Вадим Андреевич по ходу допроса вспомнил до нецензурных нюансов.
-- Демоника моя, -- не стал отрицать разбойник. – Пользуйся, если надо. Только не бей.
За миску сладкого киселя он готов был выложить не только пароли -- все, что имел за душой. Пришелец признался, что нанял глиссер с пилотом для «разбойного промысла», и не старался себя оправдать. Только проклинал злодейку-судьбу.
-- В Галактике нет работы, -- объяснял он и выкладывал бывшему наемнику, как именно докатился до жизни такой, и по какой причине «катился» исключительно неверной дорогой.
Ничего личного против местных аборигенов бандит не имел. Не держал зла на тех, кто бил его и томил в заброшенной шахте. Пришелец назвался Курешей, представителем клана, который когда-то владел геологической платформой. Хозяйство обанкротилось по уважительной причине – увязло в долгах. Нерентабельные объекты, которые обслуживала база, закрылись. Пришлось продать имущество по дешевке, но после продажи клан не поправил дела, еще больше увяз в долгах. И тоже по уважительной причине. Братья попали в колониальное рабство. Куреше удалось сбежать, но побег только увеличил размеры долга. Теперь у несчастного не осталось выбора, кроме как заработать на выкуп и освободить семью.
К концу допроса у Вадима Андреевича засорился детектор лжи. Он выпил рюмку виски, чтобы очистить «фильтры». Бизнесмен, который в жизни не верил ничему, кроме интуиции Николая, едва не купился на сопливые враки. Геймер выглядел жалко, как положено мутантам, брошенным на свободные хлеба. С распухшим глазом, вытянутым черепом и худыми ногами, на которых с трудом держал равновесие. Пришелец был похож на глиста. Вероятно, местные приняли его за урода и решили убить, чтобы не мучился.
-- Туземцы отняли связь, и борт меня потерял, -- плакал Куреша. -- Думал, умру. Мы давно гуляем над континентом. Ложимся на грунт, чтобы экономить ресурсы. Не можем без риска перемахнуть океан – нас секут даже радары аэропортов. Защиты корпуса нет, под водой уйти невозможно, подняться выше авиа-эшелона -- тоже, аборигены убьют нас ракетой. Каждый раз, когда мы обращались к людям за помощью, нас прогоняли. Пришлось питаться биоресурсом, чтобы не умереть.
После допроса Вадима Андреевича стошнило. Он принял душ, сменил белье и взял выходной, поручив бизнес сыну. Бывший наемник уединился в кабинете с семейными фотографиями и недопитой бутылкой. А геймера отослал хроникеру.
-- Если не выполнит хотя бы одно из твоих поручений, -- предупредил Вадим, -- я лично выну из него ливер.
-- А что с пилотом, которого ты забрал? – спросил хроникер, но Вадим Андреевич перелистывал детские альбомы дочки и на пустые вопросы не отвечал.

-- Войти в Демонику? – удивился Куреша. – Да, пожалуйста… -- он мигом ввел пароли и считал дело сделанным, но Людвиг Францевич быстро спустил его с неба на крышу девятиэтажки.
-- Иди, -- сказал он. – Не держу. Садись на троллейбус, поезжай в центр. Спросишь Кунсткамеру – люди покажут. Там быстро найдут стенд для такого красавца, как ты.
Курешин игровой персонаж, в отличие от правообладателя, не разбойничал. Он был геологом – профессия мечтателя и стихийно вольного человека, о которой, вероятно, мечтал сам Куреша, но представления имел весьма поверхностные. Лицензия героя разрешала разведку в Среднем Поясе Галактики – в геоидах, богатых золотом и ураном. Легенда имела архив, заимствованный из реального каталога. Георазведка Метрополию давно не интересовала. Заказы прекратились, геологу надо было сильно удивить департамент, чтобы получить контракт, а удивить было нечем. Всем, чем можно, геология уже удивила Разумный Мир, и стала первой наукой, которая себя исчерпала. Только отдельные энтузиасты атаковали департамент фантастическими проектами, мечтали добыть средства на обслуживание никому не нужных платформ.
Герой Куреши решил вернуться в брошенную колонию. Перекопанный материк окружали нетронутые архипелаги, на которых рудокопы спасались из трудового рабства. Там же обзаводились хозяйством. Беглецы, готовые бросить вызов колониальным кураторам, дать потомство и организовать среду обитания, редко выживали в реальности. В игровых сюжетах статистика тоже была не в пользу отважных. Третье поколение вольных поселенцев убеждалось в том, что проблемы, доставленные свободой, сильно перевешивают выгоду от нее. Куреше везло. Из его бродяг выросла плодовитая и прожорливая цивилизация. Удивительно, но планета имела номер реального каталога.
-- У нас есть каталог? – спросила Тайра.
-- Не имею права держать такой информации.
-- Неси.
Прототип планеты нашелся в реальности. Более того, на ней велись реальные геологические работы, но были свернуты задолго до начала игровой эпопеи Куреши. Планета не имела кислорода, вода присутствовала в виде ледяных шапок на полюсах, и той не хватило для обслуживания проекта. Соляр соответствовал юпитерианскому, холод на поверхности грунта был «аццким», и департамент ресурсов решил, что навар не окупит затрат. Геологи покинули зону, вернулся только Курешин герой и первым делом дал планете имя Мешеда, в честь матери, которая вела родословную от ранних аборигенов одной из самых мощных колоний Галактики.
-- Информология это как-нибудь объясняет? -- спросил хроникер. – Мешеда… Меседа…
-- Язык подох, корни растут, -- объяснила Тайра. – Меседа -- в переводе «черная голова». В колониях так называют черноволосых. В колониях, где детей воспитывают беззубые старики, потому что родители на работе. Поэтому не «Куреса», что означает «проныра», а «Куреша, Любимый Шын Мешедоры». В простословье – «Кормилец». Так? – обратилась Тайра к разбойнику, который гулял по отсеку, но боялся спуститься с трапа на крышу. -- У Мешедоры шемь шыновей? Ты – пошледний.
-- Последний, -- подтвердил геймер.
-- Мать тебя достала из живота, посмотрела и решила больше не доставать! Ты у мешедов бог?
-- Кормлю, чтоб не сдохли, -- ответило скромное божество. – Жалею их.

Острова архипелага Мешеды были застроены шестигранными башнями – в точности «соты» дешевых транспортных модулей с гравитацией, распределенной по стенам, с общей стойкой жизнеобеспечения, потому что ничего другого разбойник Куреша в жизни не видел. Даже в глиссере не имел каюты. Спал в кресле. Его подопечные поселенцы не имели кресел и спали стоя. От этого их тонкие ножки делались мускулистыми и кривыми. Походка напоминала обезьянью, спины горбились, а длинные руки, которыми гордились космоты, свисали ниже колен.
Вокруг жилья росли мхи и низкий кустарник с кислыми ягодами, но люди не работали над селекцией. Ждали, пока кормилец выманит на берег кита и устроит пир с восхвалением «Любимого Шына».
-- Сами должны научиться… -- заявил Кормилец. – Жизнь у меня рискованная. Случись что со мной – кто о них позаботится? Они уже делают посуду из глины и обжигают ее. Вяжут плоты из водорослей, которые выбрасывает прибой. Когда-нибудь освоят материк. Там… -- Куреша закатил глаза в предвкушении чуда. -- У шахты закопан челнок. Настоящий вахтовый транспортер. На нем можно подняться на базу. Там простые рычаги – вверх и вниз. Ну… еще вбок, -- вспомнил он. -- Эти знания я им дам, когда придет время.
-- А если не доживешь? – спросил хроникер.
-- Когда придет время, на островах родятся пророки, и сделают дело вместо меня.
-- Не пророки делают цивилизацию, и не кормильцы, а программа развития, над которой должен был работать ты, -- заметил разбойнику Людвиг Францевич. -- Не подкидывать надо рыбу, а учить ее добывать.
-- Мои учиться не будут. Скорее начнут жрать говно.
-- Ты делал цивилизацию по образу и подобию своему?
-- Я пробовал их заставить. Погоду портил, климат менял. Дохнут они, а не развиваются. Так я ж не чудовище. Мне их жалко.
-- Надо позволить дохнуть тому, что не старается жить, -- сказала Тайра. -- Как еще? Ты одной рыбой уравнял умных и дураков, бездельников и трудолюбивых. Перестань кормить, путь дохнут, кто не умеет охотиться. Те, кто умеет, научат других. Ты быстро пасуешь перед их мором. Непонятно, кто кем управляет, ты ими или они тобой.
-- Попробуй… -- предложил Куреша. – Зайди в моей шкуре. Они начнут жрать друг дружку, но работать не будут.
-- Случай запущенный, -- согласилась Тайра, наблюдая, как взрослые особи сидят на скалах, наблюдая прибой. – Надо устроить взрыв породы на заброшенных шахтах. Пусть выбросит самородки.
-- Проверь в каталоге, есть ли там золото? – советовал хроникер.
-- В Демонике оно есть, даже если нет в прототипе. Пусть собирают «желтые камни», мне понадобится много ресурса.
-- Мои не будут, -- уверил Куреша. – Мои не понимают в золоте.
-- А это что? – Тайра увеличила самца, на запястье которого была намотана желтая проволока. Не просто намотана, а сплетена узором.
-- Ой! – воскликнул Любимый Шын.
-- С сюжетом можно работать, -- решила Тайра. -- Потом его можно будет продать. Кто понимает – купит колонию, которая перехитрожопила куратора.
-- Департамент платит за биоматериал. За хитрые жопы не платят, – важно произнес Куреша и получил затрещину от Людвига Францевича.
-- Вадим велел давать тебе по шее, если мысль о торговле биоресурсом опять придет тебе в голову, -- сказал он.
-- Вадим сказал, человечество лучше, чем думает о себе.
-- Из-за таких, как ты, человечество думает о себе все хуже и хуже!
-- Если на базе торговать игрой, меня отстегнут от портов.
-- Почему в твоих землях климат, как в ахорной клоаке? – не понимал Людвиг.
-- У меня нет климатического редактора. Теперь игровые редакторы дорогие.
-- Надо узнать, что творится на нижних этажах башен, – предложила Тайра. – Может они бомбу собирают, чтобы дать тебе в глаз?
-- За что? – не понял Куреша. – За то, что не даю умереть?
-- Цивилизация – это выживание, -- напомнил Людвиг. – Процветание и благоденствие – первая ступень деградации, -- разбойник удивленно посмотрел в глаза хроникера. -- Каким богам они поклоняются, кроме тебя?
-- Много богов – неправильно. Много богов – анархия, детство души и воли.
-- Значит, Бог Огня будет единовластным, -- решила Тайра.
-- Нет! – испугался Куреша. – Мешеды не поймут.
-- Не нужно понимание. Только послушание и трудолюбие. Здесь будет ставиться храм для него, -- Тайра выбрала самую высокую и толстую башню острова, -- а здесь на площади будут собираться огнепоклонники. Мне нужен культ, кровь… все, что нравится нервному божеству. Надо, чтобы ему захотелось там жить.
-- Нет!!! – воскликнул Куреша. – Бог Огня погубит моих людей. Они не подчинятся огню. Мешеды мне доверяют! Пожалуйста, делай что хочешь, только не это! – он поднял вверх руки, как туземец-мешед, просящий мяса кита. -- Убей меня, только не трогай моих людей!
-- Кто их трогает? – не поняла Тайра.
-- Вы хотите селить в филиал чудище, подобное тарху Шайенов?
-- Почему подобное? Мы хотим селить самого Тарх-Шайена.
Куреша с облегчением выдохнул.
-- Система не потянет, -- ответил он. – Батареи пустые. Я не могу даже обыскать подвалы жилищ. Не знаю, чем мешеды там заняты, гадят или делают бомбы. Не потянет система высшего тарха! Если бы потянула, мешеды давно бы построили флот и завоевали Галактику.
-- Как ты подманиваешь кита? – поинтересовалась Тайра.
-- Хитростью, -- ответил Куреша и сжался, опасаясь подзатыльника. – В океане стадо китов. Они любопытные. На орбите – брошенная платформа. Я даю сигнал – платформа спускается на три эшелона. Начинается прилив – вода поднимается. Киты обязательно присылают разведчика на новое дно, а разведчик не успевает убраться с рифа, если резко поднять платформу и вызвать отлив. Пульт в моей башне. Пользуйся, если надо, только есть одна хитрость. Скажу, когда отпустишь на волю... – понадобился еще один подзатыльник, чтобы Кормилец вспомнил, кто он такой. – Скажу, -- согласился он. -- Кит с гарантией зайдет на мелководье, если стукать палкой по дну. Их это особенно привлекает.

Самая большая и высокая башня архипелага принадлежала Куреше, Любимому Шыну. Брошенная платформа, была закреплена на стационарной орбите прямо над башней, но островитяне редко смотрели в небо. То солнце их ослепляло, то тучи застилали обзор. В океане водилась рыба, под ногами лежали острые камни, головы мешедов все глубже врастали в плечи, лица все больше наклонялись к земле.
Любимого Шына поселенцы без толку не тревожили. Только избранные могли подняться к Кормильцу, напомнить, что народ пора покормить; что в последний год было много штормов и островитяне объелись медузами в ожидании мяса.
Тайра ступила на каменный пол башни-колодца, открытого небу. Шестигранные стены внутри были выложены зеркалами и многократно размножили персонаж. Большего уродца Экзорцисте в жизни видеть не доводилось. На сморщенной физиономии торчало два крупных глаза, затянутых мутным веком. Седая шевелюра росла от макушки до пояса, как у обозного дюка. Волосы торчали из плеч и спины. Тайра нащупала пульт в кармане плаща, сшитого из рыбьей кожи. Пульт управлял погрузчиком, застрявшим в ангаре орбитальной платформы. По сути, махину размером с Пентаклион, буксировала маленькая, но очень мощная «банка». Критическая, провоцирующая приливы орбита была обозначена красной чертой. Все, что ниже, запрещалось к использованию в пыльных и сыпучих грунтах. О том, что штука будет работать над океаном, инженерам-геологам в голову не пришло. Тем более в тандеме с погрузчиком. Тайра решила не церемониться, заказала орбиту пониже. Ей было интересно, поднимется ли океан к подножию самой высокой башни. И как на это отреагируют притопленные общинники. Она решила собрать на площади перепуганных, деморализованных людей, готовых бороться за жизнь.
Ожидание затянулось. Вместо людей к подножию башни подтянулось стадо китов.
-- Этого не хватало, -- удивилась Тайра, но резко поднимать орбиту не стала, чтобы дармоеды не объелись мясом. Она была уверена, что большинство мешедов окопалось в пещерах.
Платформа начала подъем, но прилив продолжался. Сначала под уровнем океана сгинул фундамент будущего Храма Огня, потом на дно пошли стены, вода хлынула в башню из всех щелей. Стадо китов уже барражировало вокруг. Настал момент, когда океанская влага хлынула через край. Тайра удержалась за дверной засов и добавила герою способность дышать под водой.
Платформа поднялась на родную орбиту, а вода прибывала и прибывала.
-- Куреша! – Тайра освободилась от визора. – Кажется, твои поселенцы утопли. А где Куреша?
-- В клетке, -- ответил Людвиг. -- Он готов был тебя убить.
Вода перестала прибывать, когда над башней медленно и чинно проплывал китовый косяк. За неимением палки, Тайра стала щелкать дверным засовом. Самый любопытный кит заинтересовался звуком.
-- Сейчас схлынет, -- предупредил хроникер. – Смотри… Отлив будет резкий! -- Любопытный кит сунулся в башню, коснулся усами Лже-Куратора, и вода упала. Внезапно, словно в планетарной коре разверзлась дыра. Из башни остался торчать «рыбий» хвост. Великий Кормилец выпрыгнул за ворота. Хроникер разразился хохотом.
-- Дядя Людвиг… -- растерялась Тайра, -- что теперь делать?
-- Ничего, -- произнес сквозь смех Людвиг Францевич. – Теперь так и будет.

Возвращение в башню Кормильца, Любимого Шына Мешедоры, было сопряжено с рядом технических сложностей. Китовый нос выпирал из ворот и мешал их закрыть. Неповоротливое тело дергалось, сотрясая стены. Каждая его попытка пошевелиться вызывала дрожь горы, похожую на предвестие землетрясения.
-- Хорошо тебе? – обратилась к киту Экзорциста в образе лупоглазого «Шына». – Дышится нормально? Ребра не жмет? – Кит зажмурил глаз и снова выпучил его на самозванку-Кормильца. – Будешь хорошо себя вести, отпущу, – Тайра обернулась и онемела. Мешеды и не думали утонуть. Все стояли у башни. Смотрели на божество, поднимали вверх руки в знак поклонения. Смертный ужас отражался в глазах. Толпа пришла и стояла так тихо, что не было слышно вздоха. На запястьях островитян Тайра заметила золотые игрушки. Розовые и холеные ладошки были в браслетах и кольцах. Те, что грубее, позволяли себе золотую пуговицу, чтобы рукава рубах не мешали таскать в рот китовое мясо. Особенно холеные и вытянутые головы имели обода, сплетенные из желтой проволоки.
-- Ага… -- обратился к толпе Лже-Кормилец. -- Не на те столы положили корм! Теперь все! Еду буду выдавать здесь. Кусок мяса за кусок золота. Кому непонятно?
Непонятно было всем, но и ретироваться от немой толпы было стыдно. В первом ряду задирали руки самые пузатые поселенцы. За их спинами стояли люди с коричневыми руками и кривыми пальцами.
-- Ты! Подойди… – приказала Тайра самым безобразным рукам.
Ряды встрепенулись. Сгорбленный человек боязливо подошел к божеству и встал, не смея поднять глаза.
-- Что делают эти черные руки?
-- Веревки вяжут, Кормилец. Из мятой травы, -- ответил за работягу один из пузатых.
-- Ты подойди, -- пригласила Тайра другого молчуна с мозолями на ладонях. Толпа сориентировалась. Скоро перед Великим Кормильцем стояло еще три лба, пригодных для разгребания каменоломни. – Что делают твои руки? – Спрашивал Кормилец каждого.
-- Эти шьют мешки, -- отвечал человек, который все знал. – А те их таскают… -- Он взмахнул предметом, похожим на катушку с толстыми нитями. Из задних рядов вышло еще с десяток работящих островитян.
-- А чем занимаются твои руки? – спросила Тайра и поселенец, который знал все, спрятал их за спиной.
-- Мой Кормилец, -- ответил он, -- поверь, я не ем напрасно свой кусок мяса. Мешеды народ тупой и ленивый. Если твоя воля до них не сразу дойдет, я им дообъясню. А это плетка, -- человек продемонстрировал инструмент, похожий на катушку. – Эти… -- он указал на верзил с руками молотобойцев, -- будут разделывать тушу. Этот… -- за молотобойцами выступил вязальщик сетей, -- будет взвешивать мясо, те… будут его раздавать, а я принимать для тебя золото, мой Кормилец, чтобы оно не прошло мимо рук. Только обещай: второго потопа не будет.
-- Будет к вечеру гора из золота размером с кита – не будет потопа, -- пообещал Лже-Кормилец и вернулся к башне, над которой дергался хвост кита. -- Не трясись, -- успокоила Тайра животное. – Придется мешедам побегать ради собственных шкур, заодно спасут и твою. Иначе капец головастикам!

На архипелаг опустилась ночь, и человек с плеткой поставил у башенных ворот корзину золотых самородков.
-- Недоходчиво объяснил, -- пришла к выводу Тайра. – Может, плетку взять подлиннее?
Человек развел руками.
-- Мой Кормилец! У мешедов нет больше золота. И это пришлось отбирать силой.
-- Что ж… Попробую я им «дообъяснить».
Следующий потоп продолжался по утвержденным канонам, сорок дней и сорок ночей. Пока застрявший кит не выбрался из ловушки и не задал стрекача в океан. Когда упала вода и выжившие поселенцы вышли из нор, золото на горе уже сваливали мешками. Надрываясь от натуги, общинники тянули сокровища к главной башне архипелага, оттесняя друг друга на узкой тропе. Глаза несчастных светились мольбой. В подношениях, кроме самородков, Тайра находила детали космических аппаратов, которые не имели отношения к драгметаллам, зато успешно применялись в хозяйстве.
-- Зеркала в моем доме должны быть из золота, -- объявил Кормилец хозяину плетки. – До самого верха. Найди толковых людей и разъясни задачу. Что будет разъяснено непонятно, я вернусь и доразъясню дополнительно. Но, имей в виду, следующий потоп будет заключительным.

Куреша, отстраненный от власти, сквернословил в адрес новых хозяев мира. Демоника играла сама с собой. Тайра наблюдала сюжет. Сообразительные островитяне прыгнули на плоты и помчались на материк, чтобы наштамповать золотых зеркал на прессе, брошенном рудокопами. Пластины из толстой фольги мешеды упаковывали в пачки и оборачивали мешковиной, чтобы не привлекать пиратов. Грузили плоты по ночам. Охранники с большими палками сопровождали караваны плавсредств, но пираты не спали. Их быстроходные лодки окружали золотой караван, получали по корпусу палками, шли ко дну. Демоника вдохновенно играла. Прописывала персонажей по ходу сюжета. Когда пират по прозвищу Одноглазый Моллюск, взял один из плотов, Тайра не предприняла ничего для спасения груза. Ей было интересно наблюдать за абордажными действиями пиратской команды; за тем, как храбро бьются островитяне, как те и другие идут ко дну, но драться не прекращают.
Когда на город опустилась робкая Петербургская ночь, в Храме Огня вовсю шла работа.
-- Люди вы или кто? -- кричал из клетки разбойник. – Злодеи так себя не ведут! Есть в вас что-то человеческое или нет? Прекратите издеваться над моим народом! Что они сделали вам?
Увидев фигуру Людвига Францевича, Куреша умолк и начал жалобить хроникера плачем.
-- Что? – спросила Тайра, заметив озабоченность на лице старика. – Выселяют?
-- К прокурору пойду. Когда-то оперировал его матушку. Может, вспомнит.

Хроникер ушел. Тайра вернулась в игрозону к открытию обновленной башни. Лже-Кормилец проследовал мимо толпы и заперся в Храме, облицованном золотыми пластинами.
Толпа стояла с ночи. В первых рядах -- трудяги, готовые получить по шее за нерадивость. Холеные руки и круглые животы уступили им это почетное право. Ворота Храма не открывались.
-- Уроды!!! – рыдал Куреша, когда хроникер вернулся после чаепития с прокурором. Рыдал так громко, что слышно было на крыше. – Прекратите издеваться над мешедами! Оставьте их, наконец.
Тайра ждала хроникера с тревогой. Наблюдала, как Людвиг снимал пиджак и вешал в шкаф. Как церемонно развязывал галстук.
-- Ну?.. – спросила она. – Ласково принимал прокурор?
Хроникер снял ботинки. Куреша в клетке притих.
-- Я всегда говорил, что человечество лучше, чем мы о нем думаем, -- сказал хроникер.
-- Вопросы решил?
-- Кроме одного. Понять не могу, куда ты дела ключ Тарх-Шайена.
-- Тьфу ты! -- рассердилась Тайра. – Если решил вопросы, давай аккумуляторы заряжать. Я не инсталлирую тарха от одной электро-розетки.
-- Вадик освободился и едет к нам, -- сообщил хроникер. – Везет батарею. Будет к утру. Мы к его приезду проведем небольшую разведку. Узнаем, как дела на Пентаклионе. Попробуем зарядить ее там. Черт! -- выругался хроникер, когда от халата оторвалась пуговица.
-- Большое Дерьмо доплывет до вас скоро, -- пророчил Куреша. – Гораздо раньше, чем вы о нем думали.
Людвиг Францевич активировал порт, чтобы уточнить состояние микроклимата в реквизитном ангаре, но получил неожиданную информацию.
-- В переходной фазе? – удивилась Тайра. – Внутри кто-то есть?
-- Мог спастись кто-нибудь из общинников?
-- Не мог. Эволют идет в гости. Мстить будет.
Людвиг вернулся к клетке с Курешей, снял ее с креплений, которые удерживали конструкцию от буйства эволютов, подкатил к порту. На секунду разбойник умолк, отполз, чтобы не мешать прибывающим пассажирам. Хроникер украдкой перекрестился и выдохнул, прежде чем створки лифта открылись. Луч света рассек полумрак. Разбойник зажмурился. В щель проник плазменный шар, и этаж засиял, словно в помещении зажгли новогоднюю елку.
-- Ничего не говори, ничего не думай, ничего не делай, -- предупредила Тайра.
Проникнув на объект, шар завис. Плазма, которая вращалась в его ослепительно ярком теле, поблекла. Гостя можно было рассмотреть, не ослепнув, но ничего кроме плазмы пришелец не демонстрировал. Он приблизился к разбойнику и тот сжался, только челюсти тихо стучали от страха. Тремор разливался по телу, влипшему в железные прутья. Шар бесчувственно наблюдал конвульсии пленника, затем прошел сквозь решетку, приблизился к хроникеру.
-- Людвиг! Не шевелись… -- повторила Тайра. – Техногенная стигма!
Людвиг Францевич побледнел. На месте хроникера остался застиранный медицинский халат, просвеченный насквозь, как рентгеном. Даже седая шевелюра растворилась в свете. Шар терял яркость, токи плазмы замедлялись в его округлом теле. Изучив лицо хроникера, объект приблизился к Тайре, повисел и полетел исследовать секретный объект.
Людвиг заглянул в лифт.
-- Не закрывай! – попросила Тайра. -- Он уйдет, как пришел.
-- Людвиг… -- обратился к хроникеру бандит. – Людвиг! Выпусти меня, Людвиг...
Осмотр территории был долгим и обстоятельным. Шар темнел и набирал яркость, подолгу зависал возле каждого предмета, который привлекал его внимание. Чем сложнее предмет, тем больше времени уходило на его изучение, тем больше непрошеный гость терял яркость, замедлял вращение плазмы. Шар обследовал каждый угол, не преминул заглянуть в унитаз, но испугался шума воды и подлетел под потолок, когда соседи с нижних этажей воспользовались канализацией.
-- Техногенная стигма, – убедилась Тайра. -- Отключенные ашки выдают такие сюрпризы. Даже фальфорды стигматируют плазмоидами. Они не взрываются, но могут нести очень мощный заряд. Ты его руками не трогай!
Шар со всего размаха треснулся в зеркало, но быстро понял ошибку. На стекле остался белесый налет. Трещины разошлись полукругом. Бедняга ушибся. В следующий раз только зашипел на прозрачную дверцу шкафа. Драться не стал.
-- Нет, голуба. К нам пришел эволют. И если такая штука рванет, мы без Пентаклиона пробьем порты во все Домены.

Вадим Андреевич прибыл на объект с опозданием. Бизнес требовал внимания директора фирмы. Дочка поссорилась с мужем и приехала к матери. Батюшка Николай запил. Но бывший наемник справился с жизненными невзгодами и явился на объект с предметом, спрятанным в металлический кейс.
-- Бортовой аккумулятор, -- сообщил он. -- Если удастся зарядить, потянет не только Демонику. Можно будет увести челнок за соляр незаметно для ПВО. Когда-то припрятал, думал, в хозяйстве сгодится. Не сгодился. Так и пролежал тридцать лет. Только зарядить надо, Людвиг... Вообще-то у меня… -- Вадим застыл, когда заметил, что перед ним повисает плазмоид. -- Говорю… разрядился совсем.
Шар надул бока, начал вращаться, наливаясь светом.
-- Не реагируй. Он подозрителен к незнакомцам, -- предупредил хроникер. -- Кота моего напугал, до сих пор найти не могу. Так что говоришь?
-- Аккумулятор хороший, говорю. Блуждающие заряды накапливать может. Я его… оставлял под ЛЭП – на утро район обесточен… Людвиг, что за хрень тут летает?
-- Тайра считает, что это техногенная стигма. Неопасная, если не махать на нее руками. Ничего, мы привыкли.
-- Где взяли?
-- Сама пришла. Так что за аккумулятор?
Шар перестал вращаться, снизил эшелон, стал «обнюхивать» ботинки наемника. Без шума и суеты заглянул под штанину, словно шмель, желающий найти убежище от дождя.
-- Мать вашу!.. -- выругался Вадим.
-- Он бы ушел, да лифт закрылся. То есть не закрылся. Куреша убежал на Пентаклион и блокировал порт. Ждем. Может, вернется. А может, конец бродяге.
-- Кыш! -- Вадим отступил.
Объект переместился от ботинок к карману, в котором звонил телефон.
-- Все бы ничего, но уж больно любит залезть в компьютер и безобразничать. С проектором балуется. Посылает соседям голограммы неприличного содержания. Так неловко…
-- Техногенная стигма, говоришь? – не поверил Вадим. – Где твоё Экзорцисто? Его долбанная работа отлавливать таких и гасить.
-- Обиделась. Не захотел я участвовать в оккультных опытах. Не выказал энтузиазма. Сколько «яйцу» не говори, что оно прибор, оно все равно «яйцо». Давай батарею, посмотрим…
Вадим Андреевич снял крышку с прибора. Плазменный шар метнулся в сторону, но быстро вернулся. Содержимое аккумулятора его заинтересовало невероятно. Вадим поводил предметом влево и вправо – шар последовал за приманкой. Вадим потряс им перед плазмоидом. И плазмоид потрясся, словно хотел прицелиться, не будучи уверен в своем желании проникнуть внутрь. Интерес к предмету нарастал по мере того, как гезарийский наемник водил плазмоида за нос, и тактика сработала: шарик расхрабрился, подлетел на критически близкое расстояние и был втянут разряженной батареей. Емкость закрылась. Вадим Андреевич загерметизировал контур. Рубашка прилипла к его мокрой спине, но неприятностей не последовало. Все в мире было спокойно и тихо. Минута прошла без эксцессов. Аккумулятор показал зарядку, близкую к ста процентам, снизил ее до нуля и снова «догнал» до ста.
-- А я предупреждал, -- напомнил Вадим, -- аккумулятор очень хороший. Изоляция на нем – та, что надо. А твоя Экзорциста правильно сделала, что удрала. Потому что ни черта не смыслит в фантомах.
-- Нет, Вадик… Остаточные фантомы не имеют заряда.
-- Я тебе отвечаю, это -- шаровая молния. Именно они разнесли «Эволюцию», когда экипаж перебил уродов с когтями. Вот такие твари убили базу. Экзорциста смылась, потому что не знает, что с ними делать.

Тайра убежала недалеко. Сидеть во дворе, покачиваясь на детских качелях, пока с дома номер восемь не поднялся вверх орбитальный челнок. Поднялся, повисел под облаками, и сгинул.
-- Ну и пусть, -- сказала себе Экзорциста.
Люди шли по тротуарам, как ни в чем не бывало; дети играли в песочнице, боялись подойти к качелям, на которых сидела высокая тетя. Телохранитель Вадима Андреевича торчал у подъезда. Никакой сенсации старт летающей тарелки не сделал, и Экзорциста успокоилась. Если визуальная защита на аппарате, значит зарядка в норме, -- решила она. Траектория казалась уверенной, а разгонная скорость слишком резкой для разряженных батарей. Можно было еще раз обидеться на товарищей и на этот раз уйти далеко, но Экзорцисте некуда было идти.
-- Наконец-то я дозвонилась! – обрадовалась Оксана Евгеньевна. – Людвиг не берет трубку. У вас ничего не случилось? Возгораний в районе поселка за истекшие сутки не было. Передай ему. Почему мне нельзя прийти? Лягушка! Слышишь меня? Людвиг просил мониторить ситуацию и звонить, а телефон не берет. Докладываю: ни один выключенный утюг не самовоспламенился в шкафу. Во всяком случае, моя агентура молчит. Он опять чинит лифт?
-- Нашего кота не замониторила? – спросила Тайра.
-- Поинтересуюсь, -- обещала Оксана. – Позвоню соседям, попрошу расклеить объявления по району. Тайрочка, Лягушечка моя дорогая, пусть Людвиг уже уймется! Люди боятся жить в доме. Жалобы пишут. Я понимаю, они с Вадимом состоятельные мужчины, но ведь так любое состояние можно пустить по ветру.
Из нотации Тайра не поняла ни слова. Дети играли, по тротуару шли люди. Телохранитель Вадима стоял у подъезда спокойный, как фонарный столб.
-- Я не очень отвлекаю, Лягушка? – спросила Оксана, когда в окнах загорелся свет, а летающая тарелка не вернулась на «космодром». -- Ты чем-то там занята?
-- На скамейке сижу.
-- Все еще не могу дозвониться до Людвига. Объявления о пропаже кота висят. Мне уже звонили, предлагали сиамских котят. Если Лео не вернется, может Людвиг возьмет сиамского?
-- Крокодила, -- уточнила Тайра, глядя в пасмурное небо.
-- Мне тоже кажется, что вас оттуда скоро погонят. А я не попросила о главном. Знаешь, о чем? Никого, кроме тебя попросить не могу. То есть, собственно говоря, мне никто кроме тебя не поможет. Пожалуйста, прежде чем вы покинете нас навсегда, помоги моей маме. Сделай с ней то же, что с Анной Васильевной. Ведь старушка, не поверишь, бегает до сих пор, остановиться не может. Только… не знаю, даст ли она себя обнимать незнакомому человеку?
-- Хорошо, я заряжу талисман, -- согласилась Тайра.
-- Талисман? Ты серьезно?
-- Если не веришь, зачем просишь помощи? Не верят, а просят.
-- Хорошо, талисман! -- согласилась Оксана.
-- Кристалл, который она носила.
-- Сережки с александритом. Александрит подойдет?.. Эй, где ты? Не пропадай! Ты меня слышишь, Лягушка?
-- Подойдет любой, -- ответила Тайра. Качели скрипели в сумерках, дети уже наигрались. Телохранитель Вадима Андреевича прохаживался по тротуару, не позволял себе присесть. Новый телефонный звонок прозвучал в ночи.
-- Все еще не могу дозвониться, -- жаловалась Оксана. – Я сережку у мамы взяла. Пришлю ее с Топором. Или… может, Людвиг пустит меня на объект? Скажи ему, нашлось пять котов, которые откликнулись на имя Леонардо. Тайра, как у вас пишут на камень лечебную информацию? Я интересовалась, «В контакте» на эту тему…
-- В контакте!!!
-- Что ты сказала? -- не поняла Оксана Евгеньевна.
-- Анахроник работает в контакте!!! С носителем, с задачей… потому что он программа, а не прибор. Паша Власов категорически не носитель! Программа может находиться в нейтральной кристаллической структуре до момента контакта с задачей и никак не проявлять себя! -- Тайра поднялась с качелей, когда объект завис над крышей серым облачком и мягко встал в точку старта. – Конечно! – сказала она. – Но они опять не поверят. Хоть бы один дурак сказал: «Да! Так и есть!» Программа бы запустилась.
-- Лягушечка моя милая, я тебе верю! – ответила Оксана. -- Попробуй, пожалуйста. Я передам тебе камень, а ты попробуй.
-- Людвиг считает, что я чокнутая. Не понимает меня. Если он ничего не понимает в информологии, пусть хоть верит! Никакие сканеры не покажут внутри анахроник. Информация будет искажена.
-- Правильно! – согласилась Оксана, а телохранитель открыл перед Тайрой дверь, сообщил наверх о том, что идут свои, и получил разрешение пропустить. – Но ты ему передай, как только найдется Лео, я сама его принесу. Можно?

Довольный Людвиг Францевич ждал у порога, но Экзорциста виду не показала, что в курсе причин удовольствия. Такой же довольный Вадим Андреевич спускался с крыши.
-- Доставай ключ, начинаем работать! – распорядился он. – Только не спрашивай, как я зарядил батарею.
Тайра прошла мимо двух счастливых мальчишек, которые нашкодили злой училке. Дошла до уборной и заперлась на замок.
-- В унитазном бачке хранит ключ тарха, – догадался Людвиг и приложил ухо к щели. – Двигает крышку. Слышишь?
-- Ты думал, в сейфе? Где еще хранить огнемет? Мои после свадьбы из бассейнов не вылезали. Боялись, что под ними загорится земля, а ты говоришь… Мальдивы-Мальдивы. Куда мне вести семью, если не в океан. Тайра! – крикнул Вадим. -- Мы знаем, чем ты там занимаешься. Выходи!
-- Если это подлинный ключ Тарх-Шайена – перстень отрисуется в игрозоне! – уверил хроникер. -- Заодно убедимся, что подлинник. Вот сейчас, если что, она над нами смеяться будет.
-- Если не подлинник, -- предупредила остряков Тайра. -- Я прикончу вашего Меседора на месте. Я с вами, дураками, знаюсь только из-за тарха Шайенов.

Компания последовала за Экзорцистой на крышу, проводила Лже-Кормильца в игру и наблюдала, как «Любимый Шын» орудует ключом тарха. На дне позолоченной башни возникло облако сажи, загустело, напиталось плазмой, но драконьей формы не обрело. Молнии мерцали внутри черной тучи, потрескивали электрические разряды. Активности не наблюдалось.
-- Огненный тарх, до бесчувствия отмоченный в унитазе, -- констатировал Вадим Андреевич.
-- Он ведь не обязательно должен принимать облик, -- сомневался Людвиг. – Тайра… В игре Тарх-Шайен – сильнейший грозовой фронт, сметающий города, страны и континенты. После него только пепел. Или нет?
-- И золотые самородки, -- добавил Вадим. – В каждом втором – Оператор!
Время шло. Грозовая туча начала вращаться, подобно урагану, но выше башни не поднималась.
-- Под зад ему дай, пущай полетает, -- предложил Вадим. – Пройдись по району, может у поселенцев есть вилы? Вилами ему дай под зад.
Экзорциста не отвечала на провокации. На провокацию ответил хроникер, стал просматривать инвентарь в хозяйстве мешедов.
-- Чего у них только нет! – удивлялся он. -- Все попрятали от Куреши.
-- Ты, подруга, извини дремучего аборигена, я тоже не верю в «яйцо», -- признался Вадим. -- Мы с Людвигом не инфологи, нам нужна логика доказательств. Чтоб следствие вытекало из причины, а не наоборот. Из всей инфологической дребедени я верю только в ту, что работает на реальность. Ты хоть обижайся на нас, хоть нет…
-- Вадик, ты хорошо гулял? – спросила Тайра товарища. – До Юпитера батареи хватило?
-- Да, мы, собственно…
-- Тогда посиди спокойно.
-- Вот он! – хроникер нашел в игрозоне «шаровую молнию». – Так… я не понял. Это же наш! Или чей? Ей-богу, наш!

Новый персонаж появился в игре незаметно и мастерски проинсталлировал свою персону, как опытный геймер. Введенная информация оказалась такой подробной, что Демоника не задала вопросов даже Кормильцу, только попросила время, чтобы под образом «колобка» прописать характер, осмыслить цели, которые персонаж мог преследовать в сюжете игры, и наделить его уникальными свойствами. Плазменный шар появился на островах деликатно и незаметно. Исследовал склон, башни, сложенные из сланцевых плит, незамеченный полетал над головами мешедов, сунул свое любопытное естество в нору, в которой аборигены прятались от потопов. Как привороженный, плазмоид наблюдал за возней по благоустройству среды обитания после большой воды. Зависал у ворот, ожидая хозяйского приглашения. Но Куреша не заложил в персонажей гостеприимства. Тайра не обращала внимания на объект, пока тот не залетел к островитянам в жилище. Сюжет был принят и обработан игрой. Тут же навстречу незваному гостю выступила хозяйка и врезала опахалом. Плазмоид увернулся. Продолжил обследовать помещение. Женщина взяла в руки метлу и еще раз огрела вторженца. Плазмоид не обратил внимания на метлу. Он увлекся кашей в горшке. Мягко и бесшумно погрузился в массу из тушеных цветков, и, зачарованный ароматом, торчал в ней до поры, пока хозяйка не сходила к соседям и не принесла инвентарь для раскопки грунта. Принесла и огрела кашу. Шар встрепенулся. Женщина размахнулась и еще раз врезала по глиняной емкости. Варево разлетелось по стенам. Плазмоид вознесся над полем брани. Самоподписавшийся персонаж соображал, как действовать. Тем временем женщина прогулялась к соседям еще раз и принесла дубину, которой незамедлительно отоварила гостя. У Тайры замерло сердце. Дубина вспыхнула в руках грозной дамы и осыпалась пеплом. Хозяйка башни отправилась на базар и принесла дубину побольше. Плазмоид не позволил себя огреть. Он взметнулся над головой нападавшей, зашипел, завертелся волчком, раздувая бока до алого света. Вспышка ослепила зону. От башни не осталось даже горелого черепка. Только выжженная в камне канава фундамента. Облако пепла поднялось выше Храма Огня.
-- Не техногенетик… -- согласилась Тайра. – Стигма биологического происхождения. Тогда откуда в ней мощный заряд?
Она попрощалась с Демоникой, но плазменный шар не дал отключить игру, завис перед самозваным Кормильцем, словно желал спросить: «Что я сделал не так? И кто тебе сказал, что я наигрался?»
-- Ни фига себе… -- ответил плазмоиду Лже-Кормилец. – А-ну, брысь домой!
Плазмоид не подумал убраться. Напротив, стал надувать бока, угрожая Кормильцу. Тайра потянулась к аварийному выключателю. На рабочий стол легло сообщение о том, что контакт с аварийным блоком потерян. Перезапуск системы невозможен до завершения игровой задачи. Нестандартная батарея не реагировала на стандартные команды геймера, продолжала посылать энергию в игрозону.
-- Ах так!..
Лже-Кормилец обратился к арсеналу игры. Демоника одобрила «летучий скафандр» – игрушку, которой баловались многие поколения бездельников. Костюм делал тело невесомым, управление позволяло маневрировать и развивать хорошую скорость. Игра подтвердила, что Лже-Кормильцу хватит ресурса на меч, который выдерживал температуры всех кругов ада. Корзинчатая гарда меча казалась широкой, но длинные пальцы уродца едва поместились в ней.
-- Ты получишь! -- грозила Тайра, пока озлобленный плазмоид метался по склону. – Будешь знать, как шипеть на Куратора!

Выход на бой «Любимого Шына» сопровождали крики островитян. Мешеды приветствовали Кормильца поднятыми руками и топаньем, которое едва не опрокинуло гору. Летучий воин поднялся в небо и сразу получил удар по мечу. Оружие рассыпалось.
-- Одна жизнь израсходована, -- сообщила Демоника, пока Кормилец кувыркался под облаками.
-- А сколько их?
-- Великий Кормилец бессмертен.
-- Тогда продолжим.
Коснувшись волн океана, Кормилец силой духа снова вознес себя в небеса. Люди так приветствовали героя, что падали с башен, ломали головы и конечности, но были в полном восторге от зрелища. В руках героя появился алмазный меч, и нанес ошеломляющий удар по объекту. Иные враги, столкнувшись с таким оружием, погибали от разрыва сердца раньше, чем получали удар, да не тут-то было. Плазмоид превратился в облако, пропустил удар, но вскоре опять сбился в шар, маленький и сердитый. Пока хроникер с гезарийским наемником приходили в себя от хохота, Тайра перепробовала весь арсенал. Демоника не одобрила только ядерные боеприпасы. Зато вложила в руки Кормильца иглу, способную самостоятельно преследовать цель и поражать высокочастотным импульсом. Плазмоид не почувствовал «импульс», чем деморализовал интеллектуальное оружие. Ситуация складывалась «не лосось». Не только игрок, но и зрители начали понимать проблему. Недолго думая, мешеды выкатили на площадь машину, которая кидалась камнями, зарядили снаряд и промазали. Камень пролетел мимо, но обида пришлась точно в цель. Плазмоид перестал трепать героя, напал на народ. Мешеды брызнули в норы. Боевая машина была повержена в головешки. На ее месте образовалась яма, но отважным островитянам и их заступнику не было дела до ям. Они совместно тащили камни на башни и занимали позиции.

Остров превращался в пепельную гору. Оборону держала только башня Кормильца и только потому, что плазмоид пугался залетать внутрь. Трусил вторгнуться на объект, в котором мирно вращалась грозовая субстанция. Его решимости хватало лишь на то, чтобы испачкать сажей ворота.
-- Замани его в башню, – предложил Вадим. – Дай, я попробую! Уступи мне Кормильца.
Тайра вооружилась луком с ядовитой стрелой, забралась на башню и стала ждать, когда цель подлетит поближе. Плазмоид трусил. Он угрожающе подскакивал к башне со всех сторон, шипел, плевался, но внутрь не лез. Гезарийский наемник судорожно перебирал арсенал.
-- Бумерангом! – советовал он. -- Введи меня в игру, я достану его бумерангом!
Маневр сработал. Бумеранг описал полукруг, дал врагу подзатыльник и нырнул в золотое жерло Храма Огня. Плазмоид обезумел от злости. Взлетел в небеса и с пронзительным свистом спикировал к башне, плюнул в нее раскаленной плазмой, но не нырнул. В следующий момент вздрогнули острова архипелага. Геймерское кресло откатилось от пульта. Из Храма ударила линейная молния неистовой мощи. Небо вспыхнуло. На секунду с обзора исчез не только плазмоид. Сам космос едва не превратился в дырявую тряпку. Острова поблекли от вспышки. Ударная волна прикатала торчащие из праха руины, подняла волну, откинула от острова океан. Неистовый удар смогла выдержать только башня дракона.
-- Ядерные фугасы уже одобрены? – не понял Людвиг.
Тайра довольно потирала руки.
-- Активировался. Влас Меседор Август Гезарий!
Из Храма Огня поднималась тяжелая туча. Вращалась, набирала плотность и мощь. Собиралась над островом, принимая очертание пасти. Огненный тарх отходил от сна и занимал боевую позицию.
Плазмоид отряхнулся от пепла. Покраснел, зашипел, завертелся, испуская протуберанцы, и еще раз получил молнию в корпус. Туча над Храмом Огня бурлила кипящей плазмой, шевелилась, как циста, готовая лопнуть от напора энергии. Гора дрожала. Пепел поднимался над архипелагом и падал, погребая склоны гор с притаившимися островитянами, которые едва отличались от обугленных головешек.
-- Вот… это я не знаю, как комментировать, -- признался Людвиг. – Вот… в это я бы, пожалуй, не ввязывался.

Хроникер ретировался из аппарата. Сначала убедился, что грохот не распространяется дальше девятого этажа, потом предпринял попытку вскрыть лифт. Когда на объект поднялся охранник и обратился с вопросом, Людвиг Францевич затруднился…
-- Не знаю, отчего трясет дом, -- мямлил он, но дальше порога телохранителя не пускал. – Проблема, наверное, не у нас.
-- А у кого? – не понимал Алексей. – Вадим Андреевич!… Передайте Вадиму Андреевичу: из министерства звонили. Просили срочно выйти на связь.

Когда хроникер вернулся на крышу, взору предстала обугленная планета, над которой с визгом летала шаровая молния, а за ней, с неудержимой прытью носилась грозовая туча, но, как правило, мазала. Планета «Черная Голова», дырявая и горелая, была похожа на головку сыра, вынутого из сажи. Океаны поднялись в атмосферу, почернели от копоти, накрыли планету сплошным грозовым фронтом. Небесные течения перемещались за боевыми действиями. Ситуация казалась патовой. Шаровая молния против линейной не тянула на боевой паритет, но и позиции не сдавала.
-- Просто закрой игрозону, -- предложил хроникер. – Пусть возятся, пока не надоест. Главное, чтобы дом не дрожал.
-- Там ключ. Не могу найти, -- призналась Тайра.
-- Голуба моя…
-- Как я могла поднять тарха, не сняв ключа? Надо найти его. Пусть перестанут драться, тогда использую сканеры. Сейчас электромагнитная каша на эшелоне.
-- Угомони Меседора и война прекратится.
-- Как угомонить?
-- Ты геймер! Ты экзорцист! Кто должен знать? Вспоминай школу. Как успокоить тарха?
-- Дать ему место абсолютной безопасности и комфорта, -- вспомнила Тайра.
-- Что за место?
-- Могила.
-- Я принесу…
-- Стой! – спохватилась Тайра, когда хроникер покинул борт аппарата. -- Я не буду инсталлировать «яйцо» в игрозону!
Но Людвиг Францевич уже открыл сейф, принес «могилу» и сдирал с нее изоленту. Сдирал и чувствовал за спиной неровное дыхание наемника вольного космоса. Вадим Андреевич утряс дела с министерством и не вовремя вернулся на секретный объект.
-- Ключ заиграли, -- объяснил хроникер. – Или веди своего Дениса или я не знаю, как их разнять без ключа. В «яйцо» будем ловить «птенчика». Раз уж он тарх… будем следствие ставить впереди причины.
-- Нет! – ответил наемник. – Вдруг она права? Вдруг в нем прибор?
-- Оба с ума сошли! – вздохнул Людвиг.
-- Введи меня в игру… -- попросил Вадим Экзорцисту. – Попробую прибить их орбитальной платформой.
Новый геймер сам подобрал арсенал, прописал себя как сотрудника департамента безопасности, прибывшего на планету для ликвидации бардака. Подробно изучил архипелаг и метеоситуацию, прежде чем снизить базу до опасного эшелона, но получил разряд в корпус и лишился единственной жизни.
-- Дай еще одну! – взмолился покойник. – Я понял, что надо делать.
-- Нет! – Людвиг отодвинул от игрозоны кресло с наемником.
-- Не дам! -- Вадим Андреевич выхватил «яйцо» из рук хроникера. -- А если прибор?
-- Вадик! Не сходи с ума…
-- Прекратите оба! -- вмешалась Тайра.
-- Забери у Вадима свою игрушку! – настаивал Людвиг. – Забери, если не хочешь с ней попрощаться!
-- У гиперплазмота? – удивилась Экзорциста. – Золото?.. Я не самоубийца. Не надо было при нем открывать сейф.
-- Не надо было тащить сюда гезарийское золото, -- огрызнулся Людвиг.
-- А если прибор! – сомневался Вадим, не выпуская «яйцо» из рук. – Просрёте в игрозоне прибор – не знаю, что с вами сделаю!
-- Как ты себе представляешь… – возмущался Людвиг, -- «просрать» в игрозоне кусок металла?
-- Ключ-то просрали!
-- Каждому дам по жизни, -- пообещала Тайра, -- если прекратите бодаться! Дюки обозные!

Хроникер спустился с крыши на секретный объект, когда телефон в его кармане готов был лопнуть от вызовов. В мониторе домофона маячила Оксана Евгеньевна. Женщина была напугана долгим отсутствием связи. За ее спиной возвышался телохранитель Вадима Андреевича. У него в руках взрывалось сразу два телефона.
-- Людвиг Францевич! – кричала Оксана. – Вы живы? Если живы, отзовитесь немедленно, иначе Леша сломает дверь!
Пока хроникер открывал замки, с крыши спустился гезарийский наемник.
-- Вы трое суток не подавали признаки жизни, -- объяснила испуганная женщина. – Мы не знали, что думать. Стучали, звонили, с соседних крыш вам кричали. Что случилось?
-- Все в порядке, -- ответил Вадим, приглаживая взъерошенную шевелюру. – Все хорошо. Без меня ничего не трогать! -- он взял у Алексея телефон с тысячей пропущенных вызовов и устремился вниз. – Ничего не предпринимать до моего возвращения!

Вадим Андреевич вернулся на следующее утро. Грустный, словно вышел из кабинета министра. Рядом с ним стоял молодой человек, которого Тайра узнала.
-- Прошу любить и жаловать, кто не знает, мой сын Денис! -- представил Вадим. -- Если он не решит проблему, ее не решит никто. С Людвигом Францевичем ты знаком, вот, познакомься: Экзорциста Тайра.
-- Это правда? – не верил Денис. – Вы замотали в игрозоне ключ Меседора?
Тайра кивнула.
-- На полу искали, -- объяснил Людвиг, -- на крыше искали. Где еще? На планете Кормильца ни черта не найти, пока дерутся два монстра. Не думал, что в игрозоне можно «замотать» реальный объект, однако…
-- Пашин перстень? Реальный объект? -- сомневался Денис. – Вы уверены, Людвиг Францевич?
-- Тем более, надо найти, -- нахмурился хроникер. – Ни дай Бог, до него доберутся мешеды! Ни дай бог филиал попадет в руки геймерам, вроде наших разбойников или, хуже того, землянам Домена. Словом, надо найти и, как минимум, обезвредить.
-- Разбирайся, сын! – напутствовал Вадим Андреевич.
-- Да без проблем! -- молодой человек поднялся на крышу, осмотрел отсек трофейного аппарата. -- Вещь! – сказал он. – И у тебя был такой?
-- Садись! Тайра введет тебя в курс, а я... – бывший наемник посмотрел на часы, -- подъеду в банк и вернусь.

Вводных инструкций Денису Вадимовичу не требовалось. Он изучил игровой ресурс и панораму боевых действий. Над планетой, окутанной мраком апокалипсиса, по-прежнему носились молнии, стараясь поразить друг дружку. То там, то сям вспыхивали зарницы. Небо грохотало, на землю проливались пепельные дожди, разъедая остатки мха. Молодой человек открыл панели, о которых Тайра не подозревала.
-- Где ваш бородатый мужчина? – спросил он, оборудуя рабочее место кнопками, принятыми в Домене.
-- Изменяет мне с другой женщиной, -- ответила Экзорциста.
-- В реале половина башен сползла б в океан, -- заметил Денис, разбираясь с историей Мешеды. – Не удивительно, что руин не осталось. Постройки на склоне совсем без фундамента. Если б я связался с таким подрядчиком, отец бы уволил.
-- У них есть добрый волшебник.
-- Можно я буду ругаться матом? – спросил молодой человек. -- И… ничего, если попрошу не присутствовать. У меня принцип: при детях и родителях матом не ругаться.
-- Я дитя или родитель? – не поняла Тайра.
-- Вы -- существо иной реальности, -- ответил молодой человек. – Я это понял еще в поселке, поэтому решил подвезти. Не узнали меня? Отец сказал, что ключ в башне на вершине горы!
-- Был, пока они не размолотили гору, -- подтвердила Тайра. – Теперь он где-то в обломках.
-- Нормально оттянулись. Я только не понял, почему отец не задействовал модуль? -- Денис Вадимович увеличил объект, который беспомощно вращался на низкой орбите. – Бригада мешедов нашла его в шахте, погрузила на борт золотые пластины и дала деру. Собралась дать деру, -- уточнил Денис. – Вы не знали, что в шахте орбитальный модуль? -- На борту, среди пластин, предназначенных для отделки башни Кормильца, парили в невесомости свежие трупы мешедов. -- Температура – забортный ноль. Кислород – ноль. Навыки управления орбитальными аппаратами -- никакие, но как-то они попали на борт. Как-то его подняли.
-- Хочешь присоединить себя к мертвецам?
-- Можно робота… -- предложил Денис. – Роботу все равно, какая температура. Навыки пилотажа заложить в программу.
-- Работай, -- разрешила Тайра. -- Будут вопросы по игре – спрашивай.

Тайра спустилась с крыши и поняла, что зона боевых действий переместилась в реальность. Людвиг Францевич чинил разбитую дверь, Оксана подметала осколки стекла.
-- Я думала, Топор убьет Вадика, – переживала она, -- если б не Алексей, здесь бы совершилось убийство. Обоим было сказано: вернуть «яйцо» в сейф и не трогать! Правильно, Людвиг Францевич?
-- Не надо было показывать «яйцо», -- вздыхал Людвиг. – Не видел – все было хорошо. Увидел – как подменили парня.
-- Куда дели? – испугалась Тайра.
-- Самородок такой огромный, такой красивый, – вздыхала Оксана. -- Вадик так старался его вернуть, но не смог. Тут Топор на него накинулся. Глаза были бешенные у обоих. Лягушка, милая моя, что тут было!
-- Вадим повез золото в банк, -- объяснил хроникер. – Твой дикарь погнался за ним с топором! Я запер дверь. Вот и все.
Тайра выглянула во двор.
-- Вадик сказал, вещь должна храниться в надежном сейфе, не в том, что у Людвига Францевича, -- уточнила Оксана. – Это может быть не простая вещь. Теоретически, Вадик прав. Но ведь Ржавый его убьет!
-- Теперь я не одна верю в «Оперу», -- обрадовалась Тайра. -- Теперь мы верим в нее с Топором и Вадимом.
-- Не тешь себя, голуба! Гиперплазмоты теряют голову при виде золотого фантика. Я зря при нем открыл сейф…
-- Вадим сказал: за такой куш любого убьют, -- переживала Оксана. – Нельзя его в квартире держать. Такого размера штуки в Алмазном фонде должны храниться.

Денис Вадимович не спустился с крыши до утра. Не спустился и утром, когда Оксана накромсала бутербродов и поставила чайник. Когда позвонил отец и приказал ребенку позавтракать, Денис позволил себе чашку сладкого кофе… поставить на подлокотник, но по ходу забыл ее выпить.
-- Компьютерный вундеркинд… -- объяснил хроникер, устилая хлеб ломтиком колбасы. – Гость из будущего! Вадик ему с детства потакал в играх. В год посадил за компьютер и никогда не ограничивал время. Только приставки менял, самые лучшие на самые новые. Вбил в голову, что из парня вырастет профессиональный геймер.
-- Они теперь все профессиональные геймеры, -- уточнила Оксана. – Зарабатывают на играх. Куда уж дальше?
-- Ладно, заработки. На футболе, вон, зарабатывают давно, но никто не делает из футбола науку. Вадику же нужно пробить потолок. Хочет сделать сына первым профессором геймерства. Что ж… Если принять во внимание фору перед другими детишками, чье компьютерное время – час в день… Может и академиком стать, потому что конкуренции нет. Сколько времени он посвятил сыну – уму непостижимо!
-- Другим бы отцам с него брать пример.
-- Не у всех есть возможность, голуба. Другим зарабатывать надо. Некоторые отцы работают днем и ночью, чтобы ребенка в приличную школу отдать.
-- А Вадим Андреевич?
-- Когда знаешь котировки завтрашнего дня, жить проще. Можно делать все, что угодно -- можно не делать ничего. Эх, не выставил я его из Домена, когда была возможность. Теперь что ж… Сам грешен. Сам пользовался его услугами. А чем он лучше разбойников, у которых мы отняли аппарат?
-- Тем, что воюет за нас.
-- Вадик воюет сам за себя.
-- Людвиг Францевич, -- беспокоилась Оксана, -- наши мужчины вас уважают. Может, вы с ними поговорите? Ведь Ржавый с топором дежурит у банка.
-- Все потому, голуба, что вы опять подарили ему топор!
-- А если внутри прибор? Вадима убьют, Ржавый сядет. Кто ж его заберет из банка?
-- Третий человек на моей стороне, -- порадовалась Экзорциста. – Когда Людвиг признает, что Оператор у нас…
-- Я признаю, что зря достал самородок из сейфа. Недооценил гезарийское золотое безумие. В итоге респектабельный бизнесмен и уважаемый общинник на моих глазах превратились в бандитов!
-- Признай еще один факт! – попросила Тайра. – Богатство Вадика стоит сотни таких камней! Он не знает, но чувствует, что в камне есть что-то большее.
-- Уму непостижимая наука, информология… -- качал головой хроникер. – Я думал, изучение мертвого языка – апогей безумия. Инфологи превзошли в безумии филологических некромантов.
-- Да, -- согласилась Оксана. – Вадима можно понять. Его состояние –зеленые бумажки и акции, а самородки таких размеров… Даже если нет прибора внутри, он -- историческая ценность. «Последний камень Гезара».

Завтрак закончился, когда плазмоид вернулся с крыши и залетел под диван. Нехорошее предчувствие овладело присутствующими.
-- Что случилось? – Людвиг с Тайрой встали за спиной Дениса.
На обзоре царила идиллическая картина – склон с развалинами башен, переживших ядерную атаку. Обмелевший океан, тишина и пепельные туманы.
-- У этой игрушки возможностей больше, чему господа бога, -- заявил Денис. -- Не сразу получилось.
-- У бога тоже получилось не в первый день, -- напомнил Людвиг.
-- Собственно, я… вывел из сюжета вашего «колобка» и все успокоилось. Если он на меня обиделся, то пардон. Ничего личного. Только с ним ушел заряд батареи. Это плохо?
-- Как вывел из игры «колобка»? – спросил хроникер.
-- Собственно, разорвал зеркалами. Золотыми пластинами, которые нашел на борту с мертвецами, -- объяснил Денис, прихлебывая холодный кофе. – Я перепробовал все, а потом подумал: почему он не лез в башню Власа? Там не было ничего, кроме золотых зеркал, направленных друг на друга. Потом понял: «колобок» – самочка. Ему не нравится отражение. Когда самочка кажется себе слишком круглой, ее это злит. В моей семье, к примеру, зеркалам достается в первую очередь. Я подумал: «Что будет, если этот крендель увидит сразу две зеркальные плоскости?» -- подумал и поймал его в золотую коробку. Он кинулся во все стороны сразу и разорвался. Брызги летели как из сварочного аппарата, -- свидетельствовал Денис.
-- Где перстень? – спросил хроникер.
-- Людвиг Францевич… -- смутился молодой человек.
-- Ты нашел его?
-- Вы знаете, что я бесконечно вас уважаю…
-- Где перстень? – повторила вопрос Экзорциста.
-- Спрятан и обезврежен. Гарантирую, никакие аборигены его не найдут, ни мешеды, ни разбойники. Клянусь, его не найдет никто никогда!
-- Так! -- хроникер достал из кармана телефон.
-- И земляне Домена им не попользуются.
-- Звоню отцу!
-- Нет, нет… -- Денис вскочил с кресла. – Людвиг Францевич! Отец ни при чем. То есть, можете звонить, но это ничего не изменит. Я Паше дал слово. Пообещал, что заберу ключ и спрячу. Перед его смертью поклялся. Отец запретил прикасаться к ключу, но Паша сказал, что будет возможность забрать его безопасно. Он все знал заранее. И про корабль на крыше дома, и про игру.
-- Что еще знал Паша? – спросила Тайра. – Что перед смертью сказал?
-- Он просил забрать вещь и спрятать, а я этому человеку многим обязан.
-- Вы с папой Колей вешали замок на дверь лифта девятого этажа. Для чего?
-- Для вас! -- ответил Денис. – Чтобы кабину не вскрыли случайные люди. Паша сказал, что экзорцист придет в Домен через этот порт. Он ждал вас. Все время спрашивал дядю Людвига, не появился ли?
-- Зачем он ждал экзорциста?
-- Но я… -- Денис не заметил, как хроникер удалился с ехидной улыбкой. – Если я верно понял, на Пентаклионе было опасно.
-- Для чего Паше нужен был экзорцист? Не говори, что он хотел полечиться от плазмы и жить сто лет. Говори, как есть.
-- Паша хотел извиниться. Признаться кое в чем вам хотел.
-- Признаться, что спрятал прибор в доме Каввы?
-- Он не прятал. Он его потерял.
-- Уронил со скалы?
-- Паша сказал, что инфоприбор не виден, когда сам хозяин не знает, где он. Что эта штука, скорее всего, программа, которая посылает в мозг ложные ощущения объема и формы. В вашем Домене такие используют. Вы наверняка имели дела с такими объектами.
-- Вот именно! -- Тайра подошла к краю крыши, чтобы ветер охладил ее горячую голову. – Только не Паша хозяин прибора. Оператор запустится в контакте с тархом, который сидит в филиале и никуда оттуда не денется!
-- Вроде как эту мысль ему объяснили вы…
– Конечно, программа может быть вшита во что угодно. Даже в бутерброд колбасы. Конечно, она не объект реального мира. Ошибка искать прибор. Нужно искать способ запустить процесс...
-- Вы что-то сказали? – не понял Денис. – Дело в том, что Паша не хотел… Не считал справедливым, что человека, который ему помог, называют «балдой».
-- Я делаю ту же ошибку, что Тетриарх, и Первый Капитан, и…
-- Паша сказал: экзорцист не распознал тарха не потому что плохой экзорцист. Он реально не мог увидеть ключа. Ни приборами, ни глазами. Тайра слышит меня? – сомневался Денис. -- Никто не может видеть неработающую программу! Но я хотел еще… если можно, кое о чем спросить.
-- Что? – Тайра обернулась и едва не сорвалась с крыши.
-- Про неудачное имя девочки. Но… может, вы отойдете от края?
-- Что неудачное? – не поняла Экзорциста.
Денис приблизился, чтобы ветер не носил слова мимо ушей собеседницы.
-- Вы сказали об этом в лесу.
-- О каком «лесу»?
-- Мы мечтали назвать девочку Арестиной. Заранее выбрали имя. Если оно запрещенное, то чем ей это грозит?
-- Кем запрещенное?
-- Вот именно, кем?
-- Черный Конвой запрещен для упоминания в хронике.
-- Причем здесь черный конвой?
-- Притом, что много взяли на себя эти люди. Слишком близки стали к тайнам Доктрины и однажды покончили с ней. Это имя вырвали из истории даже гезарийские дикари, которые ей всем обязаны. Ты это хотел знать?
-- Не совсем.
-- Что ты от меня хочешь? – не поняла Тайра. – Спрашивай отца, он знает не меньше.
-- Не хочу менять имя. Надеюсь, мы не доживем даже до начала Доктрины, -- робко улыбнулся Денис.
-- Откуда столько оптимизма? – не поняла Тайра, и улыбка слетела с лица молодого мужчины. – Если Людвиг поверит, что прибор у меня, мы переживем Вселенную и вернемся к исходной. Людвиг! – Тайра отправилась к хроникеру, который учил Оксану Евгеньевну правильно варить кофе.
-- Голуба моя, -- встретил ее хроникер, -- я слишком долго живу, чтобы верить сказкам. Если нетрудно, достань мне баночку с корицей, на верхней полке стоит…

Оксана Евгеньевна освоила кофеварку и училась жарить яичницу. Самостоятельно, поскольку Людвиг всецело посвятил себя субстанции, что пряталась под диваном. «Колобок» раздражался, шипел, раздувал бока и плевался протуберанцами.
-- Возьмите сиамского котенка, -- предложила Оксана. – Лео наверняка подобрали. Я бы сама подобрала такого кота.
-- Котенки убегают по крышам, -- не согласилась Тайра, -- ручной эволют всегда дома.
-- Он – разумная, мыслящая субстанция! – обиделся хроникер. – Извольте относиться с уважением обе…
-- Это твоя гипотеза!
-- Ну, мне пора, -- хватилась Оксана. – Маме надо мерить давление.
-- Это твоя гипотеза! -- повторила Тайра, когда за Оксаной закрылась дверь. -- Мою ты не пробовал слушать!
-- Потому что ты несешь чушь! – заявил Людвиг Францевич, выбираясь из-под дивана. -- Хуже того, делаешь это в присутствии эволюта. Не хочешь понять, что он -- высокоинтеллектуальное существо, апогей цивилизации, к которой мы с тобой принадлежим, все слышит и видит!
-- Тарх не может быть апогеем цивилизации, потому что не имеет к ней отношения.
-- Меня не радует подготовка экзорцистов «верхних» Доменов. Ей-богу, не радует.
-- Интеллект тоже не может быть апогеем, голуба Людвиг. Апогеем цивилизации может быть выживаемость или гипервыживаемость! Гипермутация! Уродство! Интеллект – побочный продукт! Твой «колобок» -- сердитая стигма.
-- Интеллект гезарийских инфологов создал на Гезаре великую цивилизацию…
-- Эволютов запустил Оператор! Гипермутацию на Гезаре запустил четвертый прибор линейки АДФО, когда тархи отняли у инфологов Пентаклион. Это было слишком даже для прибора, который Тарх-Шайен спрятал. В процессе гипермутации возникла ошибка. Вон она, под диваном сидит.
-- А «Эволюция»? – напомнил Людвиг. – Погибшая база тоже была «рассадником тархов»?
-- «Эво» -- старая раздолбанная «банка» с проблемами! – заявила Тайра. -- В департаменте других нет. С Четвертого Домена новых не делают. Там потеряны навыки санации и ремонта. Рассадник тархов в каждой «банке» колониалов. Проблемы решаются Оператором или никак!
-- Значит, база «Эво» тоже искала прибор?
-- Все базы Разумного Мира ищут прибор. Проблемы у всех. Никто не признается, все ищут. А тархи идут следом, как блохи за котом Леонардо! Любая АКСа «высших» Доменов – рассадник тархов. Все хотят чудесного избавления, потому что не знают, как проблемы решать без чуда. Там, где особенно ищут, тархи особенно бесятся. Там Оператор запускает особенные процессы.
-- А теперь ответь мне, зачем?
-- Не знаю… -- ответила Тайра.
-- Подумай.
-- Не знаю, как объяснить, чтобы стало понятно. У меня проблема, объяснять доменным аборигенам простые вещи. Сложные могу. Простые – они не хотят понимать.
-- Значит, постарайся объяснить так, чтобы захотели.
-- Тархи – вирусы цивилизации, которые могут ее убить. Есть очаг – надо вбросить в него отраву.
-- Эволюты – отрава?
-- Антивирус. Антитело для биологической сущности, которая вызывает болезнь. Противоядие. Таблетка от хвори, если хворь называется «тарх». И сами эволюты, в сущности, те же тархи.
-- Бесподобно!
-- Вспомни определение тарха, голуба Людвиг? «Нетеонная инфома, спровоцированная ошибкой». Где-то ее совершили, когда возникли тархи. Если люди не справились, Оператор должен запустить процессы более эффективные. Такие процессы уродливы, ускорены, однозадачны, но есть проблемы, которые надо быстро решать. Твои эволюты – тархи по всем канонам. И ведут себя соответственно. Видел, что он делал в Демонике? Объекты реальной природы так себя не ведут.
-- Люди совершили ошибку, -- согласился Людвиг, -- когда изобрели линейку инфо-приборов и не научились ею пользоваться. Первым прибором наигрались и положили на полку; второму не нашли применения; третий, если я ничего не путаю, спрятали черные конвоиры, когда поняли, что добром не кончится; а про четвертый ведомо одной лишь Тайре Экзорцисте.
-- Кто сказал, что линейку приборов сделали люди?
-- Ну, знаешь… А хоть бы и тархи!
-- Кто сказал, «тархи»?
-- Но, голуба моя! Ты сама-то слышишь, что говоришь?
-- Ты не слышишь, Людвиг! Колониальный департамент делает вид, что спасает колонии, на самом деле убивает их. Никто ничего не хочет услышать. Транспортный департамент делает вид, что ведет Магистрали за Галактику, на самом деле создает тупики. Все молчат. Департамент репродукции делает вид, что синтезирует человека универсального, а плодит уродов. Всем наплевать, потому что за человечество думают тархи и действуют тархи. Никто не слышит, не видит, что происходит. Если Оператор не сдержит процесс, тархи отравят все, что еще может жить.
-- Ничего глупее в жизни не слышал! – признался Людвиг.
-- А ты послушай! Узнай что-то новое!
-- Вдумайся, что ты говоришь!
-- Я говорю: все департаменты заняты поиском Оператора. Одни хотят покончить с ним навсегда. Другие хотят попользоваться. Все с благородными целями, потому что так легче добывать средства. «Эво» занималась той же фигней. Ты знаешь, она не первая пострадала. Она первая, которая отсылала отчеты. Мои бывшие наниматели поленятся слать отчет, поэтому сдохнут молча.
-- Если не найдут Оператор раньше тебя.
-- Не найдут, -- заявила Тайра. -- Каждый раз, когда люди находят прибор, они верят, верят сомнениям, а не истине. Сломать мою веру не сможет никто. Фактор меня вы все не учли. Только благодаря мне Оператор ушел с планеты. Прежде чем колониалы убили Гезу, хранитель прибора сам кинул его в мои руки.
-- Не иначе, это был господь бог.
-- Тарх-Шайен знал, что я приду к дому Каввы. Он ждал меня.
-- Значит, Оператор у Вадика в банке, – улыбнулся Людвиг. – Только пойти и забрать.
-- Нигде в другом месте он быть не может. Я, Тайра Лягушка, это заявляю и никогда не поверю, что там его нет.
-- Голуба, прости! Это сказка. Детский аргумент.
-- Был детским, пока не стал единственным.
-- Ты хочешь запустить материальный процесс из фантазии! Ты, сертифицированный специалист одной из самых сложных наук!
-- А кто сказал Николаю: «молись»? Врач сказал! Кто сказал: «Великая теома делает невозможное»? Ты! – напомнила Тайра. – Сказал и топал ногами. Папу Колю до бледного лица испугал. Чем одна теома хуже другой? Ты должен верить, что Оператор у Вадика. Поверишь ты, поверят соседи, поверит мэрия и министры, поверит Домен. И программа запустится!
-- Вера не творит чудеса, -- вздохнул хроникер, рассматривая «колобка» под диваном. – Вера помогает мириться с неизбежным. Чудеса творятся вопреки вере. Будущее цивилизации ищет с нами контакт. Разве не чудо? А мы что делаем? Высиживаем жар-птицу из пустого яйца.
-- «Будущее» -- не эволюты, в которых ты сильно веришь. Будущее – наши решения, принятые сегодня.
-- Я боюсь совершить ошибку, -- признался Людвиг.
-- Выпей водку, когда боишься. Вадик спрятал от Коли водку на антресоль. Пей и, пока не страшно, звони, чтобы несли сюда вещь. Я ошибки совершить не боюсь. Я боюсь, что Топор грохнет Вадика.

Перемирие между Ржавым Топором и Вадимом Андреевичем наступило не сразу. Сначала переговоры вели телохранители бизнесмена и специально приглашенный психолог – специалист по неотесанным дикарям. Затем в процесс влился Денис Вадимович, который много наслышался о пришельцах. Кому, как не ему, сыну инохронала, понимать проблемы беглецов погорелого космоса? После Дениса в бой вступила тяжелая артиллерия в лице отца Николая. Батюшка подъехал в Питер дабы убедить человека, чтобы не стоял возле банка, не пугал клиентов топором и не угрожал охраннику. И отец Николай, и предшествующие переговорщики, претендующие на боевой топор, были посланы так же, как Ушедшие-за-Водой. Сердитый мужчина продолжил стоять с топором у порога банка даже несмотря на прибытие наряда полиции.
-- Он псих, -- пришли к выводу полицейские и вызвали санитаров.
-- Нет, он не псих, -- ответили полицейским психиатры. – Он очень зол, а это уже не по нашей части.
Всех примирило явление Оксаны Евгеньевны.
-- Маме «не лосось», -- пожаловалась женщина рыболову и залилась слезами у него на плече. – Ночью вызвали скорую, отвезли в больницу. Оперировать не хотят. Боятся. Сказали, готовиться к худшему, а я не хочу готовиться! Я не могу! У меня никого кроме мамы!..

В движение пришли связи Вадима Андреевича. К больной был направлен отряд бесстрашных хирургов. Подготовлена операционная. Нашелся донор, добровольно готовый пожертвовать сердце, если потребуется трансплантация. Уверял, что адекватен, здоров и имеет парные органы. В доказательство донор предъявил результат УЗИ, на котором было найдено сразу три почки. На каждой присутствовал ценник.
Ржавый явился на секретный объект по просьбе Оксаны, и застал Экзорцисту в раздумьях перед дверью лифта. Тайра достала из кармана сережку с александритом, отдала товарищу и не поняла вопросительного взгляда в ответ.
-- Заверни в бумагу -- не будешь чесаться, -- сказала она. – Там немного золотых граммов. Чего уставился, как мешед лупоглазый?
-- Почему дверь на объект открыта? – спросил мужчина.
-- Откуда я знаю? Почему я все должна знать за всех? Что вам от меня нужно? Зачем пристали с тупыми вопросами? Ведь все равно не верите ни слову! Что вы ходите за мной? Я одна за все на свете должна отвечать?! За все открытые двери и погорелые тапочки?
-- Нет! – ответил рыболов.
-- Нашел себе женщину -- ходи за ней! За мной ходить незачем. У тебя есть достоинство?
-- Есть, -- ответил Ржавый.
-- Я его мало оскорбила?
-- Много… -- не стал отрицать мужчина.
-- Почему не оставишь меня в покое?
-- Жалко тебя!
-- Себя жалей! Я хоть что-то в жизни пыталась сделать. Ну и что, что не получилось. Я использовала шанс на все сто, и теперь мне не в чем себя упрекнуть. А что сделал ты?! Ничего! Поэтому ты – ничтожество, а мне просто не повезло. Понял?
-- Не понял… -- ответил Ржавый Топор. – Дверь закрыть или пусть открытая будет?

О том, что на объекте «ацц», стало ясно тоже не сразу. Мать Оксаны прооперировали и разрешили принять от дочери серьгу с александритом, которую старушка «посеяла» накануне. Война между Вадимом и Топором перешла в фазу вынужденного перемирия, а затем обиды были вовсе отложены в долгий ящик.
-- Отдам, -- поклялся бывший наемник, -- как только наша неврастеничка скажет, что время пришло. Она понимает в бесах, как я в соленых огурцах. Только мы, вместе взятые, понимаем в них еще меньше.
С утверждением согласился даже отец Николай.

-- Людвиг ушел на Пентаклион, -- объяснила Тайра причину своего нервного состояния. – Вместе с плазмотом. Пошли погулять. Порт блокировался.
-- Он жив? – поинтересовался Вадим.
-- Откуда я знаю?
-- Не кипятись! Я только спросил, а ты кидаешься… Ну, что такое? Надо открыть и проверить. Что толку сверлить порт глазами? -- Вадим Андреевич осмотрел «заблокированную» кабину. Товарищи стояли за его спиной, ожидая вердикта. – Непонятно, почему заблокировался… -- сказал бывший наемник. – Не похоже, что Голуба закрылся сам. Похоже на сбой в системе.
-- В системе нет сбоя. В системе -- тархи.
-- Так разберись! Твоя клиентура.
-- Вадик! Когда я говорю: «тархи в системе», я не имею в виду, «заплати больше, и я соглашусь работать». Я имею в виду: «ситуация непредсказуемая». Что я могу без лаборатории? Только плюнуть в их сторону!
-- Людвиг в логове тархов! – рассуждал Вадим. -- Непонятно жив или нет! Экзорцист решать проблемы не берется.
-- Экзорцист притащил в Домен Тарх-Шайена? – обиделась Тайра. – Экзорцист пустил его на свадьбе гулять?
-- Я просто спросил, чем вы с Голубой тут занимались, что он убежал на Пентаклион и закрылся?
-- Совещались. «Колобок» просился домой, -- объяснила Тайра. -- Голуба пошел провожать. Порт блокировался. Что не ясно сказала?
-- Кота он пошел искать на Пентаклионе, – предположил Вадим. -- Или этого придурка… как его? Макарешу! Эволюты его и сцапали. Их очередь препарировать Голубу, раскладывать потроха по кастрюлям.
-- Почему эволюты? Я непонятным языком говорю? Тархи в системе! Они блокируют порт. Их почерк.
-- Зачем тархам понадобился Голуба?
-- Открой -- спроси.

Вадим Андреевич отдал распоряжение отменить банкет по случаю юбилея. Отозвать из ресторана заказ и ждать дальнейших распоряжений.
-- Как только вернусь, -- обещал он жене. – В тот же день! Да, неожиданная командировка. Отменить не могу… Сам не думал, Дианочка, что так выйдет. Сам не рад, но что делать?
Помощники бизнесмена привезли из старого гаража все, что Людвиг не вынул из паутины. Вадим Андреевич лично обыскал брошенную квартиру и проданный автомобиль, но не нашел подходящего инструмента. Технические хитрости не принесли результата. Порт противостоял всем попыткам взлома и открылся сам, когда никто не ждал. Предоставил пустую кабину в ответ на молитвы батюшки Николая, который не отходил от двери.
-- Ловушка! – решил Вадим. – Порты Пентаклиона так себя не ведут. Перекинет и опять заблокирует. Кто нас вытащит?
-- Ловушка – Второй Домен, -- ответила наемнику Экзорциста. – Там мой дом. Я устала от холодных дождей. Я ухожу. Вы оставайтесь.
Ржавый Топор встал на площадку рядом с Тайрой. Немного погодя, к ним присоединился Вадим. Только батюшка Николай нерешительно топтался на месте. Лифт не реагировал на команды.
-- Заходи, папа Коля, -- пригласила Экзорциста. – Только не крестись.
-- Заходи, -- разрешил Вадим. – Похоже, порт в режиме аварийной эвакуации.
-- Вадик сказал, что техника не оставит живую душу на борту, который потерпит бедствие, -- объяснила Тайра. -- Подождет всех.
Отец Николай ступил на площадку и мысленно перекрестил на прощание родину.

Первым в реквизитный отсек вломился Вадим и встал, как вкопанный, перед плазменным «колобком». Плазмоид ждал посетителей. Не удивился и не обрадовался. Просто дождался и полетел по делам.
-- Людвиг!!! – крикнул Вадим в темноту, накачанную духотой и гарью выхлопных газов. – Фу, навоняли! Людвиг Францевич!!! Если жив, отзовись!
Что-то затарахтело в глубине коридора, словно к старту готовился гоночный болид.
-- Людвиг!!! – крикнул Вадим в коридорный шлюз.
Отец Николай украдкой перекрестил дверь лифта, за которой остался родной Домен, и последним вышел в ангар. Тяжелый воздух дрожал. Мерцали фонари на полу. По коридору в направлении прибывших быстрым шагом шел Людвиг Францевич. Вокруг его головы, как спутник вокруг планеты, вращался плазмоид.
-- Вы! … -- обрадовался он и дружески обнял Вадима. -- Наконец-то! Знал, не бросите меня здесь. Знал!.. – Хроникер вошел в лифт и потыкал пальцем в мертвые кнопки. – Закрылся, зараза! Как вы его запустили?
-- А никак, -- развел руками бывший наемник.
-- Так я и знал. Порт теперь работает, когда хочет. Ну, ничего! Главное, что вы здесь. Есть хорошие новости. Идите за мной скорее! – Товарищи вышли к золотой стене, у которой рычала машина неопознанной марки. Без фар, без кузова и кабины – четыре колеса и руль, за которым восседал Кормилец Куреша, Любимый Шын Мешедоры. – Стой!!! – приказал Людвиг. – Тайра! Важная информация!
-- Пусть сначала заплатит! – воскликнул Куреша. – Пусть вернет филиал!
Фингал, который поставили разбойнику аборигены, прошел. Куреша окреп, обнаглел. Обзавелся легким скафандром и «патронташем» из питательных капсул, которыми запасались пилоты. Концентрированной едой Кормилец украсил, как бусами, запястья и шею.
-- Сейчас Вадим Андреевич тебе заплатит! -- пригрозил хроникер, и Куреша узрел наемника.
Настроение торговаться пропало.
-- Покажу… -- согласился он. -- Но если там ловушка – я ни при чем.
-- Тайра, голуба! Вспомни, ты вызывала свою лабораторию? – спросил хроникер. – Вспомни, потому что…
-- Лаба пришла? – удивилась Тайра.
-- Похоже. Мы ее не открыли. Нужна идентификация. Куреша покажет порт.
-- Пусть на борт меня возьмет, -- попросил Куреша. – Не надо филиал, если пообещает меня забрать. Она не может оставить меня живого в опасности!
-- В чем сложность? – не понял наемник. – В том, что ты еще жив? Порешаем вопрос!
-- Пожалуйста! – взмолился бандит.
-- Где корч нарыл, дурень? – спросил Кормильца Вадим Андреевич.
-- Продам за пассажирский бокс в лабе, -- предложил разбойник, но быстро опомнился. – Подарю! Хорошая вещь. Такие только у аборигенов. Две педали. Бери, пользуйся. Только заберите меня!

Тайра пошла к причалам. За ней потащился шлейф сквозняка. Зажглись направляющие дорожки, которые отродясь не работали на брошенной базе.
-- Мы одни? – удивился Вадим и потрогал стену, нарастившую панцирь из золота.
Редкие щели излучали изумрудный свет. Золотые подтеки тянулись по полу и потолку, уходили в холодные коридоры. Брызги желтого металла долетели даже до удаленных портов, украсили лепешками мертвые камни.
-- Все фильтры заткнули позолотой. Не база – дворец падишаха! – бывший наемник дошел до порта, у которого бросил модуль. -- Людвиг! Где эволюты? Они позолотили все или дырку оставили для вентиляции? – Вадим Андреевич закашлялся, замахал руками на автомобиль, который медленно полз за ним. – Катись отсюда! – приказал он. – Чтобы духу твоего не было возле шлюзов! Видел большой коридор?.. Там гоняй!

Порт, принявший лабораторию Экзорцисты, мигнул зеленым глазком.
-- Что ты, голубушка… -- Людвиг Францевич увидел замешательство Тайры. – Один шаг и ты дома. Ну… Давала «банке» команду зайти на причал?
Товарищи перестали дышать. Даже «колобок» застыл, ожидая ответ.
-- Людвиг, отгони его, -- попросил Вадим. – Там у нее оборудование...
Людвиг огляделся, словно ждал кого-то еще, но коридор был пуст и подсвечен лишь «нервным тиком» плазмоида.
-- Он – последний выживший представитель вида, -- объяснил хроникер, указывая пальцем на «колобка». – На Пентаклионе погибла цивилизация эволютов. Последняя цивилизация Разумного Мира. Не обижайте его.
-- Ну, дела! – удивился Вадим. – Реально все передохли?
По коридору слонялся только Куреша. Его слабые ноги не выдерживали гравитации. Куреша падал на четвереньки, но держался вблизи компании, боялся быть забытым на базе.
-- Возьмите меня с собой, я маленький, -- канючил разбойник.
Мотор его смердящего агрегата хрюкал на холостом ходу в сторонке.

Хроникер набрался терпения. Батюшка Николай закрыл глаза и впал в смиренное безучастие. Бывший наемник осматривал стены, отковыривал пломбы из мягкого золота. Хотел убедиться, что «снаряды» с акупунктурной точностью ложились именно в силовые точки, невидимые на неровном покрытии. Вадим Андреевич искал объяснение феномену, по ходу отламывая золотые «сосульки», что плохо висят. Пока на причале соблюдалось спокойствие, он дошел до реквизитного ангара, вернулся к товарищам и по дороге не встретил ни одного расчлененного эволюта.
-- Катись отсюда! – приказал Вадик разбойнику. – Давай-ка, выясни максимальную скоростенку этого болида, да я куплю его у тебя. Сам нашел лабу?
-- Он нашел, -- Куреша указал на плазмоид, который маячил у порта. – Он нашел лабу, а я -- его! Он все время там зависал, злился. Нужны ключи и пароли.
-- А если там не лаборатория? – засомневался Вадим.
-- Поэтому, Вадик, голуба, вспомни: вы заказывали лабу, когда были здесь в прошлый раз?
-- Заказывали! – ответила Тайра.
-- Невероятно. Система нашла твою «банку»! Никакие тархи не помешали. Заметили? Даже воздуха стало больше.
-- Потому что отрубились индикаторы климат-контроля, -- объяснил Вадим. – Скоро выйдет весь запас кислорода, а новый… Синтезируется или нет -- я не знаю. Глянь, что творится! -- он указал на потолок, украшенный золотыми «плевками». – Целились в передающие блоки, в силовые установки, в энергоузлы. Практически перезагрузили базу. Запускай и работай. Разве тархи в системе наводят порядок? Я думал, они глюки плодят.
-- Я не нашел заглючек, -- признался Людвиг. – Кроме лифта в Домен, все работает. Все шлюзы и все порты. Я тоже не слышал, чтобы тархи наводили порядок на базах. Что скажет наука?
«Наука» молчала. «Наука» вспоминала коды, необходимые для открытия лаборатории.
-- Связь-то появилась? – поинтересовался Вадим.
-- Откроем лабу -- узнаем, -- пожал плечами хроникер. – Не откроем – не узнаем.
-- Не пробовал зайти на другие борта, Людвиг Францевич? Столько брошенных модулей… Я бы уточнил хронал. Миллион долларов тому, кто назовет мне год от Рождества Христова.
-- Последние мумии, которые мы с Курешей похоронили, ровесницы «высших» Доменов, -- предположил хроникер. -- Потом разбойник нашел машину с бензобаком – как новая. Вадик! Побереги миллион. Лаборатория Тайры сможет взять управление базой. Если откроется, конечно.
Тайра вынула из кармана платок, подаренный Оксаной Евгеньевной. «На удачу» или в компенсацию за кавалера – единственного, кто всю дорогу молчал, потому что не понимал ни слова. Вынула и забыла, зачем.
-- Не надо смотреть в спину, -- попросила она. -- Я привыкла к ударам судьбы. У меня в жизни было столько ударов, что вас бы расплющило.
-- Такую профессию выбрала, -- напомнил Людвиг.
-- Здесь что-то не так. Просите открыть -- я открою. В конце концов, мне не верили никогда. Зачем верить теперь? Я всегда знала, что меня убьют тархи. Наверно пришло время. Только что вы будете делать потом без меня?
Тишина ответила Экзорцисте. Только аппарат Куреши утробно урчал мотором.

Панель идентификации мигнула и замерла. Замер сквозняк. Зеленый огонек пробежал по контуру шлюза, словно прорезал дыру в пустоте. Порт отошел и «колобок», которому вроде бы нетерпелось проникнуть в лабораторию, спрятался за спиной Николая. Холод вырвался в коридор. Взгляду открылась черная бездна, но Экзорциста не удивилась, сделала шаг вперед. Чернота отступила, обрела прозрачную границу с реальностью. Тайра сделала еще шаг – стена отодвинулась. Качнулась, накренилась, словно поклонилась хозяйке, задергалась в попытках вернуть равновесие, и отхлынула. Образовала площадку достаточную, чтобы Экзорциста могла зайти на борт. Стена «пустоты» стала похожей на зеркало.
-- Ну, ясно… -- прошептала Тайра. – Понятно, зачем был нужен Шайен.
-- Отойдите от шлюза! – попросил товарищей хроникер. – Дайте ей разобраться, в чем дело! Не мешайте работать!

Последним отошедшим от шлюза в глубину коридора был сердитый Топор. Чесотка мешала мужчине соблюдать спокойствие. Тело покрывалось волдырями. Пауза затягивалась.
-- Людвиг, что там за «стенка»? – шепотом спросил Вадим.
-- Полагаю, «экран», зеркало экзорциста.
-- Почему такое огромное?
-- Потерпи, Вадик. Тайра все объяснит, когда придет время.
-- Когда придет? Я не понял, здесь кто-нибудь рулит или все зависают? – спросил наемник. Батюшка Николай перекрестился за спинами товарищей и отступил на шаг от плазмота, который искал укрытие в складках подола. -- Может там не ее лаба?
-- Не нервничай, Вадик!
-- Я не понял, здесь кто-нибудь контролирует ситуацию? Я – нет! Когда я не контролирую ситуацию, я нервничаю. Может еще раз зайти в мою банку и поискать связь? Людвиг, чем она занимается?
-- Тайра… -- позвал хроникер. – Только скажи, мы можем зайти в лабораторию?
-- Зайдите и поглядите, -- ответила Экзорциста, -- все тархи Пентаклиона в моей ловушке.
-- Почему это тархи… в ловушке? – не понял Людвиг.
-- Спрятались. Шлют пожелания с восьмым марта и прячутся за экран. От эволютов прячутся, Людвиг. Если б Шайен был с ними – могли б отбиться. Эволюты захватили всю базу, кроме Порта Второго Домена. Или Шайена боялись, или меня. Больше в Домене бояться нечего.
-- Тайра, голуба… -- Людвиг Францевич с опаской приблизился к шлюзу. – А кто контролирует Порт Домена?
-- Шайена ждут… -- убедилась Тайра. – Похоже, твой «колобок» был приставлен к Порту и не справился. Мы ему всю голову заморочили. Теперь контролируют тархи. Конечно, контролируют. Ждут, что вернется Шайен, и на их стороне будет сила. А силы не будет. Я не дам сделать из Пентаклиона вторую Мешеду.
-- Пусть откроют нам лифт, -- предложил хроникер, -- если они в контакте с тобой, попроси. Пусть выпустят Вадика с Николаем. Им здесь нечего делать.
-- Вот именно, -- согласился бывший наемник. – Николай здесь совсем ни при чем. И что ж… хорошо всыпали эволюты… тархам твоим?
Батюшка Николай замер у стены коридора, пока плазменный шар «обнюхивал» рясу.
-- Как ты думаешь? – удивилась вопросу Тайра. – Если «ловушка», которой они боялись всегда, стала убежищем… Очень даже неплохо «всыпали».
-- Что теперь? – спросил хроникер.
-- Ничего. Без моей помощи им не выбраться. Вот такая позиция, Людвиг: лаборатории у меня больше нет. В нее заселились тархи. Департамент умрет от смеха.
-- Ты понял? – Людвиг Францевич обернулся к Вадиму. – Лично я ничего не понял. Скажи, что нам делать, Тайра? Они позволят связаться с Разумным Миром?
-- Тархи контролируют только Порт Второго Домена. Там – их спасение. На всех других стоят золотые «пломбы». Им трудно работать с базой, покрытой золотым изолятором.
-- Они уступили эту миссию «колобку», – предположил хроникер.
-- Они застряли, голуба Людвиг! Но работать с базой тархи умеют. А «колобок» не умеет. Он нетехногенная стигма. Такие довольно тупы. Они только дерутся.
-- Хорошо дерутся, -- оценил Вадим.
-- Тайра, я тебя прошу, -- настаивал Людвиг, -- если ты с ними в контакте, пусть откроют Домен.
-- Ты отпустишь их – они нас, -- поддержал идею Вадим. -- Неплохая сделка.
-- Тархи не занимаются бизнесом, -- напомнила Тайра. – Они диктуют условия и получают то, что захотят. Я не эволют. Не знаю, как надо им «всыпать», чтобы сами лезли в ловушки. Идея – заявка на академический статус. Они откроют Порт, при условии… Догадываешься, Людвиг, какое условие?
-- Не важно. Главное, мы уже согласились. Мы согласились? – спросил хроникер и получил утвердительный кивок Вадима.
-- Могила Шайена, -- объявила Тайра. – «Последний камень Гезара». Хотят, чтобы мы занесли его на борт и закрыли шлюз золотой фольгой, если боимся их возвращения. Взамен обещают не воевать и не мстить. Мирно убраться с Пентаклиона.
-- Выманят Меседора и вернутся, -- предположил Вадим.
-- Меседор закрыт в филиале Демоники, -- напомнил Людвиг. – Тайра поставила коды, которые даже тарху трудно взломать. А хоть бы и выманят – пусть заберут зверя подальше.
-- Они же вернутся! Тайра! А нельзя их отцепить от порта без условий? – предложил наемник.
-- Тогда вы не вернетесь домой.
-- Ну и... почему не отдать «могилу»? Они же не просят поймать Меседора, связать и подать в комплекте с огнетушителем. Они хотят самородок.
-- А они уйдут, если мы отдадим? – сомневался Людвиг. – То есть, фактически, они меняют «яйцо» на Пентаклион? На базу с Портами Пяти Доменов, которую можно запустить в рабочее состояние?
-- Они меняют ее на «яйцо», которое стоит всех баз Галактики.
-- Зачем? – не понимал Вадим. -- Разве тархи умеют с ним обращаться?
-- Они не собираются обращаться. Им спокойно, когда в руках человека нет «яиц». Тархи делают все, чтобы человек никогда не получил «яйцо» в руки. Это ясно? Для этой цели они готовы убраться и отдать базу.
-- Пусть откроют Второй Домен, – настаивал Вадим Андреевич. – Пусть проявят добрую волю. «Могила» все равно там.
-- Мы отдаем прибор? – не понял Людвиг.
-- «Могилу»! – поправила Тайра. – Они говорят «могила», и вы не произносите других слов. Вадик знает, где она спрятана. Тархи могут считать инфу с его головы, придумают, как взять вещь, и сделки не будет.
-- Щас… -- усмехнулся Вадим. -- Я понятия не имею, где вещь. Даже не спросил, кто из моих ребят ее прятал. Мне понадобится время, чтобы изъять… Друзья мои, я не первый день в бизнесе. С таким жульем имею дело, что ваши тархи рядом не валялись.
-- Ситуация странная, -- пришел к выводу хроникер. -- Эти твари могут вечность прятаться за «экраном». У нас вечности нет. Но, если я правильно понял, принять решение должны мы. Что решим?
-- Вещь не отдам! – решила Тайра.
-- Подумай еще раз, голуба.
-- Сказала, нет!
-- Пусть Кольку отпустят, -- попросил Вадим. – Колька – абориген. Не имеют права.
-- Не отпустят, -- ответила Тайра. -- Тебя. Колька – заложник. Тархи уверены: ты вернешься за ним.
-- Каким будет твое решение, Вадик? – спросил Людвиг Францевич.
Вадим Андреевич взял паузу, чтобы решение не выглядело слишком поспешным.
-- Все, что я хотел сделать в жизни, я сделал, -- ответил он, -- детей родил, бизнес наладил, настроил домов, насажал деревьев. Все это сделано без помощи «гезарийских яиц». Я бы вернул. Почему Экзорциста решает? Давайте голосовать!
-- Потому что «яйцо» важнее, чем твоя глупая жизнь с деревьями и домами, -- ответила Тайра. -- Но ты не поймешь!
-- Но, голуба моя…
-- И ты заткнись, Людвиг! Если б вы с Курешей меньше трепались о «самородках», не было бы проблемы. Да, они в ловушке, но слышат, видят, соображают.
Отец Николай не выдержал и перекрестился.
-- Вот так вот, Вадик… -- развел руками хроникер. – Мы здесь не главные. Дома будем бороться за демократию, если вернемся.
-- Коля! Поди, покатайтесь с Макешей, или как его? – попросил Вадим. – Посмотри, что за корч. Стоит брать или нет? Прикинь, как разобрать на детали, чтобы вошел в лифт. Я порешаю вопрос с этой…
-- Коля не уйдет, -- отрезал батюшка и закрыл глаза, чтобы не видеть, как плазматическая субстанция исследует его рукава.
-- Вадик, наберись терпения, -- уговаривал Людвиг. -- Ты не представляешь, сколько трупов здесь на причалах. Наши будут ничем не лучше. Тайра, может мы чего-то не понимаем, но патовая ситуация не должна продолжаться вечно. Давай, голубушка, думать, как действовать. Они хорошо тебя слышат?
-- В отличие от тебя – да! -- ответила Тайра. – Не только слышат. Они меня понимают, поэтому предлагают игру. В случае выигрыша мы получим и свободу, и «камень».
-- Только этого не хватало! – воскликнул Вадим.
-- Голуба моя! Они уверены, что победят, если предлагают такие ставки.
-- Пусть выйдут, я хочу посмотреть, что там за геймеры! – настаивал бывший наемник.
-- Они выйдут, -- пообещала Тайра. -- Когда мы согласимся играть, они выйдут и тебе не понравятся. Все удивитесь, когда увидите их. Удивитесь сильно.
-- Я уже не удивлюсь ничему, -- вздохнул хроникер. -- Ты согласна играть с тархами? Ты, экзорцист, ставишь на заведомый проигрыш все, о чем мечтала?
-- Она в маразме, Людвиг!
-- Подожди, Вадим! Тайра, голуба, ты должна знать элементарные вещи в своей профессии: нельзя играть с тем, кто диктует правила по ходу игры. Это плохое решение.
-- Есть другое? Я не отдам «яйцо»! «Яйцо» я оставлю себе. Никто не пошел за него на риск так, как я. Никто не перелез через кучу дерьма. Извини, Людвиг! Решено. Я не просто собираюсь играть. Я собираюсь выиграть. А вы… покатайтесь по коридору.
-- Сына дадут забрать, если она проиграет? – спросил Вадим.
-- Заткнись! – приказала Тайра.
-- Людвиг, я ее убью!
-- Тайра просит, чтобы ты взял себя в руки. И я о том же прошу.
Вадим Андреевич едва не лопнул от возмущения.
-- Пока она перелезала через дерьмо, у меня в Домене появился дом и работа. Я не хочу быть заложником ее фантазий. Когда играют на мою жизнь, я хочу иметь слово! С какой стати она нас всех превратила в ставку?
-- Потерпи, Вадик. Пока мы не знаем условий, не о чем говорить. Тайра, объясни своим «постояльцам», что так вопрос не решают. Мы сами спрячем «яйцо» в Домене. Спрячем так, чтобы никто не нашел. Если нужно, мы его уничтожим. Дадим любые гарантии, которые их устроят. Пусть откроют Домен, и мы уйдем.
-- Теперь поверил, что это не простое «яйцо»? – спросила Тайра.
-- Пусть откроют Домены. Мы уйдем к себе, ты к себе. Сохраним друг о друге хорошую память.
-- Вы уйдете в холодный город. Я -- на базу департамента, которая погибнет от эволютов. Топор -- на планету, которая разлетится вдребезги.
-- Не бросим мы мужика! – пообещал хроникер. -- С собой заберем. На Оксане женим. И тебе не обязательно возвращаться на базу.
-- Меня лишат статуса. Значит средств.
-- Никто не лишит тебя статуса, когда узнают, через что ты прошла.
-- Мне не поверят.
-- Поверят мне, -- пообещал хроникер. -- Обещаю, все будет четко зафиксировано в хрониках. Этим я займусь сразу по возвращении.
-- Колониалы не читают хроники. Они читают только то, что сами и насочиняли. Не убеждай меня! Хватит в жизни обломов! Все или ничего! Сейчас или никогда!
-- Ты губишь не только себя…
-- Хватит! Разве не понял, чем кончит цивилизация? Такой конец ты хотел? «Могила тарха» – последний шанс отвернуть от пропасти. Шанс, который никто кроме меня не даст. Потому что все умные. А чтобы вы видели дальше деревьев, которые посадили? Нет, Людвиг, я не отдам «яйцо», даже если на Пентаклион лягут еще шесть трупов. Это говорю тебе я, Тайра Лягушка! Если тархи спрячут его – моя жизнь закончена.
-- И Ржавого пристрою… -- уверял бывший наемник. – И для тебя найдется занятие. Ладно… Раз департамент не уважает, будешь консультировать мою фирму. Там тот же «рассадник тархов».
-- Уйдите!!! – рассердилась Экзорциста. – Разве непонятно сказала? Вещь не дам! Уйдите все! Дайте работать!

Компания отошла от шлюза, присоединилась к бледному отцу Николаю, и плазматическая субстанция отстала от рясы. Продолжила дежурить на коридоре, ждать мира между тархом и человеком. Эхо мотора утихло вдали. Вадиму Андреевичу удалось оторвать от воздуховода увесистый кусок золота. Сквозняк зашипел, продираясь через каменный фильтр.
-- Она не отдаст… – злился Вадим. – Она сегодня дежурная по Галактике. А ты пойдешь ко мне на работу? – обратился бывший наемник к Ржавому Топору. – В охрану. Вместо Алексея. Он давно просится на объект, поближе к семье. Отпущу Алексея – будешь личным телохранителем. Зарплатой не обижу. Сколько хочешь получать? Ну, ты прикинь, потом скажешь. С Оксанкой посоветуйся. Апартамент выделю на территории. С отдельным входом и шкафом для топоров – хоть коллекцию собирай. Поженитесь – построю вам дом в поселке. У нас хорошо. Закрытая территория, все под охраной. Озеро имеется, пруд с карпами. А зимой в лесу… Сказочная красота! Горки! На горных лыжах катался? – Ржавый Топор почесал дремучую бороду. – Мне в охрану позарез нужен парень вроде тебя, -- решил бизнесмен. – Не женишься на Оксанке – ничего, помягче бабу найдем! Машина с водителем. Работа через день. Сутки отдежурил – следующие ходи по магазинам выбирай жене шубы. В отпуск поедем в Австралию, акул ловить. Ловил акул? Большой Барьерный Риф видел? Я тебе такие рыбные места покажу… – Ржавый Топор почесал макушку. -- Оксанка будет в восторге, -- уверил бизнесмен. -- Конечно, за оборванца такая дамочка не пойдет, но если начнешь у меня работать… Причешем тебя, приоденем -- посмотрим, какая баба откажется. Будет у меня переводчиком… Оксанка твоя. Итальянский знает? Будет с моей Дианкой выбираться в Милан на показы мод…
-- Вадик! -- обратился к товарищу Людвиг Францевич. -- Давай сначала выберемся отсюда.

Вадим Андреевич нашел на брошенной базе занятие по душе, отдирать от камня золотые лепешки и складывать для транспортировки в Домен. Работа называлась «освобождение инженерных коммуникаций от засоров инородными предметами» и приносила удовлетворение оттого, что воздуха в коридорах становилось больше. Зажигались новые световые дорожки, бегали направляющие курсоры. Людвиг Францевич коротал время другой работой. Нашел на причале батискаф с мертвым акванавтом, выволок тело и ждал, что Кормилец подгонит «буксир», но водитель с машиной умчался, шум мотора умолк. Из помощников остался один отец Николай, готовый читать молитву над усопшим подводником.
-- Смотри… -- хроникер достал из бортового журнала открытки, – что этот человек взял с собой на дно океана: поздравление с днем рождения от семьи, с Днем Советской Армии…
-- Ничего не уноси в Домен, -- предупредила Тайра и забрала у хроникера открытки. – Слушай внимательно. Слушайте меня все! В Демонике есть такая игра. Статистика поединков «человек против тарха» – один к десяти. Нормальная статистика. Лучшая из всех, что я знаю. Игра жестокая, но от победы, мы получим и камень, и Пентаклион.
-- Кинут! – не сомневался Вадим.
-- Им это непросто сделать. Тархи в ловушке. Без моей помощи оттуда трудно выйти на волю.
-- А если проиграем? – спросил хроникер.
-- Они откроют Второй Домен для того, кто принесет на борт вещь.
-- Кинут…
-- Я выбрала игру, в которой есть шанс. Они хотят играть на пять символических Портов Домена. Нас пятеро и один запасной дурак, которого в расчет не беру. Нужно три победы.
-- Играют все? – не понял Вадим.
-- Каждый по разу. Одному два раза не выиграть. Можно умереть от разрыва сердца. После одной партии люди, как правило, выживают. Должны победить трое из нас. Это можно. В своей игре я уверена.
-- Что за правила? – поинтересовался Людвиг.
-- Простые правила. Они искушают – мы поддаемся искушению или противостоим, -- Тайра посмотрела в глаза товарищам. – Сделаем?
-- Как раз плюнуть, -- откликнулся бизнесмен.
-- Подожди, Вадик, -- остановил его хроникер. – Дай подумать. Если б все было так просто! Кто же будет нас искушать?
-- Посмотрим, -- ответила Тайра. – Они на нас, мы на них.
-- Ничего страшного, Коля, -- утешил Людвиг побледневшего батюшку. -- Против тебя выйдет тарх, с которым ты был знаком в жизни, а ты за годы шаманства, знал их больше, чем мы.
-- Коля уже не шаманит, -- напомнил батюшка. – Коля замаливает грехи.
-- В скитах тархов не меньше, -- напомнила Тайра.
-- Попробуем, -- согласился хроникер. -- Все или ничего. Рискнем. Все будет хорошо. Нас пятеро. Для победы нужны три партии. Справимся.
-- Сыграем! – Вадим Андреевич подошел к экрану и приготовился к испытанию. -- Я первый. Кто из тархов будет меня искушать?
«Зеркало» помутнело, утратило свойство отражения, обрело черноту и снова напиталось туманом, в котором проявлялись человеческие черты.
-- Силы небесные!.. -- воскликнул батюшка Николай, когда за стеной возникла фигура. – Во имя господа, только не это!
-- Черт!!! -- воскликнул бывший наемник, когда образ тарха поднял глаза. – Так я и знал! Успокойся, Коля! Это не то, что ты думаешь! Так я и знал! Кто говорил, что удивлюсь? Не удивлен нисколько! Ну, здравствуй, Принцесса! – приветствовал он старую знакомую. – Давненько не виделись.
-- Здравствуй, Вадим! – ответила из-за экрана копия любимой жены.
-- Вцепилась в меня, как клещ! -- пояснил присутствующим наемник. – Со времен колониальных кампаний за мной таскалась. Принимала образы женщин, на которых я западал. Но я ж не Пашка! Знаю, как ведут себя интерфейсы. И как они себя не ведут, тоже знаю. Я еще тогда понял, что дело нечистое. Ведь это она настояла, чтобы я купил квант – «домик», где она будет жить и топтать мне мозги. Последние деньги мои пустила на ветер. Что ты хочешь, тварь безумная? Что я не сделал, чтобы ты от меня отстала?
-- Ты не передал по наследству вещь, которую должен был передать, -- ответил образ любимой жены, не постаревший за годы.
-- Ни за что! – отрезал Вадим Андреевич.
-- Стигматирующий каноник с замашками директоида, -- определила Тайра. -- Случай тяжелый. Не принимай решений, не отвечай, пока не узнаешь смысл просьбы.
-- Разве я не устоял перед искушением?
-- Она не начала тебя искушать. Сеанс не закончен, пока она не сказала все, что должна.
-- Не хочу даже слушать, -- признался Вадим. – Чтобы я завещал Денису ключ Тарх-Шайена? Да я перекрестился, когда его подмел Пашка! Нет, я не согласен подвергнуть опасности единственного сына, а о дочерях – пусть даже не заикается. Что за искушение такое, от которого я заранее отказался?
-- Ты должен передать вещь Денису, -- стоял на своем каноник.
-- Лучше забери бизнес!
-- Ей не нужен твой бизнес, Вадик, -- вмешался Людвиг Францевич. – Она хочет сказать тебе что-то важное, иначе вы не сыграли.
-- В хронале партия сыграна. Сын избавился от ключа, как просил его Павел. Нечего завещать.
-- Не избавился, -- возразила дама в образе любимой жены.
-- Денис пообещал Павлу. Мой сын всегда выполняет обещания.
-- Да, -- подтвердил тарх, -- Павлу он обещал. Но не избавиться от ключа, а спрятать до срока. Вещь принадлежит тебе. Без твоего разрешения он не примет в наследство реликвию. Ключ попадет в ненужные руки. Сделай так, чтобы ключ попал в нужные.
-- То есть, она намекает… -- не понял Вадим, -- что сын меня обманул?
-- По-моему, она говорит прямо, -- заметил Людвиг.
-- Ах ты, сука! Денис никогда меня не обманывал!
-- Дети обманывают родителей, когда им не оставляют выбора, -- разъяснил хроникер. -- Ты должен простить парня и принять факт, если продолжаешь игру.
-- Зачем она хочет вынуть душу из пацана? – не понимал наемник. – Моей было мало? Мало, что она погубила Пашку?
-- Игра будет сыграна, когда ключ перейдет к истинному началу династии, -- настаивал образ Дианы.
-- Опять династия! Что за династия? От моего Дениса пойдет клан Шайенов? На это ты намекаешь?
-- Кажется, она говорит без намеков, -- сказал Людвиг. – Выходит, Шайены – твои прямые потомки, Вадик.
-- Логично, -- согласилась Тайра. -- Ты принес в Домен мутацию. Твои наследники первыми должны ее реализовать. Сейчас у них проблема с потомством. Пройдет время, проблему решат, мутация сохранится.
-- Ген гениального геймера, -- улыбнулся Людвиг, -- который однажды закончит игру в Демонике и начнет партию с Реальным Миром. Выходит, прибор, который стоит на кону, наследство твоих потомков?
-- Ничего себе, -- гезарийский наемник пошатнулся и сел на порог. – Всю жизнь боролся с порченным геном. Всю жизнь боялся, что стану окончанием рода, а выходит, стал основателем. Да еще какого! Что будет, если я откажусь, Экзорциста?
-- Выиграешь партию.
-- А что будет с наследниками, которые не получат ключа?
-- Инфозона переиграет. На значимую персону всегда есть дублер.
-- И не один, -- уточнил хроникер. – Однажды твоим дублером стал Павел, но судьба дала тебе еще один шанс. Шайен – одна из ключевых фигур «высоких» Доменов. Его предком станет кто-то другой. А что будет с твоим родом, Вадик?
-- Мой род окажется под вопросом, – сообразил наемник. -- До сих пор он не загнулся потому, что на Дениса сделана ставка в игре теонов. Так? Мой пацан не должен был появиться на свет. Случилось чудо. И внучка… не должна была появиться…
-- Вадик, тебе плохо? – заметил батюшка Николай. – Есть вода?
-- Не вода нужна, -- ответила Тайра. – Нужно решение.
-- Не могу, -- признался бывший наемник. – Я не ожидал таких ставок. Прости, Экзорциста. Я в твоем проекте сделал все, что смог, но играть против собственного потомства не буду. Людвиг Францевич, друзья мои, казните… -- наемник беспомощно потряс головой. – Выше моих сил, выше моего понимания, -- признался он. -- Я завещаю перстень Денису. Если б речь шла о моей шкуре -- ни секунды б не сомневался, но… Невероятно, -- дошло до Вадима Андреевича. – Клан Шайенов – прямые потомки. И я должен своими руками… Найдется человек, который способен на это? Я подумать не мог… Да кто я такой, чтобы принимать решение? Жалкий ублюдок, ничтожество! Я сдаюсь. Убейте меня, друзья…
-- Вадик, возьми себя в руки! -- попросил хроникер.
-- Позиция -- «не лосось», -- пришла к выводу Тайра. -- Один ноль в пользу тархов.
-- Один – ноль еще не проигрыш, -- заявил бизнесмен. -- Ребята, можете на меня рассчитывать во всем, что только есть в моих силах.
-- В какой сумме исчисляются силы?!
-- Тайра! – остановил Экзорцисту Людвиг. – Прекрати его задирать!
-- Я сделаю все… Ребята, сделаю все! Я виноват, но… не ожидал, что будут такие жестокие ставки.
-- А что он ожидал, Людвиг? – злилась Тайра.
-- Еще не все проиграно! – согласился хроникер с бизнесменом. – Нам по-прежнему нужны три победы. Попробую я, -- Людвиг подошел к экрану, а Вадим Андреевич достал сигарету и пренебрег правилами безопасности на борту, на котором не предусмотрены пепельницы. – Кто сыграет против меня?

Когда за экраном появилась вторая фигура, сигарета выпала изо рта Вадима. Наемник быстро нашел ее на полу, зажал в зубах и с оскалом уставился на объект.
-- Да, я удивлен, -- признался Людвиг, рассматривая девушку с изящной сумочкой на плече. – Признаться, удивлен сильно. Здравствуйте, Ольга.
-- Здравствуйте, Людвиг Францевич, -- поздоровался тарх.
-- Я удивлен, но теперь многое стало ясно.
-- Осторожно, Людвиг, -- предупредила Тайра, -- перед тобой директоид, высший тарх. Тварь чрезвычайно опасная.
-- Уже догадался, -- ответил хроникер, -- уже догадался. Но что ж… я бы удивился меньше, встретив Пал Палыча, а это был ее…
-- Зомба, -- догадалась Тайра. – Сильные тархи не используют стигмы, они манипулируют аборигенами. Отключают их «вестибюль», подписывают управляющие программы, а сами сидят в тени. Про нее?
-- Мы не были близко знакомы, -- ответил Людвиг. -- Ольга была самой скромной из гезарийских агентов. Но однажды обращалась ко мне за помощью.
-- Помните, Людвиг Францевич, я принесла кое-что для библиотеки.
-- А я отказался это принять.
-- Отказались, -- подтвердила Ольга и улыбнулась.
-- Это были апокрифы. Но не простые. Каждый безумец, когда-либо принимавший эти тексты в библиотеку, принимал беду. Хранилища сгорали дотла. Но те несчастные не знали причины. Я знал. Поэтому отказался.
-- Вы сказали, что такой экземпляр уже есть в коллекции, -- вспомнила Ольга, -- и дали мне адрес букиниста, который с удовольствием купит книгу.
-- Каюсь, но тот бессовестный букинист украл опасную рукопись и не хотел признаваться. Ограбить его библиотеку было непросто. У меня не осталось выбора, кроме как сжечь ее. А вы, Ольга, выходит, собирались сжечь мой архив? Я же принял вас за растяпу, которая мечется по букинистам с ценной книжкой, не понимая, что держит в руках бомбу.
-- Я хотела расчистить место для книги, которая не может соседствовать с библиотеками. Чтобы получить ее, вам придется продать квартиру, уехать из города и никогда не открывать двери тем, кто пришел за помощью хроникера. С минуты, когда вы получите книгу, вы не работаете на Гезарийских инфологов.
-- Леонардо… может вернуться в свой старый дом… -- вспомнил вдруг хроникер.
-- Леонардо вернулся, -- ответила Ольга. – Его приютил хозяин кафе. Вы уничтожите старую библиотеку и примите новую. – Ольга достала из сумки цепочку с массивным крестом. – Помните эту вещь?
-- Вы забыли ее у меня на кухне, -- вспомнил Людвиг. – А я с трудом вас нашел, чтобы вернуть…
Ольга разделила крест пополам, обнажив компьютерный порт.
-- Не подходи к экрану! – предупредила Тайра. – Слушай ее.
-- Знаю, голуба, знаю… Я понял, что это. Бог мой!..
-- Вы получите сообщение, где продается вещь, и как долго будет ждать на прилавке.
-- Это книга, ради которой однажды я согласился жить… и работать на гезарийцев, -- признался Людвиг. -- Заранее занял место в Домене, чтобы не пропустить ее, но очевидно поторопился. Только позже понял, что это не книга, потому что не может быть воплощенной в текст. Скорее программа. Но ради нее, ради призрачного шанса когда-нибудь завладеть ею, я делал все, чтобы задержаться в Домене Второго Порта, там, где еще никто не догадывался о ценности артефакта. Я состарился до безобразия ради «книги», потому что время шло, а человек не торопился создавать носитель, на котором она возможна. Я состарился, потому что ждал и не мог себе позволить отлучиться, даже когда закрылись порты...
-- Людвиг Францевич, дорогой, -- поддержал хроникера Вадим, -- держись...
-- Заткнись, Вадик! – попросила Тайра.
-- Возможно, эта «книга» представляет собой ценность не меньше, чем «Опера». Не исключаю, что большую. Я должен подумать, есть ли смысл отказываться от нее сейчас. Могу я посоветоваться с тобой, Тайра?
-- Твоя партия, Людвиг! Не спрашивай совета, когда известен ответ!
-- Однажды Павел меня спросил… -- хроникер задумался, вспоминая подробности разговора. – М… да! Однажды Павел сказал: ты видел дуэль между Пушкиным и Дантесом, стоял под окнами дома, когда умирал поэт. Почему не помог? Ты мог достать пулю и обработать рану. Возможно… -- согласился Людвиг. -- Возможно, от моей помощи было бы больше толка. Хотя… дуэльные пули огромны. В моей клинике люди умирали от меньших ран. Возможно, я мог бы его спасти, но даже не попытался, потому что знал -- не имею права. Не может слепых людей вести слепой поводырь. «Книга», которую предлагает Ольга, дает возможность прозреть. Тайра, у нее в руках «библия», написанная после человечества. Написанная теми, кто придет нам на смену. То, что она появилась сейчас, возможно, шанс, которого цивилизация не заслужила. Она может дать человечеству шанс не меньший, чем Оператор. Что скажешь?
-- Ты играешь, Людвиг. Я не могу играть за тебя.
-- Друзья мои! – обратился хроникер к поверженному наемнику, напуганному Николаю и Ржавому Топору, который мало что понял. – Самая гнусная мысль, которая пришла в голову человечества за всю историю от сотворения мира до апокалипсиса: «Мы не вправе менять судьбу. Что написано, то и будет». С этой книгой мы не просто сможем, мы будем обязаны сами продумывать и просчитывать последствия содеянного. Пока мы слепы, только бог на небе решает, как жить. Когда прозреем… Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно: «книга», которую предлагает Ольга, может оказаться в руках у кого угодно.
Тишина ответила хроникеру вместо поддержки. Гезарийский наемник еще не осознал произошедшего. Отец Николай испытывал жгучее желание прочесть молитву, но опасался реакции Экзорцисты. Ржавый Топор даже не старался понять смысл незнакомых слов. Половину его головы занимали мысли об Оксане Евгеньевне. Другая половина отдыхала от этих мыслей, потому что перегрелась ими. Только сигаретный дым гасил симптомы чесотки и ловил сквозняк над порогом шлюза.
-- Людвиг Францевич… -- прошептал наемник, когда тишина затянулась. – Не мне, падле, давать советы такому мужику как ты…
Но Людвиг уже смотрел в лицо тарха.
-- Книга стоит гезарийского «камня», -- сказал он. – Может быть, она стоит всех приборов, которые создадут потомки Вадима. Но сейчас я выберу «камень».
-- Отказываетесь? – не поверила Ольга.
-- Да, отказываюсь.
-- Один – один, -- подвела итог Тайра, а хроникер вышел из лаборатории.
-- Дядя Людвиг… -- побежал за ним отец Николай. – Воды?
-- Батюшка! – остановила его Экзорциста. -- Твоя партия! -- Николай застыл в сигаретном дыму. Его азиатские глаза округлились от напряжения. -- Только попробуй перекреститься! Никаких теонных замашек в присутствии тарха! Начнется обида – виноват будешь ты. Подойди.
-- Что делать? – спросил Николай, приближаясь к экрану. – Коля не знает правил.
-- Приглашай тарха, который выступит против тебя.
-- Кто против меня? – спросил Николай и поперхнулся.

Игра началась. Напротив геймера возникла темная сущность. Силуэт, на котором долго не появлялось лица, а когда появилось, всем присутствующим стало ясно – это не человек. Перед батюшкой стояла устрашающая маска демона – старуха, почерневшая от глубоких морщин. Ее тело было завернуто в черную ткань с головы до ног. Рука торчала из складок, сморщенная, как коряга, сжимала палку с заточенным лезвием. Старуха пронзительно смотрела в глаза остолбеневшего Николая.
Чуть не перекрестился даже Вадим Андреевич. Метнулся взглядом по сторонам, пальцами затушил окурок и тут же потянулся за следующей сигаретой.
-- Знаешь его? – спросила Тайра. – Если не знаешь, можешь отказаться от партии. Но лучше играй. С незнакомыми проще.
-- Матушка Варвара, -- представил тарха отец Николай. -- Она пришла из обители, чтобы спасти Павла, когда он… окаменел на лестнице. Она отмолила его.
-- Бывает… -- обронил Вадим. -- Молчу, молчу! -- Здравствуй, матушка, – отец Николай поклонился.
Женщина протянула палку вперед.
-- Вбей кол в могилу нечистого, -- сказала она хриплым басом, от которого мурашки побежали по спине священника.
-- Нет! – решительно сказал Николай, и Вадим Андреевич вскочил.
-- Если кол ударит по крышке, слетят настройки! Коля! Консервационная камера превратится в гроб!
-- Вбей кол в могилу! -- повторил тарх, который не собирался идти на уступку.
-- Коля! – Вадим подошел к товарищу. -- Не будь тварью, как я. Не губи Пашку. Его еще можно вытащить.
-- Вбей кол в могилу нечистого! -- повторил тарх.
Вадим Андреевич отступил. Ему понадобилась третья сигарета, потому что вторая вывалилась из пальцев и была затоптана.
-- Гард фантом! -- объявила Тайра. – Сильный, сволочь. Не повезло тебе, папа Коля. Интересно, чем он будет тебя искушать?
-- Нечем, -- признался отец Николай, не сводя глаз с «маски демона». – Нет у Коли ни библиотеки хорошей, ни наследников… Я не сделаю этого, матушка, да простит меня бог, -- ответил Николай и еще раз поклонился фигуре с осиновым колом.
-- Я хоронил, не Колька, -- вступился за товарища бывший наемник. – Я не совершил обряда, как полагается. Грех на мне, не на нем!
Тарх не изменил ставку. Даже взглядом не наградил наемника вольного космоса.
-- Если на этом закончить, победы не будет, -- предупредила Тайра. -- Надо слушать ее. Готов, папа Коля?
-- Я готов отдать все, чтобы не погубить друга.
-- Коля – мужик! Мужик! Я всегда говорил… -- заклинал Вадим, пытаясь состыковать сигарету с огоньком зажигалки. – Колька – мужик что надо!
-- Люди, которых ты сгубил, хотели жить, также как нечестивец… -- изрек «демон». – И могли отдать жизнь за тех, кого любили больше себя. Но ты вступился за беса, и обрек на смерть тысячи невиновных.
-- Не гневайся, не понял я тебя, матушка.
-- К могиле демона придут все проклятия мира, -- сказала старуха. – Город покроет невидимый прах. Встанут поезда. Земли будут обнесены высоким забором. Люди с серыми лицами будут ходить вокруг, чтобы ни одна тварь живая не выскользнула на волю…
-- Серов! – дошло до Вадима Андреевича. – Лаборатории вирусологов! Эх… Не закупил я нормальное оборудование, когда управлял хозяйством! Не успел! Конечно, замы разворовали фонд. Этим должно было кончиться!
-- Ты закопал тарха вблизи лаборатории вирусологов? – ушам не поверила Тайра. Наемник только развел руками. – Вадик, нельзя быть дураком и умным одновременно. Надо выбрать.
-- Не подумал я... Черт!!!
-- Здесь основы. Школьная информология. В школе учился? Может, мало было места вокруг? Даже мусор отвозят от городов, а ты закопал тарха под объект, который может отравить планету?
-- Демон принес проклятье на землю, -- объявила старуха, не переставая протягивать кол отцу Николаю.
-- Я принес проклятье, -- возразил Вадим. – Ребята, моя вина! Матушка…
-- Моя партия! -- возразил отец Николай. – Мне отвечать.
-- Коля… -- наемник сделал затяжку, затушил окурок обожженными пальцами, и не почувствовал боль. – Коля, родной! Я – падла, которая за все ответит в аду. И за тебя, и за Пашку.
Но Николай уже повернулся к старухе.
-- Каждому воздастся по деяниям, -- сказал он. – Прости, матушка, мне неведомо, что за «камень» мы взяли без благословения, но верю, что в руках человеческих он безопаснее, чем в лапах демона. Человек смертен, но бессмертны дела его и поступки. Пусть господь примет невинные души, а мне оставит молиться за их покой. Я отказываюсь выполнить твою просьбу.
-- Два – один в нашу пользу, -- подытожила Тайра и выдохнула с облегчением. Вадим Андреевич с таким же облегчением потянулся за очередной сигаретой.
-- Ребята… -- шептал он. – Ребята… Я тварь, недостойная находиться рядом…
-- Нужно еще одно очко для победы, -- сказала Тайра. -- Иначе ответственность ляжет на Ржавого Топора, а я его знаю. Ничего хорошего не будет. Ржавый! -- обратилась к товарищу Тайра. – Если что, ты готов? -- Топор хранил молчание, наблюдал страдания ближних и не совсем понимал их смысл. – Он готов. Но сыграю я.
-- Еще бы ты не сыграла, -- наемник проводил взглядом батюшку Николая, которому требовалось отлучиться. – Тебя они не пробьют.
-- Они найдут управу на всех, не сомневайся, -- Тайра подошла к экрану. – Кто выступит против меня?

За стеной появилась фигура ребенка. Людвиг Францевич вернулся в лабораторию с безучастным взглядом присел у шлюза. Гезарийский наемник дружески похлопал его по плечу. Пот стекал по лицу старика. Руки дрожали.
Вадим Андреевич нервно теребил сигаретную пачку.
-- В жизни так не боялся, -- признался он. -- Девочка… Видишь? -- нервный смех мешал наемнику добыть из зажигалки огонь. – Девочка, а меня аж колотит.
Фигура ребенка стала четкой, взгляд выразил глубокое непонимание ситуации.
-- На твоем месте я бы не распускался, Вадик, -- посоветовал хроникер.
-- Ты заметил?.. -- прошептал наемник. -- Я хотел сказать, дядя Людвиг, против нас играют-то одни барышни. Понял, почему? Если тарх – ошибка природы, то женщина – ее роковая ошибка.
-- Зато какая удачная, -- согласился с наемником хроникер.
-- С ней я не буду играть, -- заявила девочка, указывая на Тайру. – Так не честно. Она инфолог, а у инфолога есть приемы защиты. У них нельзя выиграть. Они вооружены. Так не играют. Это уже не игра.
-- Разве я знаю тебя, девочка? – спросила Тайра.
Ребенок сделал шаг навстречу противнице.
-- Я же Саманта. Помнишь, мы поменялись? Ты подарила мне свой сюжет из Демоники, а я…
-- А ты мне «банку», в которой жила.
-- Твою будущую лабораторию, -- подтвердила Саманта. – У тебя ведь не было средств, чтобы купить ее. Мне подарили дом, чтобы я не скиталась, а тебе нужна была машина с хорошим движком, чтобы устроить лабораторию. Ты раскрыла мне тайну, что хочешь заниматься наукой, в которую департамент не будет совать нос. Я тебе помогла.
-- Правильно.
-- А теперь скажи, ведь это нечестно Экзорцисте играть против Саманты?
-- Ржавый… -- обратилась Тайра к наемнику. – Она придумала правило. Придется тебе.
Ржавый Топор не задал вопросов, молча встал у экрана, сурово поглядел на ребенка.
– Надо найти Курешу… -- хватился разбойника хроникер.
-- Сиди, Людвиг. Я найду его.

В большом коридоре было слышно эхо мотора. Грустный батюшка стоял у стены.
-- Кормилец!!! – крикнула Тайра. – Где он, Коля? Игра не окончена!
-- Игра не окончена, -- согласился Николай, -- а Людвиг предал книгу, ради которой жил. Игра не окончена, а я предал веру -- одним словом убил сотни невинных! Скажи, «камень» стоит того?
-- Я сказала, нужен бандит.

Эхо мотора слышалось отовсюду. Бандита в полумраке не было видно нигде. Тайра подошла к просвету в стене.
– Зачем оплевали столько площади? Какой объект изолировали от тархов? – спросила она и оторвала кусок золотой коры.
В сумеречный коридор влился свет. Николай отступил. «Колобок» перестал тереться у рясы священника, вздрогнул, завертелся, кинулся на упавший объект. Оторванная пластина вспыхнула от его горячего тела, зашипела, расплавленный металл налип на бока. Плазмоид вознесся над лужей, охладился, растрескался, снова вспыхнул и кинулся вниз, накручивать на себя новый слой кипящего золота.
-- Нечистая сила, -- вздохнул батюшка, когда шар величиною с футбольный мяч поднялся над его головой, долетел до причала и со всего размаху ударил в «гнездо», из которого достали золотую пломбу. – Нечистая сила… -- повторил Николай, когда из лепешки вышел чистый ком плазмы. – Что это?
-- Апогей эволюции, -- ответила Тайра. -- Здесь великие гезарийские инфологи вывели особенную породу бесов. Теперь они воюют с другими бесами. Не дают управлять орбитальной базой.
-- Воистину бесовщина, -- батюшка Николай огляделся.
Звук мотора стал ближе, но бандита по-прежнему не было видно. Тайра оторвала от стены еще одну корку, ровную, как зеркало. Еще больше света влилось в полумрак. Плазмоид напал на новый ресурс.
-- Скажи, папа Коля, что за прибор занимает половину базы?
-- Антенна. Разве нет?
-- Антенны не изолируют золотом.
-- Вадик сказал…
-- Антенны не опасны для тарха, и не нужны ему. Тарх сам по себе антенна. Что это, я спрашиваю, папа Коля?
-- Так сказал Вадик.
-- Антенны не светят. Светит плазменный изолятор, который сбивает с толку «процессоры» в человеческих головах. А что под изолятором?
Батюшка Николай осмотрел стену до самого потолка.
-- Воистину… -- прошептал он и указал пальцем вверх, -- неисповедимы пути господни.
На потолке стоял обескураженный Кормилец мешедов. Рядом с Кормильцем стоял такой же обескураженный «корч» и тихо крякал, выпуская дым их трубы.
-- Дюк плешивый! – крикнула Тайра. -- Вернись!
-- Как? – закричал Куреша в ответ.
-- Как заехал, так вернись! Ты нужен!
-- Я не заехал! -- вопил бандит. -- Я ехал и не сворачивал. Почему вы там, а я здесь? Не бросай меня! Я не хочу здесь остаться!
-- Папа Коля, -- обратилась Тайра к священнику, -- чего боятся бесы больше всего? Подумай, скажи: «огонь», «вода», «молитва»…
-- Бесы разные, -- ответил батюшка, не сводя глаз с потолка.
-- Нет! Чего боятся все бесы на Земле и на небе?
-- Силу, которую не могут преодолеть.
-- Вот!!! Только один прибор может переписать реальность, как вздумается, и не нести ответственность. Вот тебе и «программа»… невидимая и нефункциональная без контакта... Опять я поверила вракам тарха! Столько раз говорила себе: не верь ни «Пашам Власовым», ни их посланникам! Поверила! Если три прибора «линейки» -- объекты реального мира, почему четвертый не должен им быть? Слушай меня, дурак!!! – крикнула Тайра Кормильцу. – Ты заехал в камеру переполюсовки?
-- Не было камер! – клялся разбойник.
-- Так я и знала. Может быть, ты заехал в обводной коридор, который соединен…
-- Не было коридора! Я ехал у стены, как сказал Вадим!
-- Понял? – спросила Тайра у батюшки. – Правильно сделал, что не понял. Когда человек понимает, как работают анахроники, он сходит с ума. Гезарийские инфологи сошли, но я не из их числа. Слышишь, Кормилец!!! – крикнула Тайра. – Встань на четвереньки, молись о чуде!

Аппарат зарычал. Вместо того, чтобы выполнить указания, Кормилец стал беспорядочно метаться по потолку. Плазменный шар намотал на себя новую «лужу» и поплыл к причалам. Батюшка Николай развел руками.
-- Как же быть? – спросил он. – Что же нам делать?
-- Стоять! – приказала Тайра и поспешила в лабораторию. – Стоять всем! Замереть! Ржавый… -- общинник все еще «играл» с девочкой за экраном. Сердито смотрел в глаза, но не понимал ни правил, ни слов. -- Я останавливаю игру! Слышали? Саманта! Вы победили, «камень» ваш! Вадик… Ты вернешься в хронал и принесешь сюда вещь, которую они выиграли. Так я решила.
Вадим неуверенно поднялся с пола.
-- Я падла… -- наемник хлопнул себя ладонью по мокрой рубахе.
-- Игра закончена!
-- Я падла! Друзья мои… -- повторял Вадим, -- я предатель, мне нет прощения! Презирайте меня, бейте, только не делайте вид, что я вам ровня.
-- Вадик! Могила должна принадлежать им. Отдашь. Слышал? Мы отдадим и вернемся домой. К деревьям. Слышишь, Вадик? Тархи получат могилу Шайена и всех отпустят. Они ее получат и увезут.
Ржавый Топор чихнул. Его нос не выдержал шестой сигареты Вадима. Мужчина ушел в тень, чтобы почесаться. Оксана Евгеньевна не одобряла чесания на людях, и Ржавый усвоил урок.
-- Самородок! – дошло до Вадима. Он указал на девчонку, которая радостно улыбалась из-за экрана. – Ей?
-- Саманта всегда получает, что хочет, -- объяснила Тайра.
-- Подумай, голуба! -- вмешался хроникер. – Взвесь свое решение еще раз. Мы многим пожертвовали, чтобы ты получила этот предмет. И я, и Николай...
-- Людвиг, я чуть не совершила ошибку. Не надо обсуждать ее прямо сейчас. Я все объясню потом. Просто верь! Последний раз мне верь. Отдать «камень» – хороший выход для человечества, которое ты опекаешь.

Обескураженный хроникер не знал, как ответить на изменчивую «погоду». И Вадим Андреевич не подкинул идеи. Его рука искала новую сигарету, а приступ кашля мешал говорить.
-- Ты хотела этого столько лет. Работала ради… «камня».
-- Людвиг! Терпи. Скоро история кончится. Это будет хороший конец. И у тебя, и у них… -- Тайра кивнула на Вадима, который перестал терзать карман и схватился за сердце.
-- Всему есть конец, -- подтвердил отец Николай. – Хочется верить, что он хороший.
-- Папа Коля, «камень» надо отдать. Они отпустят Вадима. Мы останемся. Пусть уйдет! Тархи откроют лифт на одного человека. Иди, Вадик! Идти можешь?
Наемник кивнул. Он едва стоял, но отверг помощь товарищей. Кормилец готов был его везти, но не мог найти проклятое место переполюсовки, только яростно метался по потолку.
-- А я? – кричал разбойник. – Вы же не бросите меня здесь? Вы же меня заберете?
В последний раз Вадим обернулся у лифта, чтобы проститься с товарищами, но не смог найти нужных слов. Порт закрылся. В ангар пришла темнота.
-- Не вернется, -- сказал хроникер, когда ожидание затянулось.
-- Вернется, -- возразил батюшка. – Вот увидите. Коля ручается за него.

Прошло время, прежде чем обиды товарищей сменились показным безразличием. Людвиг Францевич не поверил Тайре. Начал поиск переполюсовочной зоны. Исследовал причалы и подозрительные тоннели. Плазмоид «рысью» носился впереди хроникера, разведывал запертые порты, «докладывал» хозяину обстановку. Шустрый «колобок» нашел только лифт, в который едва мог втиснуться человек.
-- Точно не сворачивал с трассы? – не верил Людвиг. Куреша отчаянно выл в ответ. – Точно не заходил на борт чужой «банки»… не отходил от причала? Вот как… Похоже, голуба, дело дрянь. Много осталось бензина? Ай-яй-яй! -- досадовал хроникер, интерпретируя неприличные жесты разбойника. – Я пошлю тебе «колобка». Не найдете топливо на причалах – поищите другой движок... Никто не собирался тебя бросать!!! Но, дорогой мой, база огромная. Ее не обыскать. Порт переполюсовки должен быть рядом с тобой, или я не знаю, как быть! Ты не уснул за рулем, пока ехал? Может, уснул?.. Тогда вернись, проверь по траектории каждый порт!

Проводив Кормильца, Людвиг Францевич стал наводить порядок на базе. В каждой второй «банке», брошенной на причалах, находился мертвец с припрятанным золотишком, которого нужно было с честью утилизировать. Батюшка Николай совершал обряд над всеми усопшими без разбору. Даже над теми, кто не соответствовал облику человеческому. Ржавый Топор таскал «отпетых» к автоматам, которые превращали биоотходы в кристалл размером с таблетку. Помощь Тайры товарищи принимали молча и с неохотой.
-- Не вернется, -- решил хроникер, когда срок пришел, а в реквизитном ангаре не вспыхнул свет.
-- Вернется, -- уверял Николай и товарища, и себя.
-- Может, сбился хрональный масштаб? Как бы не пришлось ждать сто лет.
Только Ржавый Топор не впадал в отчаяние и не строил прогнозы. Половина его головы по-прежнему занимала мысль об Оксане Евгеньевне. Вторая половина искала управу на надоедливую чесотку. Первый шанс к перемирию появился, когда Людвиг Францевич вскрыл нестандартный объект.
-- Тайра, голуба, иди, взгляни…
При слове «голуба» Экзорциста сделала паузу в исследовании стены. Вся компания устремилась в трубу, соединившую порт с низкой дверью монашеской кельи. На полу лежала подстилка. На столике -- книга. Надкушенный сухарь и пустая чашка напомнили Тайре Огненный Год Гезара. Золото отсутствовало. Хозяина модуля не наблюдалось даже в виде мощей. Но не это привлекло хроникера. Его внимание сосредоточилось на сухих остатках чернил, которые на глазах превращались в желе.
-- Смотри, Коля, как чудо творится на наших глазах.
Чернильное желе становилось жидким, впитывая влагу из воздуха. В келье пахло соломой и поношенной одеждой монаха.
-- Нарушили климат консервации, -- объяснила Тайра. – Никто не знает, какой он был. Здесь нет чудес. Чудеса ездят по потолку.
-- Никакие чудеса не ездят по потолкам! – возразил хроникер. -- Где-то скрыт переходный тоннель! Мы просто не умеем искать.
-- Несложно найти трек, если пользуешься инфопанелью. Но ты не веришь в инфопанель!
-- Значит, светлая стена имеет несколько плоскостей, которые где-то пересеклись.
-- Геометрический кретинизм!
-- Назови, как хочешь. Я верю, что Оператор у Вадика. Мы его ждем. Мы надеемся… Даже тархи поверили твоим сказкам!
-- А науке? Кто-нибудь поверил науке информологии? В «верхних» Доменах она не считается профанацией!
-- Голуба моя, ты заблудилась между реальностью и фантазией. Ты живешь там и там. Как тебе доверять, если понять тебя невозможно?
-- Не я заблудилась. Жизнь проходит между реальностью и фантазией. Это нормально.
-- Я ничего не понимаю. Во что я должен поверить? Что ты от меня хочешь?
-- Чтобы Людвиг Францевич, человек которому я доверяю, также доверял мне.
-- Коля, -- обратился к священнику хроникер, -- мы немного поговорим на её родном языке, если ты не против. Найди, чем заняться…

С благословения товарищей батюшка Николай обрел самостоятельность на борту орбитальной базы. Он больше не задавал вопросов. Каждый раз после непродолжительного сна и необильного завтрака питательной пайкой космота, батюшка сам обследовал причалы в поисках «банок». Истлевших от времени, целых и невредимых, с золотыми слитками, спрятанными в шкафы, и подгоревшими тыквенными лепешками. Борта с темнотой внутри и запахом тлена. С отдельными замками батюшка Николай справлялся с помощью топора, другим хватало доброго слова:
-- Во имя отца и сына, и святого духа, -- произносил он, осенял шлюз крестом, и тот отвечал сигналом разблокировки.
Священник кланялся вонючей дыре, помолясь, переступал порог. Выносил покойников и складывал штабелем на причале. К концу рабочего дня усопшие были отпеты и погребены по канонам, принятым на космических базах – в виде субстанции, похожей на мутный кристалл. Усопшей особи полагался вечный хронометр. За неимением таковых, батюшка увековечивал чернилами на камне имя покойного. Если имя не удавалось узнать, отпеванию предшествовали крестины.
За добросовестную службу господь послал отцу Николаю приход на борту пустого пассажирского челнока, в котором удобно разместился каменный «колумбарий». Наломавшись за смену, батюшка уединялся в модуле и молился перед погребальной стеной. Проповедовал упокоенным душам закон божий, призывал к смирению и прощению.
-- Не вернется, -- качал головой Людвиг, наблюдая молитву.
-- Во имя Господа!.. – обращался батюшка к «колумбарию». – Мы молимся о его возвращении. Вадик не оставит нас здесь.

Настал момент, когда в возвращение Вадима перестал верить даже Ржавый Топор, которому было плевать на все пять Доменов. Мысли Топора занимала совсем другая персона, но именно он первым услышал возню в реквизитном ангаре. Звук мотора, по которому товарищи успели соскучиться, стремительно приближался и делал это как нельзя кстати. Партия мертвецов, извлеченная из глыбы льда, оказалась тяжелой: мало, что верзилы трехметровые, еще и окованные золотыми доспехами. Работы остановились, все пошли на рев Курешиного болида.
-- Там! – радовался Кормилец. – Он вернулся, и я нашел его!
За болидом шел человек, которого обитатели базы не сразу узнали.
-- Денис? – удивился хроникер. – Где отец?
Молодой человек подошел к товарищам.
-- Папы не стало, -- сообщил он.
-- Как «не стало»? – не понял Людвиг.
-- Инфаркт. Он просил передать, -- Денис снял с плеча тяжелую сумку и отдал Ржавому Топору. – Инфаркт, -- повторил он. – За день до юбилея. Собирались отмечать шестидесятилетие. Никто не знает, сколько папе на самом деле. Он сам не знает. То есть, не знал… Просил передать, что виноват перед вами и просит прощения. Еще…-- слезы навернулись на глаза молодого мужчины.
-- Как же так? – воскликнул Людвиг. -- Не может быть!
-- Не знаю, дядя Людвиг. Мы в шоке. Я должен вернуться, дать распоряжения насчет похорон. На фирме ничего не начнут без распоряжений. В шоке буквально все. Вчера стало плохо, а утром… Врачи не смогли запустить сердце. Сказали: сделано все возможное. Мне надо вернуться. Глупо вышло. Сначала Паша, потом отец! Дядя Людвиг, он не сказал, в чем виноват перед вами. Но, если сможете его простить, то, может быть, и проститься придете? Вы все, -- уточнил Денис, глядя в глаза Экзорцисте. – Отец просил прощения у всех вас. Дядя Коля?..
Отец Николай первым направился в реквизитный ангар и встал на площадку, освещенную тусклой лампой. За ним последовал хроникер. Топор передал Тайре сумку с «последним камнем планеты» и присоединился к компании, но, подумав немного, вышел из лифта, и вернул реликвию в свои руки.
-- Ржавый Топор!.. Тайра! -- обратился к товарищам хроникер.
-- Мне не за что прощать Вадима, -- ответила Тайра. -- Этот несчастный передо мной не виноват. И Ржавому не за что. Правда, Ржавый?
-- Что происходит? Да, мы в чем-то не соглашались, о чем-то спорили, но сейчас не тот момент, чтобы демонстрировать позы, --обратился к Экзорцисте хроникер.
-- Ты не услышал главное, Людвиг! Я не верю в смерть и не хочу участвовать в празднике смерти. Разве ты не знаешь, во что я верю?
-- Все, во что ты верила, ты же и погубила. Какой смысл оставаться на пустой базе в пустой Галактике?
-- Я приняла решение…
-- Смотри, чтобы оно не стало твоей главной ошибкой!
Порт закрылся. В ангар вернулась темнота.
-- А я? – не понял Куреша. – А как со мной?
Экзорциста растерялась. Для прощанья ею было приготовлено много хороших слов, чтобы Людвиг Францевич не держал обиды. Она решила признать, что тоже… в чем-то иногда была не права. Пообещать, что непременно навестит землян еще раз, что они все вместе поедут ловить акул на банановом рифе…
-- Не стали слушать, -- расстроилась Тайра. – Закрыли дверь. Зачем они так? Не поверили, что услышанное им понравится. Во всех пяти Доменах люди одинаковые, хотят слышать то, что придумали сами, и не хотят услышать меня.
-- А я? – напомнил Кормилец. – Что будет со мной?
-- Ты здесь, дюк плешивый?
-- Я ехал. Смотрю, у реквизитного свет. Думал, вы меня бросили, а там живой человек.
Тайра вернулась к золотой стене. Вместе с ней к стене вернулся Топор. Куреша выпрыгнул из машины и побежал за компанией.
-- Если им сказать, что я спустила с потолка Кормильца Курешу, они не услышат. Если сказать, что я заставила Вадика отдать сюда «камень», они засмеются. Конечно, я не хотела его убить… Но ведь это ошибка, которую можно исправить. Они не могут, а я могу, -- Тайра достала из кармана открытки, найденные Людвигом на борту батискафа. – Попробую еще раз доказать, что я инфолог, а не «балда», у которой тархи украли лабораторию. Что за люди! – вздохнула несчастная. -- Не захотели по-хорошему попрощаться! Папа Коля писал чернилами! Где они? Где его стенка с кладбищем?

В модуль, оборудованный под приход, переехал столик из монашеской кельи, вместе с молитвенником и письменным прибором. Тайра склонилась над открыткой с букетом цветов, обмакнула перо, дождалась, когда с него скатится жирная капля.
-- Ничего, если писать печатными буквами? – спросила она.
-- Лучше слитными, -- посоветовал Кормилец. – Печатным буквам аборигены не верят.
«сденмраджениядарагойвадикандеревич», -- вывела она и еще раз обмакнула перо.
Буквы прекрасно сливались, местами даже путались между собой.
-- Не я изобрела открытку, но однажды она запустила Оператор, -- припомнила Тайра. -- Попробую его запустить еще раз тем же способом. Так аборигенам Второго Домена будет понятнее то, что я делаю. Домен перезагрузится у них на глазах. Может быть тогда они поймут, что были неправы. «…дарагойвадикандеревич», -- прочла она. -- Небольшие неточности правописания есть. Надеюсь, поймут?
-- Почему не поймут? Они ж люди, а не машины, -- уверил Куреша.
Ржавый Топор нахмурился.
«…тайралягушканедержетабидналюдейпотомуштаанидетиначаламиракоторыенедоживутдоегоконцаноанаблагодарнатебеидаритещеодинденьражденея…» -- нацарапала Экзорциста и утомилась.
-- Давай я, -- предложил Куреша. -- Я рос в Демонике. На уровне, где учат руками писать и водить машины. Даже колесные.
-- На… -- Тайра уступила Куреше перо и достала вторую открытку. – С Вадика хватит букв. Людвигу напиши: «Дорогой Людвиг. От всей души поздравляю тебя с Днем Советской Армии и…» Написал? Некрупно пиши. Большая мысль должна поместиться.
-- Большая мысль не поместится на маленькую бумагу.
-- Отправлю на потолок! -- пообещала Тайра, и Куреша встал на цыпочки, чтобы положить на столик оба локтя. -- Пиши так: «…желаю здоровья, счастья. Дорогой Людвиг, -- пиши, -- книга, которую ты мечтал, лежит в ломбарде напротив дома. Она не уйдет в плохие руки. Она -- мой подарок тебе».
-- Не лезет! – предупредил Куреша.
-- На потолок! – пригрозила Тайра, и разбойник перевернул открытку, продолжил писать на картинке с боевым кораблем. – Пиши: «Дорогой Людвиг, ты больше не будешь слепым поводырем для слепых, потому что я доверяю тебе быть зрячим. Потому что верю тебе…»
-- Все! – взмолился Куреша. – Место кончилось. Вы меня заберете?
-- Мы еще не утешили папу Колю. Не наградили его.
-- Бог наградит, -- ответил разбойник.
-- Нет, не на потолок! -- решила Тайра. – Верну тебя к перуанским аборигенам.
-- Можно писать еще мельче, -- согласился Куреша.
-- Пиши. Там, где Людвигу написал, дальше пиши: «Возьми у Вадика деньги, которые он украл у вирусологов. Купи для них хорошее оборудование». Нет! Так пиши: «Пусть история про взрыв заразного института будет первым файлом, который ты прочтешь в новой книге». Написал?
-- Написал.
-- Пойдешь во Второй Домен и вручишь подарки.
-- А потом? Вы вернете меня домой?

Лифт унес разбойника на задание. Мрак ангара стал особенно беспросветным и безнадежным. Поблекли даже направляющие дорожки.
-- Ты что сделала? – не понял Ржавый Топор.
-- Отделалась от реальности, -- призналась Тайра. – Переселилась в мечту. Я запустила Оператор, Ржавый. Нашла его и включила. Если они придут сюда и извинятся за то, что не верили, значит, все так и есть.
-- Если сильно обиделись – не придут. Иди к ним сама.
-- Ни за что. Я закрою этот порт навсегда!
-- В мечте всё по-твоему. В реальности все не так. Сам пойду…
-- Ни за что! Уйдешь -- закрою порт, чтобы ни одна плохая новость меня не достала.
-- Закроешь. Что потом?
-- Буду наводить порядок на базе, пока не наткнусь на свой труп. Донесу до утилизатора, получу кристалл, положу на кладбище Николая. Напишу, что здесь похоронены надежды человека на будущее… Погоди немного, Ржавый. Соберусь и закрою порт. Потом буду думать, как жить.

Лифт открылся, словно предчувствовал блокировку. Куреша сошел с площадки в цивильном костюме, сшитом по заказу для нестандартной фигуры. Взгляд разбойника приобрел уверенность, осанка -- стать. В руках Кормилец держал чемодан с инструментом. Не тратясь на церемонии, он прошел к болиду, раскрыл чемодан и засучил рукава.
-- Открытки отдал? – не поняла Экзорциста.
-- Отдал.
-- В руки?
-- Оксане. Она повезла Вадиму.
-- И что?
В мгновение ока Кормилец открутил от машины два колеса и отнес в лифт.
-- Ничего, -- сказал он. – Сначала в ресторане праздновать будут, потом, когда гости уйдут, сядем своей компанией и отметим, как полагается. Вадим сказал, наших рож за общим столом не надо. Я ему на день рождения корч дарю, -- сообщил Куреша, снял с машины оставшиеся два колеса и стопкой сложил на площадке лифта. – Работу получил в Домене! -- торжественно объявил он и поставил на бок тяжелую раму.
-- У Вадика в гараже?
-- Зачем? У Дениса Вадимовича. Ему нужен консультант по Демонике.
-- Денису-то? Консультант?
-- Ну, да. Он просил. Я согласился консультировать.
Рама болида едва поместилась в лифт, заняла весь объем, но у Куреши был план, как втиснуть себя между железных балок. Рукав на костюме трещал, но задача решалась.
-- А Людвиг? – спросила Тайра. – Что с Людвигом? Ему передал?
-- Не успел, -- ответил Кормилец, протискивая голову между рулем и педалью. – Только хотел передать – он вырвал открытку из рук.
-- И что? Говори, дючье дерьмо, что сказал Людвиг?
-- Ничего не успел. Прочитал и побежал. В жизни не видел, чтобы так быстро бегали. Оксана говорит, он квартиру старую решил продавать. Говорит, там будет гостиница. Вадим послал ребят, чтобы помогли выносить бумагу. Все! Мне некогда, -- заявил Кормилец. – Меня ждут. Я теперь работать буду за деньги и жить на охраняемой территории. С тархами общаться не буду. Вадим сказал, не знаться с такими, как ты. Вадим – мужик, ты -- бандитствующая стигма.
Лифт закрылся. Полумрак вернулся в реквизитный ангар. Тайра задумалась.
-- Ржавый… Хочешь, найду твою настоящую родину? – спросила она. -- Я ведь еще не наградила тебя. Или, хочешь, верну на Гезар? В холодные годы, когда растет бамбук и виноградные рощи. Выбирай, куда вернуться, пока я могу открыть все пять Доменов! Потом их придется закрыть. Начнется работа, которой свидетели не нужны. Хочешь?
-- Не… -- ответил Топор.
-- А хочешь к Оксане?
-- Не!
-- Чего ты хочешь, Ржавый? Проси. Такой возможности не будет, когда здесь соберутся Гезарийские Капитаны и начнется работа. Проси сейчас, пока я бандитствую!
-- Капитаны вернутся – топор пригодится здесь, -- рассудил мужчина. – Девчонка хотела его забрать. Я не дал.
-- Какая девчонка?
-- Которая играла. Топор – не игрушка для девочек.
-- Саманта выпрашивала топор? – удивилась Тайра. – Не «камень Гезара», не Оксану Евгеньевну...
-- Топор, -- подтвердил товарищ.
-- А какой «лосось» предлагала?
-- Горелую голову. Мало было пожаров!
-- Мешеду? Планету «Черная Голова»?
-- Её.
-- Шутишь? Тархи достали из игрозоны планету с чудовищем? Она предлагала реальный объект или файл игры?
-- Какая разница! – ответил мужчина. – Топор-то я не отдам.